Виталий Гладкий - Наследство из преисподней
Третий вариант почему-то не просматривался. А может, я просто не хотел его замечать. Чтобы не смущать себя несбыточными чаяниями.
– Кто звонит?
Голос Грача в трубке показался мне омерзительно холодным, словно я прикоснулся к замороженному трупу.
– Стив, – коротко ответил я.
– Понял… Есть новости?
– Да. Нужно встретиться.
– Я готов. Когда?
– Прямо сейчас.
– Хорошо. Приезжай в мой офис.
– Нет. Нужна нейтральная территория. И желательно, чтобы ты не притащил за собой "хвоста".
– Это сложнее… – Грач задумался. – Помнишь нашу "Площадку"? – спросил он спустя минуту.
– Еще бы не помнить…
– Я буду там где-то часа через полтора. Если задержусь – подожди.
– Договорились…
"Площадкой" назывался бывший летний театр в городском парке. Он уже на моей памяти пришел в негодность.
Время его расцвета – пятидесятые годы – сменилось безвременьем застоя, когда всему народу все было до лампочки. Поэтому и сцену, и "ракушку", исполняющую роль задника, красили и подновляли все реже и реже.
В конце концов дерево, из которого был построен театр, сгнило, кирпичный забор частично развалился, а на его уцелевших участках некие смельчаки написали целую энциклопедию народной мудрости. Там были и короткие анекдоты, и матерные афоризмы, и меткие характеристики членов политбюро, и шаржи на городских боссов, и даже – о, ужас! – пасквили на всесильный КГБ.
Надписи регулярно – к праздникам – закрашивались, но они, словно по волшебству, снова появлялись на тех же местах. Поговаривали, что к этому делу приложило руку ЦРУ – для дискредитации социалистического строя, но я точно знал, что это не так.
Дело в том, что оставить свой "автограф" на заборе считалось высоким шиком среди городской босоты.
Пацаны предполагали, что менты и гэбэшники могут вести наблюдение за летним театром, поэтому на такое "дело" шли самые отчаянные и быстрые на ногу, а тексты им придумывали те, кто поумней.
Впрочем, даже самые тупые находили, что сказать своим правителям и вообще всему миру. Их лозунги отличались краткостью, афористичностью и доходчивостью.
Каюсь, но я тоже приложил руку к этому "чистописанию". Уж не помню теперь, что я там накалякал, но когда поставил точку и рванул на ход, кровь в моих жилах просто бурлила от переизбытка адреналина.
А вообще в городском парке возле "Площадки" собирались "дуэлянты". Это было место, где выясняли отношения сам на сам. Правда, по окончании "дуэли" в сражение нередко вступали и "секунданты". Но то уже были издержки процесса…
В парк я приехал сразу же после звонка. Я лишь остановился на пару минут возле киоска, где купил закурить и литровую бутылку "кока-колы" – чтобы легче было время коротать.
Но прежде, поставив машину на платную стоянку неподалеку от парка, я разведал окружающую обстановку.
Это для того, чтобы в случае каких-либо осложнений, знать, в какую сторону рвать когти и где прятаться.
Военная привычка, которая вошла в плоть и кровь…
Грач опоздал на целый час. Я уже замаялся считать ворон и смолить сигареты.
Его прибытие сопровождалось знамением – неожиданно на солнце набежала туча, грянул гром и… Нет, дождь не пошел. Вскоре лик светила очистился до полной ясности и засиял пуще прежнего.
Это природное явление посеяло в моей душе зерна тревоги, которые вскоре проросли ростками дискомфорта и даже страха, что сильно меня озадачило. С чего бы?
Но Грач к знамению отнесся безразлично. Он лишь кивнул, и тут же ему дали зонтик.
Конечно же, Грач приехал не один. Сколько его телохранителей шуршало по кустам парка, сказать было трудно. Я видел только четверых, стоявших поодаль с оружием наготове. Каждый из них держал свой сектор обстрела – это я понимал и без объяснений.
– Ну, что там у тебя? – грубо спросил Грач, не ответив на мое приветствие.
Руку он тоже мне не подал, и я тихо, с облегчением, вздохнул. Подержишься за дерьмо, весь день будет от тебя вонять, никакое мыло, даже очень дорогое и душистое, не поможет убрать этот запах.
По крайней мере, из подсознания.
– Скажи, это твои люди меня преследовали?
– Где?
– На природе.
– Стив, не мели чепуху! Мы с тобой уже разобрались, у нас есть уговор, зачем мне его нарушать? У меня других проблем хватает.
– Понял. Это первое. И второе – мне нужно знать, кому принадлежат эти машины…
Я дал ему клочок бумажки, где были написаны номера двух импортных автомобилей, которые привезли к клинике Алика Логвиненко братву.
– Это касается той самой проблемы? – остро взглянул на меня Грач.
– Впрямую.
– Момент…
Грач позвонил по мобилке и продиктовал кому-то без лишних объяснений номера.
Понятное дело, собеседником бандита был какой-то крупный милицейский чин. Ну почему человек такая продажная тварь!? Для многих честь, совесть, порядочность – пустой звук. Их не пугает даже ад в потустороннем мире за совершенные грехи, обещанный разными религиями.
Миром правит Большая Ложь, которая сжирает у человека все самое лучшее, что дано ему от рождения.
Если глаза – зеркало души, то стоит посмотреть в глаза ребенка, чтобы понять какую чистую безгрешную душу дал нам Господь.
Что имеем, не храним, потерявши – плачем…
Грач ждал ответ минуты две, не выпуская из рук мобильник. Все это время он нервно ходил туда-сюда на крохотном асфальтированном пятачке возле "площадки", где мы устроили наше рандеву. Похоже, у него и впрямь были какие-то серьезные проблемы.
Наконец телефон выдал музыкальную фразу, Грач резко остановился, выслушал, что ему было сказано, обернулся ко мне и сказал:
– Это машины Джабраила.
– Не знаю такого.
– Зато мне он хорошо известен…
На лице Грача появилась мрачная улыбка, похожая на звериный оскал.
– Вот его братва и гонялась за мной по лесу трое суток, чтобы сделать мне, как я понял, секир башка.
Ну, а по какой причине они это делали, думаю, объяснять не надо.
– Значит, и Джабраил вступил в игру…
– Что за игра?
– Если я скажу, в чем она заключается, то мне придется тут же тебя убить.
– Не хило… Короче говоря, как я понял, в этой игре мне предназначена роль болвана, которого пинают все, кому не лень. А если я дам сдачи?
Грач смотрел на меня, не отвечая, с минуту. При этом у него был очень нехороший взгляд. Но я выдержал его, чувствуя, что меня начинает забирать злость.
Что этот мафиозный козел возомнил о себе!? Наверное, представляет себя неприкасаемым, вершителем человеческих судеб.
Заблуждаешься, хрен с бугра. Если мне захочется тебя убрать, то не помогут ни бронированный "мерс", ни толпа охранников, ни вилла, превращенная в крепость.
Наверное, Грач что-то прочитал в моих глазах. И это "что-то" ему очень не понравилось. Но он сделал правильный вывод.
– Не злись, – сказал Грач миролюбиво. – Поверь, я не желаю тебе зла. И очень благодарен за информацию.
Теперь мне понятно, откуда ветер дует. Ничего, разберемся…
Он хотел сказать еще что-то, но вдруг пошатнулся – вернее, его отбросила назад какая-то неведомая сила – и рухнул на землю.
Повинуясь инстинкту, выработанному годами армейской службы, я упал рядом с ним, и только когда очутился на земле, увидел, что из Груди бьет фонтан крови. Все, амбец, понял я; пуля вошла точно в сердце.
Прозрение пришло ко мне мгновенно, едва я увидел направленные на себя стволы телохранителей Грача.
Потрясенные увиденным, они уже готовы были по запарке сделать из меня решето, посчитав виновным в гибели своего босса.
– Колесо обозрения! – закричал я не своим голосом. – Снайпер!
Не люблю иметь дело с непрофессионалами. Они не сразу поняли, о чем я говорю, а потому некоторое время бестолково топтались на месте, глядя на колесо обозрения, которое уже давно не вращалось и стало памятником городского соцкультбыта.
Я на карачках – по-собачьи – подбежал к ближайшему дереву, спрятался за него, встал на ноги и лишь тогда, осторожно высунув голову из-за древесного ствола, посмотрел в ту же сторону, что и охранники Грача.
С того места, где минуту назад стояли мы с Грачем, виднелась только верхняя часть колеса, не более четверти. И теперь я увидел там черную фигурку человека, который спускался вниз по канату.
За плечами у него виднелась винтовка. Наверное, она была снайперской, с оптикой и глушителем, потому что звук выстрела я не слышал.
Временный столбняк закончился, и телохранители начали беспорядочно поливать колесо свинцом, благо было из чего – двое имели пистолеты, а их товарищи держали в руках автоматы АКС-74У с откидными прикладами.
Естественно, в снайпера никто не попал (эта модификация "калашникова" прицельно – прицельно! – бьет на 400 метров, тогда как до верхушки колеса расстояние было, как мне показалось, больше), и он скрылся с наших глаз за верхушками деревьев.
Наконец, старший из телохранителей Грача врубился в ситуацию и отдал приказ остальным по переносному переговорному устройству, чтобы они как можно быстрее окружили площадку с аттракционами, где находилось и колесо обозрения.
