Эльмира Нетесова - Подкидыш
— Значит, ты не прогнал ее! А зачем меня туда ведешь? Ведь я все равно уйду. Не буду жить с нею в одном доме, — остановился Сережка среди дороги, маленьким, обиженным человечком. — То-то ты про прощенье заладил! А я дурак! Поверил тебе! Она меня обозвала вором! За что, скажи? Почему ей можно все! И даже зло срывать на мне? Она меня ненавидит! И не хочет, чтоб я жил с тобой! Она — сволочь! Я не прощу! И не пойду к тебе! За меня никто не заступился. Если я могу тебе простить ту минуту, то ей — ни за что! — Выдернул руку из ладони Александра: — Почему ты сразу не сказал? Я б не поехал.
— Сережка! — Увидели оба возвращавшуюся из школы Любку. Та откинула портфель в снег и с радостным визгом бросилась к мальчишке: — Я так скучала, даже ревела всю ночь! А Ленка опять есть не хочет. Все у окна, тебя ждет. Пошли скорей, пока она не приросла к окну! Давай бегом! Бабка говорит, что, когда ты вернешься, она пирогов напечет! С клубникой! Твоих любимых. А Ленка у нее собирается тому учиться. Чтоб ты больше никогда не убегал. Ведь ты самый главный в доме! Так все говорят. Пошли! — схватила мальчишку за руку. Они побежали к видневшемуся дому. Александр вздохнул облегченно, глядя им вслед. Он был бесконечно благодарен Любке. Как вовремя она подошла. Как хорошо, что нашла нужные слова. И вдруг увидел, что дети остановились, не дойдя до дома совсем немного. Они спорили. Но Александр не расслышал слов. Сережка никак не мог подавить в себе обиду на Валентину Ивановну.
— Сережка! Да что она тебе? Даже я знаю, что в доме мужики главные. На вас все держится: и семья, и дом, так бабы говорят. А как мы — без хозяина?
— У вас есть хозяин! Вон он! — кивнул в сторону Сашки.
— Он над бабами хозяин. А нам с Ленкой как быть? Мы тоже не можем без хозяина! А и дом весь, и вся скотина, и старухи тоже не смогут без тебя! Вон, собаки даже своих кусают, кошки царапаются, а их все равно держат. Хоть иногда и бьют. А ту собаку вчера так ругали, так ругали, что она на печку спряталась и даже ужинать не вылезла! Сморкалась всю ночь.
— Она, чуть что, опять хвост поднимет!
— Где ей! Старая! Они храбрые, пока светло. Как стемнеет, смелость пропадет. Пошли. Ты нам нужен! — схватила Сережку за руку, втащила во двор.
— А вот и мы! — встала победно на пороге, втянув Серегу из коридора.
— Слава Богу! — выглянула из кухни Варвара и, расцеловав обоих в разрумянившиеся щеки, сказала, словно ничего не произошло: — Сережа! Гони девок к столу. Да проверь, хорошо ли руки вымыли?
Валентина Ивановна грелась на лежанке. И к столу не села. С вечера занеможила. То ноги, то спину заломило. А тут еще голова разболелась. Да так, что круги перед глазами поплыли.
Варвара предлагала ей молоко с медом, чай с малиной, но та отказалась от всего.
Валентина Ивановна слышала радостные голоса детей, смех Стешки, Варвары, довольный голос сына. Поняла, что вернулся Сергей. Хотела слезть, поговорить с ним. Но, едва привстала, тут же завалилась беспомощно и тихо, неслышно заплакала.
С нею и раньше случалось такое. Сдавало давление. Но тогда рядом был муж. Он тут же вызывал «неотложку». Ей делали уколы, и к утру все проходило. Здесь кто поможет? — Сжимает покалывающие виски.
— Мам, мам, бабка на печке воет. Глянь, чего она так скрутилась? Вся кверху задницей стоит, а голова внизу! — теребит Стешку Любка.
Стешка быстро замерила давление. Забеспокоилась. Нашла таблетки. Дала свекрови. Та выпила, но облегченье не наступало.
— В Дубровинку надо. К фельдшеру! Срочно! — поторопила Стешка.
И через час Валентине Ивановне сделали уколы.
— Вовремя успели! Еще б немного и потеряли б человека. Вот вам, Стеша, ампулы. Знаете, как их применять. В случае чего, пришлите за мной. Ну а ночью посматривайте, — предупредила, уходя.
Уж как хотелось девчонкам поиграть с Сережкой, но взрослые запретили.
— Не шумите!
— Не носитесь!
— Не орите!
Варвара, заглядывая на лежанку, даже всплакнула.
— Чего это она такая красная? Что с ней? — спрашивала дочь. Стешка успокаивала мать. Делала уколы свекрови каждые три часа. Слушала пульс, проверяла глаза.
— Гипертонический криз. Это на нервной почве у нее.
— Она не помрет? — тряслись от страха щеки у Варвары.
— Тихо! Все обойдется. Ничего страшного. Но ей нужен покой.
— Пить, — послышался слабый голос.
Александр впервые мигом влез на лежанку.
— Пей, мам! — дал яблочный сок. Женщина не смогла удержать кружку.
— Ложкой напои, — посоветовала Стешка. Но и тут не получалось. Сок выливался на подушку, на шею.
И тут Сережка выскочил в сарай. Вернулся с соломинами. Подал Александру:
— Пусть через них сосет. Так лучше.
И… получилось. Валентина Ивановна впадала в забытье. Вся семья, все взрослые не отходили от нее целую ночь.
Лишь к утру ей стало лучше. И Валентина Ивановна, открыв глаза, сказала:
— Простите меня. Свалилась вам на головы морокой…
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Александр.
— Отпускает. Глядишь, уже смогу на ноги вставать! Ты, сынок, не беспокойся, это перемена климата сказалась. Но ничего, я привыкну. Хотя врачи предупреждали, что переезд для меня опасен.
Только вот одного не учли, что оставаться дальше в Евпатории было еще хуже.
— Молока попей! Холодного! Оно любую хворь вышибет, — подала Варвара полную кружку своей подруге.
Та выпила залпом.
— Ну, что с ворюгами? Будут теплицу делать? — спросила сына.
— Уже восстанавливают. Сегодня все материалы завезли. Столбы закрепили. Завтра начнут обшивку тесом.
— Ой, Валюха! Когда они работали, я в сарае чистила. Слышала разговор этих людей промеж собой. Они про алкашей говорили, какие родственниками доводятся всем. Так вот одного, как только домой воротится, хотят измолотить хорошенько и к бабке-знахарке отправить, чтоб от пьянки вылечила. Все засумлевались, сподручно ли заскорузлого забулдыгу старой бабке вылечить. Так знаешь, что мужик ответил? Навроде та знахарка большое начальство от запоев лечила. Навовсе. Травами и заговорами. Да так, что не только водку, пиво в рот и поныне не берут.
— Нас эти заботы не касаются! — перебил Александр Варвару. И спросил мать, хочет ли она встать или полежит еще?
— Страшновато пока. Понемногу подготовлюсь к этому, — тихо ответила женщина и спросила: — Как Сережка? Очень на меня обижается? Наверное, не хотел возвращаться из-за меня. Ну, да я не задержусь. Чуть на ноги покрепче стану и поеду А то уж Иван Степанович, верно, соскучился один? Мы ведь с ним не разлучались так надолго. Пора мне возвращаться.
— Все деловые, занятые! А ребенок родится, кто его нянчить будет? — разговаривали Любка с Сережкой.
— Кто-кто? Мы его растить будем! Как теленочка! По очереди смотрели. Банки под хвост подставляли, чтоб в хате не воняло. Молоком поили. Так и этого будем нянчить! — встряла Ленка.
— Ребенка купать надо! А я не умею! — признался Сергей.
— А мы кукол купали. Так и маленького. Поставим в тазик, водой обольем, потом мочалкой с мылом. И ополоснем! Что тут такого? — удивилась Ленка.
— Мы его в баню возьмем с собой. Напарим веником. Потом в снегу выкатаем, чтоб здоровый рос! — предложила Любка.
— Не-ет! Это бабки должны с малышней возиться! Они в этом умелые. Но вот как? Наша бабка по хозяйству все делает, мамка — по дому справляется. И стирает, готовит, убирает. Отдохнуть некогда. А с малышом тоже морока будет! — задумался Сергей.
— Выходит, городскую бабку надо оставлять. Чтоб она малышонка нянчила. А то пропадет все наше детство! Как посадят утром возле люльки, только ночью отпустят. Никакой жизни не будет. И поиграть не сможем! — поддакнула Любка и продолжила: — Тебе, Сережка, тоже учиться станет некогда!
— И что? Ты скажешь, городскую бабку надо оставить? А она меня ненавидит. И все равно станет изводить, всех друг с другом стравливать! Она злая, как собака!
— Не-ет, Сережка! Она больная! Но вовсе не злая. Злые не знают добрых сказок. А она ох и много их помнит. Когда у нее ничего не болит, даже добрей нашей бабки! — выпалила Ленка.
— Не бреши! Наша бабка лучше всех! — вступилась Любка и продолжила: — Хотя они подружки. Значит, одинаковые. Но я свою люблю больше…
— А я обоих, — развела руками Ленка. Сергей ничего не сказал.
— Но тебя я люблю больше всех! — схватила Ленка мальчишку за руки и спросила: — А ты кого любишь?
— Всех-всех, кроме бабки Вальки!
— Знаешь, она чуть не померла ночью. Я, когда проснулась, слышала, как все ревели по ней. Жалели. Я тоже хочу помереть, чтоб меня все любили. Живых — только ругают, — вздохнула Ленка.
— Вот дурочка! Зачем тебе умирать? Тебя и так все любят. А будешь глупое нести, уши надергаю! — пообещал Сергей.
— А я не хочу помирать! Я вот поженюсь с Сережкой! И тоже бабкой буду. Чтоб много-много детей было. И чтоб все меня любили. Я для них сказки запоминаю. Чтоб потом рассказывать детям. А ты будешь коров доить, — повернулась к Сережке.
