Виталий Гладкий - Наследство из преисподней
Но память у него была хорошей, и он вывалил целую кучу самых разнообразных сведений о Джабраиле и его братве, которая по составу была интернациональной. В нее входили и чеченцы, и русские, и украинцы и даже два татарина, как высчитал Чабря.
Наверное, как раз с ними он и был на короткой ноге…
– Спасибо, дружище. И прощай, – сказал я, поднимаясь. – Рад был узнать, что ты в полном здравии и дела у тебя идут – лучше не придумаешь. Но позволь дать тебе один совет.
– Нужны мне твои советы, как собаке пятая нога, – пробурчал Чабря.
– И все-таки. Я не могу быть по отношению к тебе неблагодарным. – Я подошел к нему вплотную и заглянул в глаза. – Бросай ты свое грязное дело. И вали отсюда куда подальше. Бабок у тебя – я в этом уверен – хватит на две жизни. Одну, считай, ты уже прожил. Начни другую. Купи хороший дом или квартиру, заведи покладистую жену, замастырь пару ребятишек, тебе еще не поздно. И живи как человек.
– Например, так, как ты, – с иронией сказал Чабря.
– А хотя бы.
– Нет уж, уволь. За мной, по крайней мере, бегают только продажные менты. Им сотку-другую "зелени" подкинул – и ты уже чист, словно стеклышко. А от Джабраила, как в твоем случае, так просто не отлепишься.
– Мое дело прокукарекать… Бывай.
И я вышел, сопровождаемый грозным урчанием Абрека. На это раз пес не прятался в своей комнатушке, а науськанный Чабрей дежурил в прихожей – на всякий случай. Ну и зверюга…
Я сел в "ниву" и посмотрел на часы. До вечера еще далековато… А мне край нужно где-нибудь перехватить Алика Логвиненко. Но где? В его офисе показываться нельзя, это понятно. Даже если люди Джабраила уехали, они могли оставить засаду.
Напроситься на ужин? Хорошая идея. Главное, поесть дадут. Да вот только потом может быть несварение желудка…
Оставалось последнее – превратиться в филера. Что я и сделал, когда возвратился к клинике Алика.
Осмотревшись, я вздохнул с облегчением – его "вольво" была на месте. А машины с братками испарились.
Наверное, они срочно понадобились в другом месте – чтобы кому-нибудь ребра поломать или шею свернуть.
Ждать мне пришлось недолго. Я даже немного удивился, – почему Алик так рано уходит с работы? – завидев одноклассника, который в сопровождении охраны шел к своей машине. Но потом мое удивление сменилось легкой завистью – рядом с ним шла такая симпатичная краля, что у меня слюнки потекли.
М-да… Приходится в очередной раз сожалеть о том, что я выбрал не ту профессию.
У Алика был личный шофер. И наверное, по совместительству, телохранитель. Габаритами водила не впечатлял, – он предупредительно выскочил из салона машины, чтобы открыть шефу дверку, – но, похоже, был вооружен.
"Вольво" взяла с места весьма резво, и я едва успел вклиниться в поток машин, чтобы совсем не потерять ее из виду. Не будь светофоров, мне бы никогда не удалось догнать Алика на своей тачке, являющейся наследием тяжелого социалистического прошлого.
Вот если бы мы ехали по бездорожью…
Но бездорожье нам не грозило, несмотря на то, что Алик явно держал курс за город. Куда? Этот вопрос прояснился, когда мы, миновав окраину, свернули направо и въехали в лес. Там находилось отличное питейное заведение, которое посещали в основном те, кто не хотел светиться.
Ресторан был построен еще в застойные времена не без содействия со стороны первого секретаря обкома партии. Он был не стар и любвеобилен, а потому нередко приезжал сюда со своими пассиями и друзьями, чтобы хорошо кутнуть. На чем и погорел, когда в верхах решили, что он слишком много взял себе власти и самостоятельности.
Первому инкриминировали порочащие честь коммуниста связи, и не только с девицами сомнительного поведения, но и с торгашами, у которых всегда рыло в пуху, и быстренько спровадили его… в Киев, на должность министра какой-то промышленности.
Ценными кадрами тогда не разбрасывались…
Внешне ресторан практически не претерпел никаких изменений. Его лишь слегка подмарафетили снаружи и покрыли крышу финской металлочерепицей красного цвета.
Алик выбрал себе отдельный кабинет на воздухе. Сбоку от ресторана высоким плетнем была огорожена небольшая территория, типа открытой веранды, где столами служили огромные пеньки, а лавками – окоренные и лакированные бревна.
На вбитых в землю кольях плетня висели керамические кувшины, макитры и горшки, а вход в веранду – два резных деревянных столба, увенчанные перекладиной с языческим орнаментом, – украшал вышитый украинский рушник.
Имелись в наличии на веранде и несколько кабинок, закрытых от нескромных глаз все тем же плетнем, украшенным густой ширмой из вьющихся растений. В одном из таких "кабинетов" и окопался Алик со своей юной красоткой, которая годилась ему в дочери.
Мне немного подфартило – водитель остался сторожить машину на стоянке перед рестораном. Дело оставалось за малым – мне нужно было каким-то образом выманить Алика в лес, притом так, чтобы этого не увидел его шофер.
Задачка…
"Ниву" я загнал в заросли неподалеку от ресторана и стал мыкаться среди деревьев туда-сюда, в надежде найти выход из положения, испытывая при этом жестокие муки голода. К сожалению, у меня не хватило ума зайти в гастроном, когда я ехал от Чабри, и купить хотя бы кусок колбасы и булку.
А теперь мои ноздри жадно впитывали запахи ресторанной кухни, вызывая в желудке спазмы и нездоровое брожение.
Может, зайти в ресторан и поговорить с Аликом прямо там? Нельзя. Он пошлет меня куда подальше, и я уйду, как оплеванный. В ресторане я заметил несколько вышибал, да еще водитель со стволом… нет, силы чересчур неравны.
Неожиданно мне попался на глаза туалет типа сортир, как назвал его персонаж одного комедийного фильма.
Конечно, туалет был гораздо цивилизованней своего предшественника, построенного вместе с рестораном, в чем я и убедился, не постеснявшись заглянуть в этот благоухающий освежителем уголок для отправления естественных потребностей.
Туалет перестроили, отделав импортным кафелем, его кабинки, так же, как и унитазы, блистали явно не нашенской чистотой, а из крана умывальника – фантастика! – текла горячая вода.
Что ни говори, а нарождающийся капитализм все-таки несет народу пусть и не богатство, но привычку к европейскому комфорту – точно.
Это была идеальная ловушка. Я почему-то не думал, что Алик забежал в ресторан на минутку. А значит, через какое-то время ему приспичит по-маленькому. Житейское дело…
Устраивая засаду возле туалета, я едва сдерживал нервный смех, рвущийся изнутри. Черт побери! Ничто так часто не повторяется в жизни, как сюжетные линии литературных произведений и кинофильмов. Парадокс?
Ничего подобного. Просто мастер пера умеет аккумулировать ситуации, выстраивая из множественности одну единственную, которая идеально подходит ко многим случаям. Вот и я сейчас сидел в кустах возле туалета как великий актер Папанов в кинофильме "Бриллиантовая рука".
Задушив в зародыше приступ истерического смеха, я приготовился ждать. Одна радость – при всем том, туалетные запахи перебивали кухонные ароматы, и мне уже не так сильно хотелось есть.
Алик решил навестить отхожее место через полтора часа. На мою удачу, мужское отделение пустовало, поэтому я быстро зашел внутрь туалета и тихо подкрался к Алику со спины; он в это время справлял малую нужду в писсуар.
– Не шевелись, – сказал я на ухо остепененному медицинскому светильнику, который стал, образно выражаясь, стучальником – это если объединить слова "стучать" и "начальник". – И застегни ширинку, иначе всех баб распугаешь.
Для большей убедительности, чтобы он был покладистым, я приставил ему к спине отвертку, которую нашел в бардачке "нивы".
– Стив!?.. Ты что, с ума сошел!? – возопил Алик.
Но оборачиваться не стал; наверное, сразу и безоговорочно поверил, что в руках у меня ствол.
– Не ори. Тебя никто не услышит. А если все-таки услышат и прибегут на помощь, я с огромным удовольствием нажму на спусковой крючок. Я не убью тебя, можешь быть спокойным по этому поводу. Я лишь постараюсь попасть в хребет. Ты, как врач и хирург, должен знать, что из этого получится.
– Я не понимаю…
Алик невольно дернулся и я тут же поспешил его предупредить:
– Только без глупостей! Хочу тебе напомнить, что я служил в десанте. Так что всякие там штучки у тебя не пройдут. Пулю ты получишь в любом случае. А теперь выходи из туалета. Есть серьезный разговор… без свидетелей.
Алик заткнулся, обмяк и покорно поплелся впереди меня. Вскоре мы оказались возле "нивы". Я усадил его на сидение рядом с собой, и вскоре мы были в пяти километрах от лесного ресторана.
Я привез Алика в давно заброшенный гранитный карьер. Мне это место пришло на ум потому, что отсюда шло много дорог и дорожек. Все они поросли травой, но я хорошо знал, куда ведет каждая.
Когда-то городские пацаны играли здесь в "войну". В том числе я и Алик Логвиненко. Поэтому, когда он понял, где мы находимся, его холеное лицо стало белым, как мел. Он решил, что я привез его сюда для ликвидации.
