Александр Тамоников - Бой капитанов
– Мне и здесь неплохо!
– Да и устроился ты хорошо! Но слишком уж у тебя скользкая должность. Сегодня командуешь, а завтра спокойно можешь в могилу улечься.
Осипов взглянул на чеченца:
– С чегой-то?
– Да ни с чего! Просто так! Вот Мельник! Служил, не тужил, а потом – раз, и попал в аварию. В самом расцвете сил. И аварию очень уж подозрительную. Угоняется самосвал, перегоняется на дорогу от Шестовского до Ростова, в нужном месте выезжает на полосу встречного движения и рубит тачку Мельника. Водила «КамАЗа» исчезает, никто его не видит, хотя далеко бы он убежал, если бы его не подобрала другая тачка?
Осипов насторожился:
– Что ты хочешь сказать?
– То, что сказал! Это тебе, как в фильме про Штирлица, информация к размышлению. Ты думай, а я пошел. Галину пусть твои люди пришлют ко мне. Я ждать здесь под окнами не буду. Да, и замени, пожалуйста, повара. Этот шашлык плохо делает.
Развернувшись, Карахан направился к дому Есаула, оставив нового начальника охраны в замешательстве. Он и сам оценивал случай с Мельниковым как весьма подозрительный, а тут еще Карахан подлил масла в огонь. Неужели Мельника специально убрали? Но кто? И за что? Не за то ли, что он узнал то, что не должен был знать?
Карахан, придя домой, принял душ, надел халат, прошел в спальню. Сегодня на улице было холодно. Поэтому и приказал немного протопить хату. В комнатах стало тепло и уютно.
Галина заявилась через час. Вошла без стука, шумно:
– Ну, где тут мой ненасытный джигит?
Карахан откликнулся:
– Проходи, красавица, здесь я, в комнате.
Проститутка зашла в горницу и хлопнулась оттопыренным задом на диван рядом с Караханом:
– А вот и я!
– Насосалась вдоволь?
– Да уж пришлось потрудиться. Но ты не волнуйся, силенок и на тебя осталось.
– Не сомневаюсь! Ты не баба, а секс-машина.
Женщина расплылась в довольной улыбке:
– Я такая!
– Вот именно, что такая!
– В чем дело, дорогой? Или тебе противно, что я вынуждена ублажать Каландина? Ты скажи! Противно, я уйду!
– Иди сначала в ванную, потом в спальню! И не забудь зубы почистить как следует да рот свой прополоскать!
– Я бы от выпивки не отказалась!
– Возьми в холодильнике. Там водка стоит. Но, смотри, выпей немного. Не переношу пьяных баб. Могу побить крепко.
Галина поднялась, потянулась:
– Эх! Давно меня мужик не бил! Знаешь, дорогой, в этом даже какая-то прелесть есть.
– Ты дура! Если я начну бить, то не остановлюсь, пока не забью насмерть. Так что не шути с огнем!
– Ладно, ладно! Горячая твоя кровь! Все будет в лучшем виде! Фирма гарантирует!
Недолго кувыркались в постели Карахан с проституткой. В полдень к ним в опочивальню ворвался Осипов с пистолетом в руке.
Карахан, увидев разъяренного начальника охраны и поняв, ЧТО произошло, сбросил с себя оседлавшую его бабенку:
– Какого шайтана ты врываешься ко мне в спальню? Нарваться на пулю захотел? Так я быстро нашпигую тебя свинцом, не успеешь свой пугач поднять.
Ваха тут же выхватил из-под подушки свой пистолет, направив ствол в физиономию начальника охраны:
– Ну? Чего надо?
Осипов при виде черного зрачка направленного на него пистолета сдал назад:
– Убери пушку, Карахан! Я не один!
– Мне плевать, один ты или со своей шутовской гвардией! Спросил, чего надо?
Начальник охраны кивнул на женщину, испуганно забившуюся к стене и прикрывшуюся простыней.
– Мне с Галькой побазарить надо! Срочно!
– Да? А, может, ты еще и трахнуть ее решил? Тебе бабки заплачены? Заплачены! Так пошел отсюда, иначе мне придется говорить насчет тебя с самим Каландиным!
Осипов произнес:
– Каландин умер!
Ваха сумел изобразить крайнее изумление:
– Что? Умер Каландин? Но… он еще совсем недавно был в порядке.
– Вот именно, что был. До того, пока его не обслужила… Галька. Поэтому я и хочу знать, что она сделала такого, отчего боссу стало плохо, а позже он умер.
Проститутка взвизгнула:
– А чё я? Я все делала, как всегда. Или ты не знаешь, чем заставлял заниматься меня Каландин?
Карахан повернулся к Галине:
– В чем дело, женщина?
– Да я откуда знаю?
Полевой командир резко встал с постели, приказал Осипову:
– Обожди в комнате. Оденемся, выйдем, поговорим.
Начальник охраны подчинился.
Через минуту Карахан вывел Галину в горницу.
Осипов сидел на диване, двое его охранников стояли на входе.
Карахан кивнул в их сторону:
– Пусть уйдут. Им здесь делать нечего!
Осипов отпустил молодых парней, сел на стул. Потрясенная случившимся проститутка встала у шкафа.
Ваха сказал:
– А теперь, Матвей, давай все сначала и по порядку.
– Да говорить-то и нечего. Как только эта блядь, – Осипов кивнул на Галину, – упорхнула к тебе, из дома вышел босс. Я к нему, какие, мол, будут приказания? Он в ответ: никаких, просто вышел подышать свежим воздухом. Прошел в сад. Я за ним. Он сел в беседку. Смотрю, грудь с левой стороны трет. Я к нему. Спрашиваю, вам плохо? Он мне: сам не пойму. Что-то сердце ноет. И… воздуха не хватает. Я спрашиваю, может, лекарства какого принести или из города «Скорую» вызвать? Босс: не надо, пройдет! А сам побледнел, руки задрожали. Я опять к нему – надо, мол, врача. Он согласился. Видимо, невмоготу стало. Попросил помочь до спальни дойти. Я его – под руки. Вошли в дом. А как только Каландин прилег, его тут же затрясло. Я за телефон, а он вдруг выгнулся так неестественно, захрипел и рухнул на постель. Голова набок, глаза закатились. Выдохнул. А по телу судороги. Короче, метнулся туда-сюда. А босс уже затих. Подошел, пощупал пульс, его нету. Челюсть отвисла, а под задницей пятно мокрое образовалось. Крикнул прислугу. Секретарша первой вбежала. Потом охранники. Каландин уже холодный. Умер!
Карахан пожал плечами:
– Ну и при чем здесь Галина? Старика, видно, инфаркт хватил, все же лет-то ему немало было. Чего ты бабу решил прессануть?
– Не знаю! Но после ее ласк боссу стало плохо. Она последней с ним время провела.
– Тебе что, Каландин сказал перед смертью, что его заездила Галька? Он жаловался на нее?
– Нет! Ничего не говорил!
– Тогда какие у тебя основания в чем-то подозревать ее?
– Не знаю я, Ваха, ничего не знаю. Каландин умер! Ты понимаешь, босс умер!
Ваха сказал:
– Боссы не умирают, Матвей! Это люди приходят и уходят, боссы же остаются. Только меняются их имена и фамилии. А вместо истерики сына его оповести! Чтобы приехал с отцом проститься да в наследство имуществом папаши вступить. Вот чем надо заниматься, а не паниковать. Все мы смертны и когда-нибудь уйдем туда, откуда возврата на землю нет. Еще никто не жил вечно. Ступай, займись делом. А я свяжусь с Масудом. Сообщу ему печальную весть! Галька же пока будет при мне.
Осипов поднялся:
– Ты прав! Извини! Я просто…
Карахан прервал уже бывшего помощника бывшего хозяина усадьбы:
– Не говори лишнего. Тебя понять не сложно. Я понимаю!
– Как же мы теперь без Каландина, Ваха?
– Без старого Каландина. Но приедет молодой Каландин, и усадьба обретет нового хозяина. Будешь служить ему!
– Да! Слыхал я о том, что представляет собой Аркадий Георгиевич. Не дай господь попасть к такому хозяину. Гуляка еще тот. Он в момент все тут разорит!
Карахан сказал:
– Хозяев, Матвей, не выбирают. Но гуляки, пьяницы, бабники, как правило, люди слабые. А слабые люди трусливы. К тому же здесь Дон, а не Москва. Так что, если поставить себя как надо, то вполне можно подмять под себя Аркадия, не дать ему разграбить то, что было нажито трудом его отца. И ему не дадут править тут, несмотря на то, что он формально будет владеть имением.
Осипов спросил:
– Кто не даст?
– Люди, которые и дали покойному Каландину жить так, как он жил.
– Но кто они, эти люди? Ты их знаешь?
– Конечно, знаю! И ты узнаешь. Не волнуйся, все будет нормально. Иди работай, у тебя сейчас дел много. Но главное – это как можно быстрее притащить сюда Аркадия Каландина. Ты понял?
– Понял!
– Иди, Матвей!
Осипов послушно удалился. Он вдруг понял, что Карахан не просто гость на хуторе. Что за чеченцем и стоит та сила, о которой говорил Ваха.
Проводив Осипова, Карахан прошелся по комнате, взглянув на Галину, проговорил:
– Вот как бывает! Еще с утра Каландин беседовал с гостем. Чуть позже кайфовал под твоими развратными ласками. А потом умер. Вот так неожиданно: был человек, и нет человека. Как же хрупка наша жизнь. Никто не знает, что с ним будет завтра. Да что там завтра, через час, минуту… Все мы во власти Всевышнего.
Проститутка тихо спросила:
– Ваха, дорогой, а если Осип со своими молодчиками обвинит меня в смерти Каландина? Ну, типа я перестаралась и довела старика до того, что он помер, ты защитишь меня?
Карахан ответил:
– Не волнуйся, женщина. Тебя никто не тронет. Слово горца!
– Спасибо тебе, Ваха! Я… я… сделаю все, что ты захочешь. Скажешь, рабыней твоей стану. Не прогоняй меня.
