Александр Бушков - След пираньи
– Потерпи, – громко сказал он, все равно за шумом вертолетов услышать его посторонние не могли.
– Я сейчас с ума сойду…
– Сойдешь – здесь и брошу, – безжалостно сказал он. – Так что крепись.
– Погань какая… Давит, тяжело…
– Терпи, – сказал он, с трудом пошевелился, прикрывая ее своим телом от нависающей скользкой тяжести.
…Когда шум вертолетов затих вдали, он еще долго сидел на корточках в прежней позе – на случай коварного сюрприза в виде оставленной неподалеку засады. Змеи успокоились окончательно, лишь изредка в щеку тыкалась угловатая головка.
Глава пятнадцатая
Наследник миллионера
Настал момент, когда пришлось решаться. Чересчур уж покойная тишина, пронизанная птичьим щебетанием, стояла вокруг.
– Давай выбираться, – сказал он. – Только не спеши, осторожненько…
Выбраться оказалось гораздо труднее, все равно что выпутываться из противолодочной сети. Хорошо еще, края ямы были довольно пологими. Мазур раздвигал упругие петли змеиных тел, распутывая их, как диковинную головоломку, неспешно, но довольно бесцеремонно. Его частенько кусали, но зубы у полоза слабоваты, а челюсти способны придушить разве что бурундука. Он медленно продвигался к краю ямы, помогая Джен. Два раза она срывалась, на третий Мазур, отбросив деликатность, чувствительно поддал ей кулаком по заднице.
Наконец голова оказалась на свободе, над верхним слоем змей. Дальше пошло полегче. Упершись носками ботинок в землю, рывком выбросил Джен наружу, и она растянулась ничком в метре от ямы, живописно увешанная полозами, словно какая-то древняя жрица таинственного змеиного культа. Выбравшись следом, Мазур поднял ее на ноги, прислушался. Убедившись в отсутствии противника, старательно обобрал с девушки всех змей, швыряя их наземь, – а там и с себя стряхнул спасителей.
Покрутил головой: Джен пошатывалась, закатывала глаза так, что это предвещало нешуточный обморок в самое ближайшее время. Схватив ее за руку, Мазур кинулся прочь – подальше от змеиной ассамблеи. Джен тащилась следом безвольной куклой. Вертолетов не слышно.
Тайга становилась гуще. Мазур остановился, лишь убедившись, что в пределах видимости не осталось ни единой змеи. Опустил девушку в мох, взялся сначала за фляжку со спиртом, но тут же передумал и полез за аптечкой. Распахнув алюминиевый футляр, пробежался кончиками пальцев по рядку шприцев, трубочек с таблетками, прочих причиндалов, словно пианист по клавишам. И решительно вынул из гнезда шприц-тюбик с четкой красной маркировкой: «Прилив-2», снял с иглы пластмассовый колпачок. Расстегнул пуговицу у запястья, умело вогнал иглу в локтевую вену, старательно выдавил тюбик. Джен сейчас была идеальной пациенткой – лежала трупом, не воспрепятствовав и жестом, чуть пошевелилась, когда игла входила в вену, но тут же обмякла.
Закурив, Мазур присел рядом на корточки, прекрасно зная, что результата ждать недолго. Первую сигарету высосал в полдюжины затяжек, вторую уже смаковал. Ситуация его не радовала, но и для печалей нет поводов. Маршрут должен был пролегать по довольно диким местам – в сторону Южной Якутии и Транссибирской магистрали, в краях, не обремененных ни золотом, ни человеческим жильем, ни даже лагерями, по крайней мере в радиусе километров двухсот. Натолкнуться здесь можно лишь на случайного охотника или браконьера-рыболова.
Аккуратно сунул в мох окурок, покосился на девушку. Спросил:
– Глоточек спирта, леди?
– Не надо, – ответила она уже довольно ровным голосом, села. Щеки раскраснелись, зрачки заметно расширены. – Что ты мне впрыснул? Горячая волна идет, до кончиков пальцев…
– А голова?
Она помотала головой, потерла виски:
– А голова совершенно пустая, даже удивительно. На все мне сейчас плевать… Это наркотик?
– Ну что ты, – сказал Мазур. – Совершенно безобидная штука. Вот только ты у меня сейчас попрешь по тайге, как молодой и грациозный мустанг…
– Самое смешное, что я этому вполне верю… – Она встала, потрясла опущенными руками. – Отвернись, я прогуляюсь поодаль…
Мазур ухмыльнулся, сидя к ней спиной. Вообще-то, «Прилив» так назван не без своеобразного юмора, издавна присущего разработчикам всевозможного снаряжения для всевозможных спецназов. Коли по правде, это наркотик, на пару часов превращающий человека если не в супермена, то уж в неутомимого путника, способного отмахать приличный конец – и, самое главное, не свалиться потом в «ломке», когда минет искусственная эйфория. Есть там и побочный эффект, в данном случае как нельзя более пригодный – болтливость с легкой заторможенностью сдерживающих центров. Не пантопон, но нечто близкое. И потому рекомендуется употреблять исключительно в кругу тех, кому ты всецело доверяешь, – мало ли что они могут услышать. И, что особенно ценно, хитрая микстурка, хоть вводи ее в кровь литрами, не дает привыкания. Как наркотик, этот препарат пользовался бы поистине бешеным спросом, одна беда – он так сложен в приготовлении, что каждый тюбик ценится дороже золота, мало-мальски массовое производство невозможно, разве что для узкого круга миллионеров. Или тех, за кем стоит государство, традиционно плюющее на любые затраты, когда речь идет о тех, кто продолжает политику весьма специфическими средствами, не упомянутыми в классическом афоризме Клаузевица…
Вернулась Джен, бодрая, как слопавший полпуда сырого мяса молодой тигренок. Душа радовалась, на нее глядя.
– Положительно, это наркотик, – сказала она, нетерпеливо притопывая. – В колледже, был момент, пробовала всякую гадость ради эксперимента – очень похоже, знаешь ли… Наркотик?
– Нечто вроде, – сказал Мазур. – Не беспокойся, не привыкнешь… А что ты там пробовала?
– Все легкое. Снежок, «дикую хризантему», «бешеную лошадку»… Ну, не пора ли трогаться?
– Самая пора, – хмыкнул Мазур, вставая. – Пошли… А как на это все смотрит прокурор? Суровый босс? – Ну, это давно было, я же сказала, ради эксперимента. Вовсе даже не втягивалась. Сначала, когда уезжаешь от родителей, хочется быть свободной, все на свете испробовать…
– Как насчет секса?
– Ну, естественно! – лихо ответила она, бодренько шагая рядом. – И белые бывали, и черные, однажды переспала с девушкой, вот только повторять что-то не было желания, хоть и не скажу, будто мне это не понравилось…
– У меня было впечатление, что в ЦРУ насчет наркотиков весьма строго. Вышибают моментально…
– При чем тут ЦРУ? – искренне удивилась она. – Я же говорю: все было давно, все эксперименты. Когда закончила колледж, была невыносимо респектабельной яппи, с репутацией недотроги и крайне целеустремленной юной дамы, мечтающей о карьере. Не исключено, из-за такой репутации они на меня и вышли, все тесты прошла прекрасно… Правда, дальше были колебания, в конце концов, ФБР, как потом и оказалось, больше напоминает обычную бюрократическую контору, чем питомник джеймсов бондов…
– Прекрасно, – сказал Мазур, не останавливаясь. – Значит, ФБР? Джимен, точнее, дживумен?
Посмотрел на нее, не в силах удержаться от откровенной улыбки. Очень уж сложная гамма переживаний играла у нее на лице. С одной стороны, прекрасно понимала, что прокололась и угодила в ловушку, с другой же – не могла ни сопротивляться бродящему в крови «Приливу», ни возмутиться толком и взять себя в руки, засекреченные медики дело знают…
– Скотина, – сказала она вяло. – Это что, промывание мозгов? Ведь предупреждали, что доверять вам нельзя, несмотря на все ваши перемены…
– Шагай, не останавливайся, – сказал Мазур. – Конечно, промывание мозгов. Ты еще не ощущаешь позывов вступить в коммунистическую партию? Ничего, сейчас потянет… Не обижайся, при чем тут коварные коммунисты… Участникам таких игр вообще доверять нельзя, на кого бы ни работали. Ты сама-то разве не морочила нам голову?
– Но это же другое дело.
– С чего бы вдруг? Лицедейство, милая, как его ни зови, сути своей не меняет… О чем бы тебя еще спросить? – Не надо, – попросила она в слабой попытке проявить решимость. – Это нечестно. Я просто выполняла задание, ставки были очень уж велики… Мы ведь работаем и за рубежом, ты, наверное, не знаешь…
– Знаю.
– За военными всегда необходим присмотр, – сказала Джен. – Они везде одинаковые, независимо от системы.
– Ну, спасибо…
– У них всегда будет тяга вести свою, самостоятельную игру.
– Но ваши парни, как я понял, всерьез намерены погасить карьеру нашего живчика на взлете?
– Ты ничего не понимаешь, – сказала Джен. – Знаешь, есть довольно модная теория насчет того, что преступниками становятся не предрасположенные к этому, а те, кто оказался в ситуации, когда закон можно нарушить, с их точки зрения, безнаказанно. Проблема соблазна. Дайте тысяче человек возможность наверняка украсть деньги – и, будьте уверены, процент тех, кто отказался из врожденной порядочности, будет весьма низким… – Она говорила чуть невнятно, строила фразы так, словно в минуту позабыла правила родного языка, щеки пылали: это вовсю действовал «Прилив». – Все мы – потенциальные преступники…
