Андрей Воронин - Наперегонки со смертью
— Звонка ждете? Большаков вздрогнул. Теперь Банда не сомневался в этом. Отец Алины был слишком взволнован, чтобы успешно скрывать свои эмоции.
— Жду. А что?
— Из ФСБ?
— Что ты знаешь?
— Почти все. Кроме главного. В чем причина похищения? Кто и чего от вас желает добиться?
… Большаков вздохнул и весь как-то съежился, вжимая, как будто в ожидании удара, голову в плечи. Он совсем не был похож теперь на грозного генерала, выгонявшего вчера Банду из дома.
— Это длинная история, Александр. Да и зачем тебе знать все это? Ведь этим делом действительно занялись органы. Там работают профессионалы…
— Я тоже профессионал. Но к тому же я еще и люблю Алину. Я готов сделать все, чтобы ее найти.
У них такой заинтересованности нет. Пусть они занимаются этим делом и дальше, но если я хоть чем-то могу помочь, я должен это сделать. Вы же понимаете это, Владимир Александрович.
— Да… — неуверенно протянул Большаков, вдруг с каким-то даже интересом взглядывая на Банду.
— Давайте начистоту, — парень, чувствуя, что его слова возымели какое-то действие на отца девушки, продолжил наступление, говоря очень деловым и настойчивым тоном. — Что от вас хотят? И кто эти люди?
Большаков несколько минут молчал, будто собираясь с мыслями и силами, а затем, прогнав последние остатки сомнений, заговорил:
— Хорошо, я расскажу все. Но ты сам должен понимать, что все это достаточно серьезно и в определенной степени секретно. Это даже не мои интересы, пойми! — он как-то растерянно развел руками. — Это большая политика. Здесь затрагиваются очень серьезные вещи. Никто, кроме нас, не должен знать всего.
— Я понимаю…
— Нет, ты не все понимаешь! — Большаков вдруг вскочил и взволнованно заходил по комнате. — Ты не все понимаешь! Все я не рассказал даже Федеральной службе безопасности!
— Может, и правильно…
— Садись, чего стоишь! — Большаков кивнул на кресло у стола. Затем сам устроился напротив.
В этот момент отворилась дверь, и на пороге с подносом, на котором дымились две чашки кофе и лежала горка запеченных в СВЧ-печке бутербродов, появилась Настасья Тимофеевна.
— Мальчики, я вам кофе принесла… — несмело проговорила она, с опаской поглядывая на мужа.
— Отлично, Настенька! И очень вовремя. А ну-ка, подай нам из бара пару рюмок и коньячок. Мы вчера не допили, — подчеркнуто бодро и Чуть Ли не весело вскричал Большаков.
— Ты уверен?..
— На сто процентов!.. Спасибо, а теперь оставь нас, пожалуйста, Настенька. Нам надо поговорить, — категорично, не допуская возражений, приказал Владимир Александрович, когда рюмки и початая бутылка оказались между ним и Бандой.
Настасья Тимофеевна смутилась, с тоской взглянула на Банду, как бы ища поддержки, но перечить мужу не стала и вышла, тихо прикрыв за собой дверь кабинета.
— Так вот! — сказал Большаков, наливая в рюмки янтарную жидкость. — Я, если знаешь, возглавляю институт в Химках. Контора закрытая. Работаем исключительно на оборонку. Поэтому даже и генералом стал.
Он кивнул куда-то в угол, и Банда невольно взглянул туда, куда он показывал, — на огромный платяной шкаф, громоздившийся рядом с маленьким кожаным диванчиком. Наверное, там висел обычно его генеральский мундир. Большаков просто забыл, что и сейчас он в форме.
— Мне Алина говорила.
— Да… Я, вообще-то, считаюсь крупным специалистом по части ракетных двигателей. Мы работаем в тесном контакте с Силами стратегического назначения и с Военно-космическими силами. Понимаешь?
— Кажется…
— То есть, наши двигатели нужны и для космоса, и для баллистических ракет.
— Так, — Банда слушал внимательно, стараясь не пропустить ни одного слова, и почувствовал, как засосало у него под ложечкой: дело закручивалось по-крупному, это были действительно интересы государственного значения. Неясно было пока только одно — при чем тут Алина?
— Примерно год назад со мной связались… Это были люди Амроллахи. Ты знаешь, кто это?
— Честно говоря…
— Я тоже не знал. Это — председатель Организации по атомной энергии Ирана. Какой-то дальний родственник самого Хомейни.
— ? — Банда не нашел и междометия, чтобы выразить свое изумление, и Большаков взглянул на него с какой-то даже гордостью, почувствовав, как поразился парень.
— Да-да, Хомейни. Иран затевает очень своеобразные игры с ядерной энергией. Ты знаешь о скандале, связанном с экспортом так называемых двойных технологий?
— Так…
— Короче, наш министр атомной энергии Малахов и Амроллахи подписали в свое время протокол, согласно которому Россия поставляет Ирану две тысячи тонн природного урана, а также помогает строить Ирану исследовательские реакторы малой мощности. Сколько реакторов — никому не известно. А на этих реакторах можно запросто получать обогащенный уран, из которого крайне просто изготавливать ядерное оружие.
— Это я слышал.
— Так вот. В США публиковали доклады, один — исследовательской службы Конгресса, другой — Монтеррейского института. В этих документах утверждается, что хотя прямых доказательств создания Хомейни ядерного оружия и нет, но деятельность Ирана в этом направлении не вызывает сомнений. Они ищут двойные технологии в Германии, Бельгии, Китае и, как видишь, у нас. В России, в нашей неразберихе и беззаконии, это сделать, конечно, легче всего.
— Да уж, — Банда сидел растерянный и подавленный. Он не представлял, какие силы замешаны в похищении Алины. Он готов был сражаться со всем криминальным миром одновременно. Но одни названия — Иран, США, Хомейни, Германия — повергали его в какое-то оцепенение. Он постарался побыстрее избавиться от этого чувства и поторопил Владимира Александровича:
— А при чем же здесь вы и Алина?
— Ты слушай. Я же говорил тебе, что это длинная история… Служба внешней разведки, ФСБ, ФСК — все сильно лажанулись. Подписание протокола они прошляпили, делая вид, что там все чисто, мол, просто исследовательские программы. А ты знаешь, как было с ЮАР? Все спорили, создает она ядерное оружие или нет. И никто не мог найти тому подтверждения. Аж до тех пор, пока сейсмологи не зафиксировали… ядерное испытание! То есть бомба, ракета, заряд, словом, ЮАР изготовила свое оружие и испытала его, обманув весь мир. Вот тебе и Договор о нераспространении! Вот тебе и контроль со стороны мирового сообщества!
— Да уж!
— А сейчас они лажанулись еще больше. Для ФСБ было просто ужасной новостью, оказывается, что этот самый Амроллахи желает заполучить создателя ракетных двигателей. Ты ведь понимаешь, о чем я? Можно с полной уверенностью предположить, что одновременно с созданием ядерных зарядов Иран занялся и носителями. Денег у них хватит, фанатизма тоже. Можешь себе представить, что такое фундаментализм с ядерной ракетой в руках?! Мировая сенсация, а наши хлопают ушами. Впрочем, ФБР, кажется, тоже кое-что упускает.
— У меня голова кругом, Владимир Александрович! — взмолился Банда, совершенно убитый полученной информацией.
— А ты выпей коньяк-то! — вдруг улыбнувшись, приказал Большаков.
Он оживился и повеселел, чувствовалось, что, рассказывая все это Банде, он как будто перекладывает с себя часть ответственности и теперь ему становится немного легче.
— Выпивай и слушай дальше. Эти ребята сулили мне все условия и неограниченное денежное вознаграждение. На все мои попытки замять дело отмазками о невыездном режиме они только смеялись: в России, говорят, все можно. Ваш загранпаспорт уже готов, и виза иранская там есть, скажите только «да» и завтра же будете работать в самом престижном институте Тегерана… Я сказал «нет».
Теперь он замолчал, как будто что-то вспоминая, и Банда поостерегся нарушить это молчание.
— Одновременно, — снова заговорил Большаков, — начались страсти и у нас. Ты слышал, что Военно-морской флот обладает собственным ядерным потенциалом. Но знаешь ли ты, что их ракеты-носители годятся не только для того, чтобы летать через материки, но и для того, чтобы вывести на орбиту спутник? И всего-то — некоторые усовершенствования двигателей! Помнишь, грохнулся израильский спутник, который запускала Россия?
Так вот, Россия сама теперь ничего не запускает.
Запускают ведомства. Тот спутник выводили на орбиту именно Военно-морские силы. За всем этим стоят огромные деньги, контракт с Израилем приносил немалые суммы, а самое главное — на подходе были контракты с Германией и Францией. Телевидение, связь — теперь все держится на коммерческих спутниках. Все ищут возможности вывести свои аппараты на орбиту, да чтобы подешевле. Но все хотят и надежности. Тот израильский институт, который сделал спутник, потерпел немалые убытки после катастрофы, хоть контракт и был застрахован. А реноме ВМС как космических коммерсантов сильно пошатнулось. В Военно-космических силах потирали руки, искренне радуясь неудаче коллег…
