Джон Фарроу - Ледяное озеро
Хонигвакс рассмеялся.
— Иначе говоря, я должен купить вашу лошадь. Вы, Санк-Марс, всегда одновременно думаете о дюжине сюжетов?
Детектив медленно покачал головой.
— Нет, сэр. — Он протянул в сторону собеседника руку. — Сейчас у меня в голове лишь одна проблема. Благодарю вас, мистер Хонигвакс, что уделили мне время.
Президент пожал протянутую руку, глядя полицейскому в глаза, как будто пытался найти в них ответ на последнее замечание.
— Спасибо, что зашли. Гнусное это дело. Надеюсь, вы будете держать меня в курсе относительно хода расследования. Если я смогу быть нам еще чем-нибудь полезен…
— Нам? — резко спросил Санк-Марс. Хонигвакс уже употреблял это слово раньше.
— «БиоЛогике», — пояснил президент.
Санк-Марс кивнул.
— Мне, пожалуй, надо принять что-то от изжоги.
Открыв дверь, чтобы выпроводить полицейского из кабинета, Хонигвакс снова улыбнулся.
— В торговом центре вверх по дороге есть аптека, сэр.
— Понятно. — Санк-Марс поднял палец, как будто в голове у него вдруг мелькнула какая-то мысль. — Гаснущая Звезда.
Хонигвакс мгновенно побледнел и сделал шаг назад.
— Что?
— Гаснущая Звезда. Так зовут вашего серого жеребца. — Внимательно глядя на собеседника, детектив говорил нарочито медленно, поскольку произнесенные им слова оказали на него явное воздействие, природа которого Санк-Марсу была непонятна. — Я только что вспомнил об этом. Не забудьте, у меня есть на это животное покупатель.
— Так какое же все-таки дело у вас на уме?
Вместо ответа Санк-Марс буркнул что-то невнятное и махнул рукой, будто прощаясь. Потом внезапно повернулся и перешел порог кабинета в обратном направлении.
— Расскажите мне об Эндрю Стетлере. Он был женат?
— Энди не пропускал ни одной юбки. Он был замечательным молодым человеком. Ярким, честолюбивым. Обаятельным, когда ему было надо. Агрессивным, если его кто-то особенно доставал. С работой он вполне справлялся. Я считал его своим другом, по крайней мере в тех рамках, в которых мы были связаны с ним по работе.
— Он обеспечивал вашу безопасность?
— Полагаю, он с этим справлялся.
— Возможно, он справлялся с этим слишком усердно. Вы об этом не задумывались? Стетлер мог погибнуть, защищая интересы вашей компании, сэр.
Хонигвакс с серьезным видом кивнул головой.
— Признаться, детектив, мне не приходило это в голову. Не могу себе представить, что он столкнулся с убийцами. Со злоумышленниками — возможно. Я имею в виду людей, готовых заплатить за определенные коммерческие тайны. Но с убийцами? Не могу допустить мысли, что в нашей компании до такого дошло.
Санк-Марс не без доли раздражения поднял руку.
— Вас снова заносит во временное искривление, ведущее нас в прошлое, не так ли? Мы живем в нашем примитивном прошлом. Вы, например.
— Почему именно я?
— Вы назвали Стетлера своим другом.
— В определенном смысле я считал себя его наставником.
— И тем не менее на следующий день после его смерти вы принимаете душ в собственном кабинете. Вы ведь принимали душ перед тем, как я вошел, или я не прав?
Хонигвакс уже выказывал признаки беспокойства.
— Я обычно принимаю по утрам душ.
— На работе, а не дома?
— Я только перед этим вернулся с теннисного корта, детектив.
— Так я и подумал. Я обратил внимание на ваши спортивные трофеи. Вы играли в здании?
— В моем клубе. Там я обычно только обтираюсь полотенцем, а принимаю душ и переодеваюсь здесь. Я не привык пользоваться шкафчиками в мужской раздевалке.
Санк-Марс слегка усмехнулся.
— Не надо передо мной оправдываться, сэр. Вы не на допросе.
Хонигвакс недоверчиво вскинул голову. Он явно что-то недопонимал.
— Тогда почему вы задаете мне эти вопросы?
— Чтобы высказать одно замечание. День спустя после смерти вашего друга — человека, которого вы считали своей правой рукой, — вы играете в теннис. Вы не испытываете большого горя, вы даже не расстроены этим обстоятельством настолько, чтобы хоть на время отказаться от заведенного распорядка.
— Мистер Санк-Марс…
— Я ни в коей мере не сужу вас и не осуждаю, мистер Хонигвакс, — перебил его Санк-Марс, вскинув руки. — Я хочу лишь подчеркнуть, что наше общество пришло к такому состоянию и было бы глупо этому удивляться. Мы живем в таком мире, — разве не так? — где люди умирают, а их друзья играют в теннис. Мы живем в мире, где компании, призванные облегчать страдания больных и умирающих, занимаются этим из-за денег. Как вы сами сказали, — это ведь ваши собственные слова? — такова природа зверя. Вы не можете представить себе, что Эндрю Стетлер столкнулся с убийцами. Возможно, мы с вами и не вращаемся в одних и тех же кругах, хоть вы недавно об этом обмолвились, но я не могу себе представить, что он с ними не столкнулся. Он точно с ними столкнулся. Я видел его тело, оно неопровержимо это доказывает. Поэтому, мистер Хонигвакс, я вынужден представить себе то, что для вас невообразимо. Такая уж у меня работа. Я должен представить себе, что он столкнулся в своей жизни — даже не говоря о смерти Эндрю Стетлера — с убийцами, причем я имею в виду не только высоколобых охотников до коммерческих тайн. Послушайте, этой зимой вы собираетесь играть?
— Играть? — Президента настолько ошарашил этот вопрос, что голова его буквально отскочила назад, как от удара в челюсть.
— В поло.
— Вы ведь смотрели в окно, детектив?
Санк-Марс улыбнулся и кивнул.
— Не здесь, сэр. В Бока-Ратон, во Флориде.
Хонигвакс покачал головой из стороны в сторону.
— Это зависит от обстоятельств, Санк-Марс. Работа диктует свои законы, которые никогда нельзя предсказать заранее. А почему вы спрашиваете?
— Потому что, сэр, если вы туда соберетесь в этом году, у нас могла бы возникнуть тема для обсуждения. Не исключаю, что вам захотелось бы одолжить у меня мою кобылку. Самому посмотреть на разницу. Хотя должен вас предупредить: если вы испытаете ее, вам обязательно захочется ее купить, но цена ее — теперь, когда я познакомился с вашими профессиональными достижениями, — возрастет. Желаю вам всего хорошего, сэр.
— И вам того же, детектив.
Теперь в здании было полно сотрудников, со всех сторон доносился шум и обрывки разговоров, звонили телефоны, жужжали факсы. Детектив ждал, пока поднимется лифт, задумавшись над динамикой искривления времени и убийством в зимнюю стужу, а еще о том, почему ему запомнился этот человек, когда в конце периода он бросился вперед на сером взмыленном жеребце с налитыми кровью глазами. Наездник его часто бил, он выбился из сил и отчаянно хватал ноздрями воздух, а всадник в тот момент высоко занес клюшку для удара. И тогда на поле для игры в поло, покачиваясь в седле, прекрасно владея клюшкой, целеустремленно, несмотря на неистовство зрителей, он ударил по мячу, остальные игроки бросились ему вдогонку, а потом — да, так оно и было — наездник даже не попытался сделать новый бросок, понимая, что конь его уже не выдержит. Он придержал жеребца и внимательно наблюдал за впечатлением, какое его игра произвела на публику. Именно таким он запомнил Хонигвакса на поле для игры в поло — расчетливым и коварным, тем игроком, который всех заводит, а потом ждет, пока другие не вымотаются в пыли, чтобы нанести решающий удар. Не самый лучший игрок, но эффективный за счет своей хитрости и жесткий, когда нужно проявить твердость.
И тем не менее, чтобы игра его стала лучше, ему обязательно надо было поменять вторую лошадь.
* * *Билл Мэтерз ждал напарника в холле компании «БиоЛогика». Он был уверен, что получит разнос, и когда начальник подошел, так оно и случилось.
— Ты что, уже все здесь обшарил? — набросился на него Санк-Марс. — Не слишком ли ты быстро управился? Сними-ка рубашку.
— Простите, не понял.
— Хочу посмотреть, как ты взопрел от натуги.
— Эмиль, успокойтесь. Взгляните туда. Мне дали сопровождающих.
Он кивнул в сторону двух мужчин в теплых куртках. Один из них спортивного вида, стриженный под ежик, второй — бородатый, с длинными вьющимися волосами, оба стояли с угрюмым угрожающим видом, засунув руки в карманы и наблюдая за полицейскими. Старшим явно был бородатый, ему, должно быть, уже стукнуло сорок. Очки, которые он нацепил на нос, отнюдь не придавали ему интеллигентности и не могли скрыть его потрепанного, болезненного и подозрительного вида, но его облик в целом не внушал особого омерзения. Умственные способности второго мужчины были очевидны с первого взгляда, он, скорее всего, и мог представлять для них реальную угрозу, о чем однозначно свидетельствовала короткая стрижка.
— Почему они здесь в теплых куртках? — спросил Санк-Марс.
— Им иногда приходится ходить в другие здания. Они весь день носят верхнюю одежду, чтобы было теплее. Они сами мне об этом сказали.
