Евгений Покровский - Тот, кто стоит за спиной
— Сережа! — обратился Беркович к Пахомову, глаза которого были уже закрыты. — Ты еще не умер? Подожди, сейчас будет самое интересное! Ну так вот, избавился я от Валеры и приступил к осуществлению своего грандиозного прожекта. Сначала я подобрал фигуры. Они все уже были подготовлены и, так сказать, предельно развиты мною на доске. Этим я давно уже занимался: готовил для себя козла отпущения. Ведь рано или поздно пришлось бы отвечать: я ждал этих ребят из центра. Раз утечка информации существует, значит должен существовать и тот, кто проковырял дырочку. А раз я лично не собираюсь быть «кротом», значит, его надо создать и потом тихонечко подставить комиссии. Я тогда еще только выбирал, кого подставить… Ах, как уморительно я разыгрывал слежку за каждой из «фигур», заставляя их поверить в эту чепуху. И вы все, может быть, кроме тебя только, верили в то, что за вами кто-то «охотится». Скажи, пожалуйста, какие важные все «фигуры»: лейтенантик Валя, свирепый Богдаша, майор Беркович… А на себя я даже напал однажды! Во какой идиотизм разыграл, а вы все поверили… С «папой», правда, пришлось в этом плане поработать. Он ведь не дурак. Да уж, пришлось мне попотеть и кое-чем пожертвовать. Но зато он, похоже, клюнул: стал думать, что «генерал» его «разрабатывает» как возможного конкурента на самое высокое кресло. Ох уж эти карьеристы! Подавай им власть! А деньги, которые под ногами валяются, разве не власть? «Папа» все боялся, как бы его из-за иконок да картинок всяких не зацепили за ушко. Какая невинность! Да кому он нужен с двумя-тремя своими пейзажиками и пятью иконками, когда вокруг такими деньгами ворочают! Да, подвела его любовь к живописи, отстал он от времени, безнадежно отстал… Итак, фигура номер один — «папа»: нечист на руку, ценит хорошеньких женщин, любит живопись и антиквариат, обожает зеленые деньги. Пришлось провернуть трюк с иконой. Я ведь держу на крючке одного иностранца, который имел делишки с полковником. Завтра разберусь с ним наконец… Да, так вот, я сразу понял, как зацепить «папу»! Полковник продал иностранцу икону, которая висела у него дома на стене и при этом присутствовала на одной интимной фотографии, которую старый дурак «папа» подарил очаровательной майорше. Я однажды видел эту фотографию у нее. С этой милой фотки все и началось. Искал я зацепку, и вдруг на ум эта фотка приходит. И только попробовал связать святую вещь с «папиным» моральным обликом, как гениальный план родился прекрасной Афродитой из пены моего богатого воображения. Посоветовал в ультимативной форме иностранцу икону купить, а потом отнял ее. Попросил его по телефону оставить икону в одном месте. Этот дурак Гордон до сих пор не знает, на кого он работает. Но работает, поскольку боится: нашел я в нем одну струнку и сыграл на ней собачий вальс. Гордон-то уголовником оказался. Его, понимаешь, Интерпол ищет по всей Европе, а он здесь бизнесмена из себя разыгрывает. Ну я и пригрозил ему, что устрою его высылку из России или сразу выдачу Интерполу. Но это все лирика! Далее я специально сунул в шпонку иконы микропленку с какой-то фигней: я сделал это для того, чтобы «папа» заподозрил нашу майоршу. Только женщина может такое придумать. Думаю, у меня это получилось. Ведь я столько работал над тем, чтобы столкнуть их лбами: убедить каждого из них в том, что другой — «крот». Думаю, мне это удалось… О чем я? Ах да, о фигурах. Так вот через своего иностранца, которого Елена Максимовна считала то ли американским шпионом, то ли просто «грязным» бизнесменом, я спровоцировал похищение младенца. Сначала иностранец сказал мамочке, что злой дядечка полковник хочет похитить ее сыночка, чтобы та вернула компрометирующую полковника фотографию, потом он намекнул об этом полковнику. Нет-нет, Сережа, «папа» совсем неглуп! Поэтому-то сие предложение и было напрямую сделано ему Гордоном. Гордый «папа» понял, что кто-то затевает с ним интересную игру, в результате которой «папе» удастся выйти на «крота». А бедная мамочка действительно считала, что «крот» — это негодяй «папа», которого, конечно, будет трудно взять с поличным; даже фотография тут мало поможет. Но если спровоцировать его на похищение ее сына, то задача доказательства вины полковника упростится. Он выдаст себя этим. Я верил в то, что у милейшей Елены Максимовны только на это и хватит ума. Верил и не ошибся… Кстати, Гордон намекнул ей, что недурно послать вместе с полковником своего соглядатая, который в нужный момент и вырвет ее сына из грязных лап «похитителей». Вырвет и отвезет к мамочке. Бедная женщина клюнула и на это. И для этой роли был приглашен наш Валя, убиенный тобой, Сережа, лейтенантик. Дело в том, что наш лейтенантик жил с майоршей в последнее время, жил, так сказать, по любви. Она сама выбрала его, и ради него бросила нашего «папу». Я знал это, прекрасно знал. Но лейтенант — романтик, он не подходил для роли, которую сыграл в конце концов ты… Так вот тогда мистер Гордон с моей, разумеется, подачи предупредил мамочку, что поскольку дело она имеет с потенциальными бандитами, то соглядатая, то есть нашего лейтенантика, надо бы подстраховать. Я знал, что вы с Валей — друзья. И кроме того, ты был уже отлично мною подготовлен: деньги уже давно захватили, даже заглотили тебя, дорогой мой Сергунчик! Итак, я даже не сомневался, что Валентин предложит тебе подстраховать его: как же, ведь вы с таким упоением чистили друг другу физиономии в спортивном зале! Я приказал тебе быть в это время, несмотря на твой отпуск, в городе и ждать визита или звонка от лейтенанта. И тот, словно действительно находясь в силовом поле моих желаний, позвонил тебе. Когда тебя решили взять в Васкелово «водилой», я даже не удивился — так сильно был в этом уверен. Правда, был один человек, который мог испортить мне игру. Богдан! А знаешь почему? Нет, ты ничего не знаешь! Ты думаешь, что ты один такой крутой: рэкет, угрозы, своя вооруженная братва, собирающая дань с коммерсантов? Скажи правду, ведь это твои ребята неделю назад расстреляли четверых бандитов в районе Васкелова?
— Ну… — как-то неопределенно прохрипел Пахом, словно сквозь сон.
— Так вот, это была Богданова «братва». Да, Сережа, Богдан был твоим конкурентом на ниве разбоя. Похоже, вы, как незабвенные дети лейтенанта Шмидта — Шура Балаганов и Паниковский, не поделили территорию… Я знал о Богдановой «братве» еще год назад и через это пытался к нему подобраться. Но Богдан — настоящий бандит, врожденный. Ему миф и ореол вокруг его загадочной и оттого страшной фигуры важнее всяких денег. Он не стал работать на меня. Он сам начал искать меня, чтобы открутить голову. Думаю, открутил бы, если бы только добрался… А в нашем случае Богдаша имел на тебя зуб: подозревал тебя в причастности к «конкурирующей фирме». Так вот, там, в Васкелове, он увидел что-то, может быть твой контакт с твоими «ребятами» — ведь признайся, ты Встречался с ними в Васкелове, когда уезжал за продуктами, встречался, чтобы дать указания! — увидел и все понял. Уже одного этого было для меня достаточно, чтобы убрать Богдана. Ведь он собирался поквитаться с тобой… Я все думал, как это сделать, и вдруг он собрался в охоту на меня! Сначала я даже не понял почему, но потом… Видишь ли, Пахомыч, я колол себе один препарат для повышения температуры тела, чтобы выглядеть больным, чтобы официально быть дома, а на самом деле… Наверное, он прочитал маркировку на одной из моих ампул и «расколол» меня. В лесу я увидел твоих ребят и путем нехитрой комбинации — простыми перебежками! — подставил его под них. У кого-то из «ребят» был Узи. Он неплохо сработал! А вот нашего Ромео — лейтенанта — ранил я сам, когда увидел, что ты тянешь с «похищением». Пришлось нагнетать обстановочку и, так сказать, катализировать процесс. В общем, ты не обманул моих ожиданий, Сергунчик!
— Помоги мне, — прохрипел Пахомов, пытаясь подняться. — Я хочу встать.
— Нет, что ты! Лежи, Сережа, так умирать проще. Не бойся, я подожду. Вот умрешь, тогда начну здесь уборочку. Надо избавить местный «антиквариат» от своих отпечатков. Как ты думаешь, все эти трупы на тебя спишут?
— Помоги мне встать! — зарычал Пахом.
— Слушай, угомонись! Свое дело ты сделал, теперь ляг и усни, — Беркович присел на корточки напротив Пахомова и, ласково улыбаясь ему в лицо, продолжал спектакль: — Я бы дал тебе деньги, ну те, которые обещал. Но ведь они тебе больше не нужны. Я оставлю их себе, ладно? А ты не дергайся. По моим прикидкам ты должен кончиться на этом полу без посторонней помощи. Кстати, у тебя, наверное, с собой дискета. Дай-ка я посмотрю! — майор обшарил не сопротивляющегося Пахома и извлек из его кармана то, что искал. — Да, вот она. Теперь все в порядке. Завтра-послезавтра обменяю ее на чемоданчик с никелированными замочками и устрою себе праздник. Нет, Сережа, — мечтательно закатил глаза Беркович, — никуда я из этой страны дураков не уеду. Деньги надо здесь делать, потому что здесь — проще, здесь, брат, как я уже заметил, одни дураки…
