Сергей Соболев - Танго втроем
Редким исключением в этом плане был капитан милиции Глад-'кевич. Он мог всегда рассчитывать на помощь и поддержку «морских дьяволов», как из числа тех, кто продолжает служить в частях морского спецназа, так и «бывших», хотя это словечко здесь не слишком уместно, то есть тех, кто по разным причинам и обстоятельствам ушли в ОМОН, СОБР, «антитеррор» и в охранный бизнес. Он — «свой», без всяких оговорок. А вдобавок ко всему он еще и близкий родственник Саши Прохорова, в недавнем прошлом одного из лучших офицеров бригады морской пехоты ДКБФ, предательски убитого 2 мая сего года выстрелом в спину.
Договорились встретиться в небольшом скверике, расположенном неподалеку от нынешнего морского колледжа, в два часа пополудни. Бушмин пришел на пять минут раньше, но Гладкевич уже дожидался его в оговоренном месте. Чуть выше среднего роста, худощавый, лицо простоватое, как у деревенского парня, но по жизни мужик хитрющий, а в работе — двужильный. Одет в цивильный костюмчик, довольно скромный, явно не первого года носки. В форме Бушмин видел его только один раз, да и то на фото, когда, будучи в гостях у Саньки Прохорова, разглядывал снимки в его семейном альбоме.
Он обнаружил Гладкевича на скамейке под разросшейся плакучей ивой, напоминающей своей формой шатер.
— Жив, курилка? — чуть приподнявшись, Гладкевич тряхнул протянутую для рукопожатия ладонь. — А то разные слухи ходят… В том числе и среди ваших.
— Я как тот Кощей Бессмертный, — усмехнувшись, Бушмин опустился на скамью. — Все хотят моей смерти, но никто не знает, где она спрятана.
— Тебя конкретно документы интересуют? Или еще есть какие ко мне дела?
— Документы.
Он угостил Гладкевича сигаретой, закурил сам.
— Понимаешь, Андрей… — Гладкевич на короткое время задумался, затем продолжил: — Я мог бы сделать тебе комплект документов баксов за двести пятьдесят, максимум за триста. Если бы ты обратился ко мне, скажем, месяц назад. Но сейчас, я тебе это уже говорил, в области ужесточился порядок выдачи паспортов и прочих гражданских документов; в этом плане налажен строжайший учет… Так что не стоит даже пытаться, иначе можно здорово погореть.
— Какой есть выход?
— Выход всегда можно найти. Вопрос только в том, сколько это будет стоить.
— Деньги у меня есть.
— Гм… Есть у меня один… знакомый…
— Он из ваших, из ментов?
— Нет, он из других сфер… Вот у него есть выходы на эти дела, собственно, он на них и специализируется. Он «делает» документы в Москве, это надежнее. Вернее, даже не в самой столице, а в области. Подмосковная прописка тебя устроит?
— Вполне. Он сейчас в городе, этот твой знакомый?
— Да, он здесь. Я с ним созванивался после нашего с тобой предыдущего разговора. Сказал, что у меня к нему дело будет-
— Не откажет?
— Это исключено, — Гладкевич усмехнулся. — Он мне… маленько обязан. Бесплатно, конечно, делать не возьмется, но и цену до потолка взвинчивать не станет.
— Закордонный паспорт тоже сделает?
— Я же говорю, это его бизнес… Фотки сделал? Давай! И напиши отдельно на листочке, какое твое будет новое «фамилие», год, дата, место рождения и тэ дэ…
Бушмин передал ему конверт, снабженный эмблемой фирмы «Кодак».
— Здесь восемь фото, на два паспорта, обычный гражданский и заграничный.
Заметив, что Гладкевич собирается не глядя сунуть конверт в карман, Бушмин сказал:
— Внимательно посмотри на фото.
— А че на них смотреть? — удивился Гладкевич. — Мне этот фейс и так знаком…
Он все же полез пальцами в конверт. Посмотрел на фото, затем недоумевающе на Бушмина и опять на фото, но уже с отвалившейся от изумления челюстью.
— Гм… Вот это фокус! С тобой, Андрей, не соскучишься. Он внимательно прочел запись на листе бумаги, который передал ему Бушмин. Сложил это в четвертушку и сунул вслед за конвертом в карман.
— Так это, значит, ей потребовались новые документы?
— Ну что, врубился наконец? — усмехнулся Бушмин. — Сможешь сделать?
— Почему нет? — после недолгих раздумий сказал Гладкевич. — Раз надо — сделаем… Ты в курсе, Андрей, что с ней не все так просто? Наш отдел, кстати, тоже сориентировали на ее розыск.
— Знаешь, за что я тебя уважаю, Володя?
—Ну?
— За то, что ты умеешь держать язык за зубами. И еще за то, что не задаешь вопросов, на которые я не смог бы тебе дать ответ.
Мокрушин, не участвовавший в переговорах, дожидался приятеля в машине.
— Ну что Володя-мент сказал? Подписался?
— Он при мне одному своему кадру с мобильника позвонил, назначил ему встречу. Тот делает надежные документы, через Москву.
— Когда будут готовы?
— Сегодня какое число? Тридцатое? Я сказал, чтобы через четверо суток документы были здесь. Розанову отправляем в Питер, к родственникам, это однозначно. Надо как-то подгадать под расписание…
— Лучше, наверное, самолетом?
— Согласен. Но не из нашего аэропорта, не из К. Ее данные внесены в компьютер погранцов, ее разыскивает милиция, и уверен, что не только менты… По новым документам у нее будет другая фамилия, имя-отчество тоже будут изменены, но сам понимаешь, у нас ее могут легко опознать.
— Она не верит ментам, и правильно делает, — сказал Мокрушин. — Куда прокладывать курс? В военгородок?
—Да, но по дороге надо найти таксофон. Мне нужно звякнуть по межгороду. Хочу убедиться, что я все еще представляю интерес для «товарищей» из Москвы.
На другом конце линии ответили мгновенно, словно ждали этого звонка с нетерпением и потому караулили у аппарата.
— Это Кондор, — Бушмин прикрыл за собой дверцу кабинки. — Да, Кондор. У меня есть сообщение для вас.
— Записываю, — ответил мужской голос.
— Я сейчас занят, а потому не смогу встретиться с вашим представителем ранее четвертого числа. Место и время встречи я сообщу дополнительно.
— Послушайте…
— Это во-первых, — не дал перебить себя Бушмин. — Вам должно быть известно, что некоторое время назад… пострадали двое моих товарищей. Вы понимаете, о ком идет речь?
— Да, можете не уточнять.
—Так вот… Я выяснил, что семьям, оставшимся без… кормильцев, до сих пор не выплачены причитающиеся им по закону компенсации и пособия. Если ваша «фирма» поможет решить эту проблему быстро и без проволочек, я вам буду обязан. Не имею ничего против, если для их близких будет сделано больше, нежели прописано в законах. У меня пока все!
— Одну минуту… Только не кладите трубку!
Бушмин перебежал улицу, прошел проходными дворами, нашел место, где они припарковали «Фольксваген», открыл тачку, забрался внутрь и стал дожидаться там своего приятеля.
Мокрушин появился примерно через полчаса.
— Андрей, я их засек! — сказал он, выруливая со двора на проезжую часть улицы. — Неплохой у тебя напарник, да?
— Не тяни резину, Рейндж! — Бушмина разбирало от любопытства. — Выкладывай, что видел!
— Байкеры! Двое, мужик и телка! В кожанах, шлемах, все по фирме! На «Хонде»! Я их возле почты видел, когда ты факс в Москву перекинул…
— Да, вряд ли это случайность, — задумчиво сказал Бушмин. — Удалось их разглядеть или морды под шлемами прятали?
— Девчонка так в шлеме и оставалась все время, она от «Хонды» не отходила. А вот мужик… Он даже в кабинку заглянул, может, думал, что ты им какую-нибудь «цидулю» оставил. Да, он шлем снимал, и я его, в общем-то, неплохо разглядел. Нехилый такой парниша, но не амбалистый… Лет тридцати или около того… Светленький такой, белобрысый…
Бушмин мгновенно насторожился, но приятель поспешил его успокоить.
— Нет, не «блонд». Ростом пониже, метр восемьдесят с небольшим, да и выглядит по-другому… На Женю Кафельникова похож, только не на самого Кафеля, а как бы на его старшего брательни-ка, если он, конечно, у того есть…
Бушмин усмехнулся, покачал головой.
— М-да… Байкеры, говоришь? Ну что ж, впредь до окончательного прояснения ситуации будем считать «байкеров» условно «нашими».
Они не стали проезжать через КПП бригады «Неман», сделав небольшой крюк по проселочной дороге. В прежние времена здесь находился одиночный пост, охранявший один из проездов к закрытому воен городку, но будка нынче пустует, да и шлагбаум убрали.
—Хорошо, конечно, что ты договорился обо всем, — сказал Бушмин. — Но как нам туда добраться? Не хотелось бы через перешеек, там погранцы, то-се…
— Я и не говорил, что мы на тачке поедем.
— Тогда как? Пешком? Далековато…
— Кое-кто забыл, что он моряк, — рассмеялся Мокрушин. — Как доберемся? Элементарно, пароходом!
Глава 11
Просторный кабинет, расположенный на третьем этаже здания торгпредства, одного из немногих в городе строений, сохранивших в своем облике черты позднеготического стиля, был освещен лишь мягким приглушенным светом бронзовой лампы, такой же массивной, «антикварной», как письменный стол, на котором она стояла, и высокое резное кресло из мореного дуба, придвинутое к нему вплотную. Высокие, но в то же время довольно узкие, сужающиеся вдобавок кверху окна были плотно зашторены, хотя снаружи еще длился световой день. Отчетливо слышался ход маятника напольных часов, выглядевших несколько старомодно, но в то же время основательно, как и весь интерьер помещения.
