Данил Корецкий - Татуированная кожа
– Ни одного человека с улицы. Да и без того всей Москве известно, что это гостиница только для иностранцев!
– От тебя ничего не скроешь. Я член комсомольского оперотряда, и здесь мы много раз проводили рейды против фарцовщиков и спекулянтов.
– А-а-а...
Взгляд Лауры смягчился.
В бар зашли еще двое. По свободным до развязности манерам Волк подумал, что это иноки, но они громко крикнули Грише: «Привет!», по-хозяйски осмотрелись и сели за соседний стол. Похожие, как из инкубатора: лет по девятнадцать-двадцать, холеные физиономии, надменные взгляды, крупные рыхловатые фигуры. Джинсы-«варенки» на «молниях», такие же рубашки, у одного невиданные кроссовки на толстой подошве, у другого легкие спортивные туфли. В Советской России ничего этого не купишь даже в «Березке». Значит, привозное... Может, коллеги? Да нет: комитетчики так себя не ведут. Наверняка чьи-то сынки.
– Гришка, ты что, заснул? Тащи вискаря и грязи! – скомандовал парень с родинкой на округлом подбородке и недоброжелательно взглянул на Волка. Тот безразлично отвел взгляд.
Жизнь в баре становилась на наезженные рельсы. Музыка играла все громче, американец пригласил Щеку за свой столик, пившие джин немцы или датчане среагировали наконец на Таню и Ирку... Обычно в это время сюда заглядывал куратор гостиницы майор Михайлов, выпивал чашечку кофе перед тем, как уйти домой, оценивал обстановку, если надо – незаметно давал указания. Сегодня его почему-то не было.
– Гля, видишь тут сбоку такие кругляши, – «сынок» положил ногу на стол и тыкал в торец подошвы пальцем. Они с дружком мгновенно ополовинили прямоугольную бутылку «Джонни Уокера» и окончательно раскрепостились.
Гриша неловко поставил тарелочку с зернистой икрой возле замызганной кроссовки и выпрямился.
– Вижу.
– Их подкручиваешь – меняется пружинистость подошвы. Для земли одна, для гальки другая, для тартана – третья! Клево? В Москве таких одна пара!
– Клево! – принужденно улыбнулся бармен. – С вас пятнадцать долларов!
– Да на, только заткнись!
«Сынок», не скрываясь, вытащил из кармана несколько зеленых купюр, отслюнил две и сунул бармену в лицо. У Волка отвисла челюсть. Вести себя так в тщательно контролируемом месте может только сумасшедший. Но в любом случае пресечение государственного преступления – его прямая обязанность.
– Что вылупился, валенок? – угрожающе оскалился второй «сынок» с родинкой. – У себя в деревне людей не видел? А биксу хорошую снял, сейчас мы ее заберем. А ну, машка, иди сюда!
Гриша с нейтральным лицом вернулся за стойку и принялся протирать и без того чистые бокалы. Странно. Именно он отвечал здесь за порядок и в случае любых эксцессов был обязан вызвать местную милицию. Ну ладно, разберемся! Волк встал, подошел вплотную к соседнему столику и навис над «сынками».
– Пройдемте, молодой человек, надо переговорить.
– Пошел в жопу, вахлак, – лениво сказал обладатель необыкновенных кроссовок. – С кем говорить-то? Ты пустое место! Давай, Серый, забирай эту блядь, и поехали.
В следующую секунду, будто вздернутый подъемным краном, он взлетел в воздух и повис, как схваченный за шкирку нашкодивший котенок. Жалобно затрещала модная рубашка, грохнулся на пол стул. Раздался придушенный хрип.
– Ах ты козел!
Серый ухватил вилку и, вскочив, ткнул ею Волку в лицо. Он целил в глаз и, если бы перед ним стоял другой человек, наверняка бы попал, но лапища бывшего спецназовца перехватила бьющую руку, резко вывернула кисть... Визг боли перекрыл звяк упавшей на пол вилки.
– Не надо, Владимир Григорьевич, я уже позвонил, отпустите их!
Гриша вцепился ему в плечи и отчаянно тряс, так охотничьи псы отвлекают разъяренного медведя-шатуна.
Волк разжал пальцы.
«Сынок» в кроссовках мешком грохнулся на пол и принялся надсадно кашлять и тереть горло. Серый отскочил в сторону и схватился за запястье.
– Он мне руку сломал! Ты сломал мне руку! Теперь тебе конец!
Через несколько минут в бар быстро зашли два человека с властными манерами и уверенными взглядами. Короткие прически, белые «шведки» с неподходящими для столь неофициальной одежды строгими черными галстуками... Волк понял, что это коллеги. Но он почему-то их не знал, хотя знакомился со всеми контрразведчиками, обслуживающими «Метрополь».
– Этот молодой человек расплачивался валютой. А этот чуть не выколол мне глаз, – сообщил он.
– Потом, потом, – отмахнулся один из вошедших. Оставайтесь здесь и ждите...
Они увели «сынков», а Волк вернулся за свой столик. Настроение было испорчено.
– Зачем было вмешиваться, ты же не в рейде, – сказала Лаура. Она тоже выглядела озабоченной, – Давай уйдем отсюда!
– Если хочешь, иди. Мне надо побыть еще. Оставь только свой телефон.
Девушка продиктовала номер, но не ушла.
Бар наполовину опустел, остались только иностранцы.
Волк хотел заказать еще кофе, но в это время появились милиционеры – лейтенант и сержант. Они тоже были не из отделения при гостинице.
– Ваши документы! – лейтенант безошибочно подошел к Волку.
– У меня их нет.
– Тогда пройдемте с нами.
– Я тоже пойду! – возмутилась Лаура. – Человек приструнил хулиганов, а вы его забираете! Я расскажу, как все было...
– Если будет надо, вас вызовут, – ответил лейтенант.
– Не беспокойся, я разберусь сам, – попытался успокоить девушку Волк.
Когда они вышли в вестибюль, он сказал фразу, которая должна была резко изменить ход событий.
– Свяжитесь с майором Михайловым.
– Я никакого Михайлова не знаю, – сухо отозвался лейтенант.
Странно. Куратора знают все, кто работает в такой гостинице.
У выхода стояла раскрашенная патрульная машина. Это тоже было странным.
– Давайте зайдем в местное отделение...
– У меня приказ доставить вас по территории.
Через десять минут машина нырнула в замызганную подворотню. В свете желтой лампочки под треснутой вывеской курили и лузгали семечки несколько милиционеров. Волка завели в дежурную часть.
– Документов нет, – доложил лейтенант. Капитан за столом просмотрел несколько коряво исписанных листков.
– Ну что ж, тут все ясно. Составим протокол, посидит до утра, потом отвезем к судье. А за пятнадцать суток личность установим... Ну-ка, дунь сюда!
Волк дунул, и цвет трубочки изменился. Проклятое «Баварское»!
– Я только пива выпил. Меньше стакана.
– Все так говорят, – равнодушно ответил дежурный, заполняя бланк.
Волк наклонился к капитану и понизил голос:
– Я из КГБ. Позвоните по этому номеру...
– Каждый второй или из МВД, или из КГБ, или из партконтроля, – отмахнулся тот. – Перед законом все равны. Где бы ни работал, разве можно по пьянке людей калечить?
Волка обыскали, отобрали личные вещи, вынули ремень, шнурки и заперли в свободную камеру, решетчатая дверь которой напоминала вольер в зоопарке. Он сидел на жесткой, отполированной тысячами его предшественников скамейке и напряженно размышлял. Заявления о принадлежности к КГБ всегда проверяются. Пропустить такое мимо ушей слишком рисково. Значит, риск сведен к минимуму прямым приказом... Видно, эти двое не просто сынки, а сынки слишком больших людей. Защищать сильных – благодарное дело, а между милицией и КГБ идет постоянная борьба. Видно, разыгрывается большая игра, в которой ему уготована роль приносимой в жертву пешки.
Время шло медленно, к нему подсадили пьяного, отвратительно воняющего бродягу, тот молча повалился на пол и оглушительно захрапел. Волк поморщился. Но его новое положение обязывало привыкать к вони, железным решеткам и соседству бомжей и алкоголиков. Похоже, что в Школе не узнают, куда он пропал на пятнадцать суток. Ведь Гришка явно защищал этих обормотов, значит, он на их стороне! Кто же они такие, черт возьми?!
Через некоторое время у стола дежурного послышался шум.
– Да он герой! Он людей спас, там могло такое получиться! Мы бы на три часа закрылись, а вы знаете, какие это убытки!
– Он меня спас, меня лично! И в метро, а потом от хулиганов защитил! А вместо благодарности его арестовали! А хулиганы где?
– Товарищ капитан, я начальник станции, член партии с большим стажем, предупреждаю, мы будем жаловаться вплоть до ЦК!
Среди двух женских и одного мужского Волк узнал голос Лауры.
Сержант вывел его из камеры. Действительно, капитана осаждали Лаура, дежурная по станции и солидный мужчина в форме работника метрополитена.
– Разберемся, разберемся, – бубнил себе под нос капитан, заново просматривая объяснения и как бы машинально перебирая вещи задержанного. Его внимание привлекла надпись на крышке часов, он поднес их к глазам.
– Ничего себе! Откуда у вас часы товарища Грибачева?!
– Он мне сам и подарил.
– Сам подарил?!
Неизвестно, какой приказ получил капитан, но обстоятельства изменились настолько, что выполнять его дальше он не рискнул и набрал номер дежурного по Высшей школе.
