Валерий Горшков - Хищники
— Все в порядке. Кроме сумасшедшего дома и визита компетентных органов нам ничто не угрожает. Но юрист предупредил, что бедлам поднимется страшный!
— Как будто мы сами не знаем, — вздохнул журналист. — Что дальше? Посылаем съемочную группу на двадцать второй километр Приморского шоссе?
— Чуть позже. Еще не хватало, чтобы они встретили там Ворона. Лучше айда пока ко мне, выпьем коньячку, черт побери! Расслабимся малость!
Ровно в полночь в эфир «КТВ» вышел экстренный выпуск программы «Криминал-информ», начинавшийся со следующих слов ведущего, в роли которого выступил сам Артем:
— Уважаемые телезрители! Только что в нашу студию пришел человек, который не назвал своего имени, но принес видеокассету с записью. Просмотрев ее, мы долго сомневались, ставить или нет в эфир данный материал, но после консультаций с юристом все-таки решились. Однако убедительно просим вас — если рядом находятся несовершеннолетние, а также люди, страдающие болезнью сердца или нервными расстройствами, пожалуйста, сделайте все, чтобы они не стали свидетелями этих страшных своей беспощадностью документальных кадров.
На экране телевизора появилась пятнадцатисекундная неподвижная заставка, а потом начался отсчет от девяти до нуля. Вслед за последней цифрой сотни тысяч полуночников увидели человека в маске...
Когда сюжет о казни наемного убийцы закончился, все телефоны «КТВ» буквально взорвались. Через десять минут под окнами телестудии взвизгнули тормоза, а через одиннадцать в помещение телеканала ворвался отряд ОМОНа. Командир жестким тоном приказал отдать ему кассету с записью, после чего Родников и Ринге были препровождены вниз, посажены в машину и отвезены в один из кабинетов на Литейном. Там мордастый человек в штатском, представившийся сотрудником ФСБ, в безапелляционной форме потребовал от них объяснений, но заранее согласованная между друзьями версия повергла службиста в уныние. Оба, и журналист Родников, и новый директор «КТВ» Ринге, стояли на своем — кассету принес и передал лично в руки Игорю некий мужчина, лица которого журналист не запомнил, если не считать усов. После часового бесполезного допроса Родникова потащили составлять фоторобот. В этом деле Игорь немало преуспел, доведя чекиста и техника буквально до белого каления. В итоге был слеплен приблизительный «портрет» незнакомца, и его разослали во все отделения милиции. Измотанный чекист отпустил журналиста домой, предупредив, что, если тот вдруг увидит где-нибудь таинственного мужчину, пусть немедленно звонит в любое время дня и ночи. Чекист протянул Игорю визитную карточку, где не были указаны ни инициалы, ни должность — только номер мобильного телефона.
— В любое время! — напомнил чекист и пожал Родникову руку.
Когда Игорь вышел из обители правопорядка, возле входа его уже ждал посланный Артемом «форд-скорпио». Быстро долетев до Московского проспекта, Родников пулей ворвался в студию и успел отсмотреть снятый на двадцать втором километре Приморского шоссе «горячий» материал. Труп киллера действительно был найден неподалеку от дороги, а на само место понаехали съемочные группы всех питерских и московских телеканалов с несколькими служебными автомобилями МВД и ФСБ, а также реанимационной бригадой «скорой помощи». Труп Механика погрузили на машину и отвезли в центр судебно-медицинской экспертизы, а журналисты бросились в свои редакции писать статьи на первую полосу газет. Когда город проснулся, уже каждая домохозяйка могла узнать о казни, совершенной знаменитым «народным мстителем» Вороном над одним из самых неуловимых и высокооплачиваемых российских киллеров. Рядом с информацией о смерти Механика сообщалось о гибели застреленного возле ночного клуба «Манхэттен» бандитского авторитета Бизона. Что тут началось! «Быки» и воры в законе, встревоженные начавшимися в городе «зачистками», стали спешно «забивать стрелки», на улицах появились усиленные наряды милиции и ОМОНа, а на лицах людей, уставших от криминального беспредела последних лет, появились победные улыбки.
— Так им и надо, сволочам поганым! — говорила Мария Ивановна Клавдии Петровне, стоя на оптовом рынке в очереди за дешевыми куриными окорочками. — Скорее бы всех перестреляли!
— Это дело рук ментов и ФСБ! — говорил один бритоголовый отморозок другому, еще более отмороженному, сидя за рулем «навороченной» иномарки и звеня золотыми цепями. — Они не имеют права «мочить» без суда и следствия, поэтому и выдумали сказочку про этого Ворона! Хреновое дело...
— Знаю я этого Ворона! Силен мужик! — шептала на ухо одна путана другой. — Однажды он пригласил меня к себе на всю ночь и такое устроил — мамочки родные!.. А потом заплатил немецкими марками... Подумаешь, в маске! Да я его, сладенького, теперь из тысячи узнаю!
Словом, все в городе, за исключением разве что вконец оторванных от мира психов и бомжей, говорили только об убийстве Бизона и Механика и о «крутом парне» по прозвищу Ворон. Версии о том, кто же все-таки этот Ворон, были настолько разнообразны и невероятны, что их с удовольствием проглатывали, но никто, в том числе и менты, не принимали всерьез.
Время шло, один день сменялся другим, и постепенно разговоры стихли, журналисты и телевизионщики нашли новые «жареные» темы. И только тогда Родникову в офис телеканала позвонил Ворон и предложил встретиться.
— За мной все еще могут следить, — предупредил Игорь. — Слишком уж хитрая рожа была у того чекиста с Литейного...
— Не волнуйся, все предусмотрено, — рассмеявшись, успокоил его Ворон. — Ты кто для них? Просто журналист. Но на всякий случай давай поступим так. Завтра в одиннадцать вечера подъезжай на станцию метро «Технологический институт», и пусть в руках у тебя будут цветы. К тебе подойдет человек и скажет, куда нужно идти. Он позаботится о том, чтобы за тобой не следили. Можешь мне верить.
— Договорились. Я обязательно приеду.
В назначенный час Игорь уже ходил взад-вперед по полупустынной станции метро, то и дело провожая взглядом очередного припозднившегося пассажира, спускавшегося вниз по эскалатору или выходившего из открытых дверей очередного поезда. Никого, кто мог бы сойти за посредника Ворона, Родников не приметил. Он уже битых двадцать минут торчал на станции, пропуская все поезда в обоих направлениях, и не особенно удивился, когда заметил направлявшегося в его сторону сержанта милиции, который что-то настойчиво говорил в рацию. Милиционер подошел ближе и почти равнодушно поинтересовался, пристегивая рацию на пояс:
— Кого-то ждете, гражданин? Я уже почти полчаса за вами наблюдаю. Стоите, озираетесь по сторонам, а сами никуда не едете, — и сержант, встретившись с Родниковым глазами, хитро прищурился.
— Жду свою девушку, — не задумываясь соврал журналист, мысленно ругая гонца Ворона за такую непростительную непунктуальность. — Она должна приехать с минуты на минуту.
— Возможно, возможно, — равнодушно кивнул милиционер, по-прежнему не сводя глаз с Игоря. — Но мне все-таки кажется, что она не приедет. Езжайте спокойно к себе домой и ложитесь спать. — Сержант чуть наклонился к Родникову и, понизив голос, добавил: — Тем более что за вами все равно наблюдают.
Милиционер повернулся и той же ленивой походочкой направился обратно к эскалатору.
Игорь сразу сообразил, в чем дело. Для видимости он постоял еще несколько минут на перроне, пропустив по одному поезду в каждом направлении, а потом, когда в темном туннеле вновь показались огни поезда, в последний раз взглянул на часы, что-то пробормотал себе под нос, затолкал завернутую в блестящий целлофан красную розу в ближайшую урну и уехал. Посланные по его следу «топтуны» в очередной раз вернулись ни с чем. На следующее утро чекист, отдавший приказ «пасти журналиста», скрепя сердце распорядился снять с Родникова наблюдение.
Через несколько дней после того случая, когда Родников ехал к себе домой на предоставленном Артемом служебном «форде-скорпио», он вдруг увидел голосующего на обочине человека. Помня милицейские страшилки о канувших в небытие доверчивых таксистах, Игорь предпочитал не сажать к себе в машину посторонних, но на сей раз что-то заставило его включить указатель правого поворота и притормозить, едва не обдав стоявшего под дождем человека грязью из лужи.
Мужчина быстро сложил зонт, открыл переднюю дверцу «форда» и уселся на мягкое велюровое сиденье.
— Поехали, — сказал он, пригладив рукой мокрые усы, и как-то странно взглянул на Родникова, словно он был его персональным шофером. Игорь на мгновение растерялся от такой неслыханной наглости и уже хотел выкинуть очень смахивавшего на певца Розенбаума пассажира обратно под дождь, но тот вдруг улыбнулся и вполне дружелюбно сказал:
— Надеюсь, сегодня за тобой никто не следит. У меня есть информация, что слежку уже сняли. Поехали, чего стоишь?
