Михаил Серегин - Приговор воров
– Жена тебя любит, – странно высказалась Маша, – хороший ты человек, наверное.
– Почему ты так решила? – поинтересовался Григорий.
– А что – плохой, что ли? Плохих людей жены обычно не любят…
– Ну, это как сказать, – проговорил Григорий, чувствуя, как у него начинает кружиться голова. – Не знаю. Не сталкивался.
– За хороших людей! – провозгласила очередной тост Маша и подняла свой стакан.
– За тебя! – отпустил Григорий незамысловатый комплимент.
– И за тебя тоже…
Они выпили.
Григорий повесил рубашку на спинку стула. Маша вновь разлила по стаканам пиво и поставила под стол еще одну пустую бутылку.
– Ох, что-то меня с пива-то… – жеманно потянулась она и вдруг быстро скинула ночную рубашку, оставшись в одном белье.
– Н-не простудишься? – оторопев от неожиданности, спросил Григорий. – Окна-то того… открыты…
– Не-а, – ответила Маша, – меня никакая простуда не берет. Я девушка здоровая.
Тут она подмигнула Григорию, да так недвусмысленно, что в голову ему полезли всякие дурацкие мысли. Маша, не отрываясь, смотрела на него. Григорию ничего не оставалось, как смотреть на нее. Не глазеть же по сторонам.
Маша была отлично сложена, и ее любовь к бурной жизни, которую он в ней не без оснований подозревал, не оставила никаких следов на ее теле.
Кроме, пожалуй, небольшой татуировки на левой груди – черной розы, стебель которой обвивала змея.
– А что она означает? – кивнув на татуировку, спросил Григорий.
– Да так, – поморщилась Маша, – ничего особенного… Ничего не означает.
– Ошибки молодости?
– Они самые.
В голове у Григория порядочно шумело. Перед ним снова оказался стакан с пивом.
«Надо притормозить немного, – подумал он. – А то свалюсь тут, как мешок. Неудобно перед девушкой-то. Мужчина называется – от двух бутылок пива упал…»
– Сколько у тебя вещей, – обводя взглядом комнату, проговорил Григорий. – А это что в углу? Кажется, картина?
– Картина, – без охоты подтвердила Маша. – Папашка мой, когда еще жив был, собирал всякую рухлядь. Давно выбросить собиралась, да…
Оставив свой стакан с пивом на столе, Григорий приблизился к картине.
Подошедшая сзади Маша положила ему руки на плечи. Ладони ее лежали на ключицах Григория, а большими пальцами она нежно поглаживала ему шею – вверх-вниз, вверх-вниз…
– Красивая… картина, – выговорил он.
– Хочу ее специалистам показать, – жарко зашептала ему в ухо Маша, словно шептала не эти слова, а совсем другие, – может быть, она кучу денег стоит. Ты не специалист по этой части случайно?
– Нет, – сказал Григорий, – не специалист…
– А по какой части ты специалист?
Тут он не нашелся, что ответить.
– Пойдем, – шепнула еще Маша, – у нас пиво стоит.
«И не только пиво, – сглотнув слюну, подумал Григорий, – неожиданный сегодня денек получился…»
Маша уже сидела за столом. Григорий и не заметил, как она отошла от него.
Он повернулся было, чтобы направиться к столу, но тут его внимание привлекло…
На подкосившихся вдруг ногах он подошел к привлекшему его внимание предмету.
– Куда ты? – удивленно и обиженно спросила Маша. – Я же тебя жду… Ну и мужчины пошли. Придут в гости к даме и по углам шарят, всякую ерунду рассматривают… Что ты там опять нашел?
– Маша, – выговорил Григорий, – скажи мне, где ты эту вещь взяла?
– Какую? – спросила Маша, поднимаясь из-за стола и подходя к нему.
– Вот, – показал Григорий пальцем, почему-то не смея дотронуться.
– Ах, это…
Перед его глазами вдруг появился стакан с пивом.
– Вот выпей, тогда скажу, – игриво произнесла Маша, – а то спрашиваешь, спрашиваешь…
Он принял от нее стакан и выпил пиво залпом, даже не почувствовав его вкуса.
– Теперь скажешь, где ты взяла эту вещь? – хотел спросить Григорий, но у него вдруг отнялся язык.
Он повернулся к Маше, но вместо нее увидел ровную белую поверхность с частыми желтыми подтеками и понял, что лежит на полу, уставясь в потолок.
Он попытался подняться, но не смог.
Голова кружилась так, будто Григория привязали за ноги к какой-то чудовищной центрифуге и раскручивали ее изо всех сил.
А потом он стал проваливаться в темную шуршащую безнадежность, как в бездонный мешок.
«Отравила, тварь, – уже не с ужасом, а с тупым безразличием подумал он, – вот ведь сука какая… Я теперь… умру…»
– Умру, – получилось у него шепнуть.
И он умер.
Глава 12
– Ночь, – констатировал Петя Злой. – Совсем темно.
Филин кивнул. Он покачнулся и едва не рухнул со ступенек ресторанного крыльца.
– Чего там Петрович возится? – спросил Петя, с хрустом потягиваясь.
– Расплачивается, – сказал Филин. – Ты ему бабок-то оставил?
– Оставил, – сказал Петя, раскуривая сигарету. – Немного.
– Немного? – скривился Филин. – Мы вообще-то погуляли неслабо. Да еще и весь зал ресторана заказали, чтобы никакие фраера не мешали. А, ладно, впрочем. Его проблемы. В случае если кто там залупаться начнет…
– Не начнет, – хмыкнул Петя, – нас в городе знают. Тем более в этом ресторане. Мы же с Седым гуляли там. Да, кстати, мне на мобилу сегодня Лом звонил.
– Какой еще Лом? – наморщил лоб Филин, вспоминая.
– Он со своей братвой на востоке стоит – на въезде в город, – напомнил Петя. – Под мусоров маскируется и тачки тормозит. А там – по обстоятельствам. Неплохо зашибает, неплохо нам платит. Короче говоря, полезный пацан.
– Ага, – кивнул Филин. – Знаю такого. И чего он? Проблемы какие-то у него?
– Наехали на Лома, – сказал Петя.
– Мусора? – удивился Филин. – С ними же все схвачено.
– Да не мусора! – отмахнулся Петя. – Какие-то гастролеры. То есть не наехали, а дали отпор. Покоцали братву немного. Они тачану остановили – Лом, Муха и Толстый, – в тачане денег до хрена было, как Лом говорил. Ну а те рванули с места – Муху сильно помяли, Толстого тоже. Два каких-то фраера.
– Круто, – оценил Филин. – Кто это такие были?
– А хер их знает, – ответил Петя. – Лом просил – если прихватим кого-нибудь случайно, не валить сразу, а ему отдать. Описание мне передал. Только я бухнул сегодня и мало что помню из описания. Ну, все равно имей в виду – если что услышишь, сразу мне говори. Лом – пацан серьезный. Он лавэ нам хорошо делает. Надо его поддержать, если что. Мы же все-таки его «крыша».
– Поддержим, – сказал Филин. – Я вот еще что думаю: нам бы сейчас того самого…
– Еще выпить? – предположил Петя.
– Ну, это само собой, – хмыкнул Филин. – Телок неплохо бы подснять. Я звякну этому придурку из фирмы «Киски Ваги-наги», пускай нам субботничек устроит.
– Хреновая фирма, – нахмурился Петя, – я вообще ее разогнать хочу. На той неделе пацаны пару телок оттуда дернули, и в итоге – у Вани Грошева сифак. С конца закапало. Давай, чтобы далеко не ходить, у халдеев ресторанных спросим, тут этого добра полно. Они и быстрее найдут.
– Давай, – согласился Филин. – Я пойду, спрошу.
Филин повернулся и направился обратно в ресторан. Петя постоял еще немного на крыльце, выплюнул докуренную до фильтра сигарету и похлопал себя по карманам. Извлек пустую пачку, чертыхнулся и пинком отбросил ее в кусты.
– В машине есть, – вспомнил он, – Филя покупал себе да так в бардачке и оставил.
Он спрыгнул с ресторанного крыльца и, слегка покачиваясь, направился к одной из стоящих неподалеку машин, на ходу доставая ключи.
* * *В салоне машины было душно. Петя, почувствовав, как тошнотворная жара наполняет его тело, выдохнул, отравив атмосферу алкогольными испарениями. Он наклонился вперед, открыл бардачок, достал оттуда сигареты, выпрямился и вдруг замер, не до конца распрямив шею и ощутив, как к его шее прикоснулся теплый ствол пистолета.
Петя сглотнул.
– Сиди тихо, – услышал он незнакомый голос.
– Ты кто? – спросил Петя, не выпрямляя шеи и мрачно обозревая собственные коленки.
– Неважно, – ответил тот же голос, и Петя внезапно распознал в этом голосе какой-то непонятный акцент – азиатский, что ли?
– По какому поводу гуляли? – спросил голос.
– Тебе какое дело? – отозвался Петя.
– По какому поводу? – бесстрастно повторил голос.
«Если бы я успел выпрямить голову, – подумал Петя, – то увидел бы лицо этого мудака в зеркале заднего вида. А теперь сижу носом в коленки… Вот сволочь! Кто он такой вообще?! Он что – не знает меня? Да я его…»
– Я же тебя, сука, найду, – прошипел Петя. – Найду и не спущу тогда. Ты знаешь, кто я такой?
– Знаю.
– Да я тебе, говна кусок!..
Петя дернулся, но тут же услышал четкий щелчок взводимого курка. И замер в бессильной злобе.
– Мне в третий раз повторить вопрос? – спросили у Пети.
Он молчал.
– Считаю до трех, – сказал невидимый незнакомец, державший Петю на мушке. – Если не будешь говорить, прострелю башку.
– Шею больно, – сквозь зубы пробормотал Петя, – освободи немного.
