Сергей Соболев - Мясорубка
Калганов был сравнительно молод, ему было двадцать девять, и никогда не скрывал, что нынешняя жизнь полностью его устраивает.
В своем тесном кабинете он был не один. Когда Брэдли постучался и услышал «войдите», он открыл дверь и застал почти идиллическую картинку. Калганов и симпатичная девушка лет двадцати, одетая в мини-юбку, стояли у окна, журналист полуобнял ее за плечи и шептал что-то на ухо.
Брэдли смущенно кашлянул в кулак, но Калганов сделал приглашающий жест – проходи. Затем с видимым сожалением посмотрел на девушку.
– Ксана, извини, у меня деловое свидание. Я к тебе чуть позже загляну.
Девушка моргнула длинными ресницами, бросила оценивающий взгляд на американца и, цокая каблучками, направилась к выходу.
– Как тебе моя новая кукла? – поинтересовался Калганов, жестом приглашая Брэдли присесть на свободный стул. Сам он уселся в кресло за своим рабочим столом, на котором стоял новенький «Ай Би Эм».
– Похожа на Барби, – с улыбкой ответил Брэдли. – Извини, я, кажется, помешал вам.
Калганов махнул рукой, мол, не стоит беспокоиться, затем вопросительно посмотрел на американца.
– Ты как, по делу ко мне или просто потрепаться?
– По делу.
Брэдли поставил на край стола кейс. Калганов приподнялся в кресле, взял «дипломат», повертел его в руках, словно пытаясь на ощупь определить, что там находится внутри, затем поставил на место.
– Что там внутри, Майкл? Надеюсь, не бомба с часовым механизмом?
Брэдли щелкнул замками, открыл кейс и продемонстрировал содержимое журналисту.
– Как видишь, обычные дискеты. У меня к тебе небольшая просьба, Михаил. На днях я улетаю в Штаты, а эти дискеты мне нужно передать Вике Строгановой. Внутри, в кармашке, я оставил для нее записку. Она должна появиться в Москве примерно через неделю. Ты как, не собираешься в ближайшее время выезжать из Москвы?
Калганов отрицательно помотал головой, придвинул к себе ежедневник и сделал в нем соответствующую запись.
– Майкл, напомни мне ее телефон. Он у меня где-то отмечен, но лень копаться в записях.
У Вики была однокомнатная квартира в Митине, подаренная ей родителями на двадцатилетний юбилей. Помимо телефона Строгановой, Брэдли продиктовал еще один, Толи Авдеева.
– Заметано, Майкл. Кстати, извини за бестактность, на этих дискетах нет чего-нибудь эдакого?..
Брэдли поспешил его успокоить:
– На этот счет можешь не сомневаться. Там подготовительный материал к моей новой книге. Я договорился с Викой, она просмотрит его и добавит что-нибудь от себя. Когда вернусь из отпуска, продолжу работу над рукописью. К Рождеству я надеюсь передать ее издателям.
– А почему в бюро чемоданчик не хочешь оставить? Боишься, что украдут?
Брэдли пожал плечами.
– Ты же знаешь, у нас не воруют. Зато наверняка найдутся любители совать нос в чужие дела. Не хочу, чтобы коллеги рылись без моего ведома в записях. Ну как, тебе не трудно будет выполнить мою просьбу?
– Обижаешь, тезка. Ты ведь меня выручал? Так что я у тебя в долгу.
Он открыл ящик стола, вытащил оттуда связку ключей. Открыл старенький, облупившийся по краям сейф. Сунул в его металлическое чрево кейс, затем извлек оттуда же початую бутылку «Смирновской» и два крупных краснобоких яблока.
– Давай, Мишаня, примем по пять капель. Заодно свежими сплетнями обменяемся…
Брэдли отказался от водки, сославшись на то, что за рулем. Калганов опрокинул стопарь, спрятал бутылку в сейф и запер его.
– Слышал последние новости? Сегодня утром полковника Качина пристрелили, начальника лицензионного отдела.
Брэдли уже собирался уходить, у него была назначена еще одна встреча, время поджимало, но услышанная из уст Калганова новость его заинтриговала.
– Подробности уже известны?
– Его шлепнули у собственного подъезда. Расследованием занимается ФСБ. Говорят, это как-то связано с недавней серией заказных убийств.
Лицо Брэдли мгновенно покрылось липкой испариной.
– ФСБ? Ты не можешь конкретизировать, кто именно занимается расследованием?
– Ведомство Урванцева. Похоже, он объявил настоящую войну частным охранным структурам. Кстати, у тебя имеется что-нибудь на Урванцева? Меня уже давно интересует этот человек.
– Извини, дорогой, я чертовски тороплюсь, – скороговоркой сказал Брэдли. – Обсудим это как-нибудь в другой раз. На прощание прими дружеский совет: держись от этого человека подальше. У тебя и без того своих проблем хватает.
Брэдли поднялся на второй этаж гостиницы «Москва». Здесь находился небольшой ресторанчик с испанской кухней. В нем дожидался тот самый маклер, свидание с которым было назначено на два часа дня в его офисе на Пятницкой. Кроме торговли недвижимостью, его фирма занималась сдачей внаем квартир и офисов.
Маклера звали Георгий, друзья предпочитали называть его Жорж или Жора. За одним столиком с ним сидели двое смуглых черноволосых мужчин. Брэдли не стал подходить к столику, знаками попросил Жору выйти к нему.
– Извини, Жорж, я тебя подвел. Возникли форс-мажорные обстоятельства, и я даже не имел возможности позвонить тебе и перенести нашу встречу…
Они вышли в пустой гулкий вестибюль, облокотились о перила парадной лестницы.
– Я вижу, у тебя деловое свидание?
– Не-а. Эти ребятки – моя «крыша», – с невинной улыбкой сказал маклер. – Ничего, подождут.
Он достал из кармана две связки ключей, передал их журналисту.
– Ну и задал ты мне головоломку… Две хаты в одном подъезде, да еще чтобы «сквозняк» был, черный вход и чердак с лестницей…
Он покачал головой.
– Да еще в такие сжатые сроки. Но ты же знаешь меня, Миша, я для друзей готов в лепешку расшибиться. Нашел я для тебя один подходящий вариант. Трех– и двухкомнатные. Одна на втором, другая на четвертом этаже. Обе без ремонта, из мебели только старая рухлядь. И за каким чертом они тебе понадобились?
– Много будешь знать, рано умрешь, – Брэдли переиначил на свой лад известную русскую поговорку. – Адрес?
Маклер протянул ему визитку, с обратной стороны которой был написан адрес.
– Годится. Получи гонорар, Георгий.
Маклер не стал пересчитывать деньги, сунул довольно пухлый конверт в задний карман брюк.
– Извини, друг, что пришлось стребовать с тебя такую сумму. Не моя это жилплощадь, понимаешь? Пришлось коллег по бизнесу обзвонить, так что эти деньги не мне предназначены.
– Ладно, кончай оправдываться, – сказал Брэдли. – Жора, ты напрасно не стал деньги пересчитывать.
На лице маклера на мгновение промелькнуло выражение испуга, затем он делано рассмеялся.
– Это была шутка, да?
– Я тебе набросил сверху пять сотен. Догадываешься, за что? Держи рот на замке, ясно?
– Да ты что, Майкл? – с обидой в голосе сказал маклер. – У нас фирма солидная, клиентов не обижаем.
– Ну тогда будь здоров, Жорж. В понедельник утром я заброшу ключи на Пятницкую.
ГЛАВА 37
Распростившись с маклером, Брэдли отправился к себе на Кропоткинскую. Все остальные дела он отложил на завтра. Без помощи Маховски и Тофлера ему не удастся осуществить даже часть своих обширных планов.
Выбрав для себя сторону в предстоящем поединке, Брэдли тут же начал свою собственную игру. Отныне в глазах противника многие его поступки будут выглядеть импровизацией чистой воды, не очень ловкой попыткой сконструировать собственную систему безопасности. Уже сегодняшним вечером они будут над ним смеяться, эти русские умники, вышучивая неуклюжие действия американского журналиста. Того самого журналиста, которого они еще три месяца назад выделили из толпы западных писак. Американского репортера, который дружит с русской журналисткой Викторией Строгановой, дочерью небезызвестного генерала Щербакова. Да, господа ловкачи, это тот самый Майкл Брэдли, который любит колдовать над разрозненными фрагментами мозаики, стремясь воссоздать из них цельную картину. Это он, тот самый любознательный репортер, челюсти у которого устроены как у акулы.
Можете радоваться, господа, вам удалось заставить его проглотить наживку. Куда он теперь от вас денется?
Брэдли полностью отдавал себе отчет, что в его случае давать задний ход уже поздно. Началась цепная реакция, и остановить стремительный бег событий уже никто не в силах. Ему не оставили никакого выбора. В том случае, если он в самый последний момент откажется сотрудничать с американской разведкой и попытается выйти из игры, на всей его блестящей карьере можно будет поставить жирный крест. В истории американской журналистики подобные случаи далеко не редкость, не таких людей ломали об колено. Но в данный момент все эти соображения заботили его менее всего.
Существуют как минимум три обстоятельства, которые побудили его продолжить свое отчаянное и безумно опасное предприятие. В том случае, если он наплюет на собственную карьеру и выйдет из игры, подчиненные Урванцева немедленно задействуют какой-нибудь резервный план. Они могут нанести удар по Щербакову и его организации в самом неожиданном месте. Во-вторых, Брэдли, в отличие от Хейса, Гартнера и им подобных, всегда проповедовал незыблемость моральных принципов. Он не хотел, чтобы у некоторых русских, таких, например, как Вика, Толя Авдеев и генерал Щербаков, сложилось твердое убеждение, что все американцы настроены по отношению к русским враждебно, считая их азиатами, людьми второго сорта или, как выражались нацисты, «унтерменшами».
