Сергей Самаров - В горах пощады нет
Артем Василич встал.
– Распекаев!
Старший лейтенант поспешил на зов.
– Слушаю, товарищ подполковник.
– Давай-ка все-таки… Пусть солдаты могилу выкопают. По-людски это…
– Но ведь…
– Под мою ответственность. Потом дома акт составим, подпишем и отнесем в прокуратуру… Пусть копают…
Старший лейтенант пожал плечами и жестом позвал четверых солдат, хотя Тамаров сначала просил только двоих. Но четверо, как понял Артем Василич, чтобы копали в две смены. С одной стороны, малой саперной лопаткой, конечно, труднее могилу выкопать, с другой – солдатам ею и работать привычнее и легче за счет остроты лезвия. С большой лопатой копать можно только одному, чтобы не мешать друг другу. С малой и двоим будет не тесно…
* * *Гела Бежуашвили позвонил, когда была вырыта только половина могилы. Подполковник Тамаров вытащил трубку и отошел в сторону, чтобы никто не слушал его разговор. Тон он решил выдерживать прежний, только намеренно стал чуть тяжелее дышать. Демонстрировал свое рабочее усердие.
– Да, слушаю вас…
– Василич, вы чем сейчас заняты?
– На звонок из могилы выпрыгнул. Копаю. Бессариона похоронить нужно. Лопатку у убитых ментов позаимствовал. Малую саперную… С такой лопаткой трудно… Земля каменистая…
– Да, я понимаю, это дело обязательное… Но я отвлеку вас. Как раз отдохнете…
– Я вас слушаю…
– Начну не с прямых вопросов. Чуть-чуть со стороны… Вы не удивляйтесь… Итак, подполковник Мерабидзе уже говорил с вами о планах на будущее? На ваше будущее…
– В общих чертах. Конкретно поговорить мы не успели. Но разговор был…
– Это хорошо. Значит, я вас не удивлю, и мои предложения не будут вам внове. Так каковы ваши планы? Как вы собираетесь своей свободой распорядиться?
– Первоначально мы с Бесо собирались вместе в Грузию уходить. Он говорил, что у него есть незаконченные дела, которые необходимо завершить, а потом нас вместе переправят в Грузию. Помогут переправиться…
– Вы знаете, что за дела он хотел закончить?
– Он говорил, что его ждут два человека.
– Кто такие?
– Мовсаров и Лорсануков.
– Понятно. Вы знаете, что это за люди?
– Если я, будучи еще полноправным подполковником спецназа ГРУ, проходил службу на Северном Кавказе, то не могу не знать, что это за люди… Лорсанукова я и сейчас с удовольствием пристрелил бы…
– За что?
– За дело. За его дела…
– А если обстоятельства потребуют от вас сотрудничества с ними? И это будет обещать вам впоследствии свободу и неплохо устроенную жизнь?
– Обстоятельства у меня трудные. Я отрезал себе все пути отступления. Или как там еще говорят… Сжег мосты…
– Объясните популярно.
– Меня обвиняли в непреднамеренном убийстве. Ударил человека в грудь, а у него кости слабыми оказались. Грудная клетка повредилась, ушиб сердца, смерть… За это пожизненное заключение не дают. Но я человек с характером. Я вообще решеток не терплю. А если и терплю, то с другой стороны. Изнутри мне находиться там не нравится. И отношение ко мне там не нравится. И следователь мне попался такой нудный, что от него куда хочешь сбежишь. Я и убежал. И Бессариона с собой взял. Но я никого не хотел убивать. Мог бы вертухаев убить, но только побил. Потом, когда нас преследовали, несколько раз мог преследователей убить. И опять себя сдерживал. Я не хотел убивать своих соотечественников, хотя они меня убили бы с удовольствием. Таким образом, я все же сохранял себе дорогу назад чистой. И только сегодня перед рассветом все это сломалось. Когда менты в первый раз Бессариона ранили. Они и его добили бы, и меня тоже. И я вынужден был убить троих. А потом Бессариона убили. И я уже шестерых… Это слишком много. Этого не простят. Я хорошо отношусь к своему дому и к своей стране. Я не предатель. Но я не хочу остаток дней своих – а я еще молод – провести в одиночной камере. И потому в стране мне оставаться нельзя. Если меня примут в Грузии, я готов бежать в Грузию…
– И как вы намереваетесь обеспечивать себе жизнь в Грузии? Чем думаете заниматься? У вас же есть семья, и вы, наверное, думаете и семью за собой переправить…
– Я пока не задумывался над этим. Но с моим военным опытом я мог бы оказаться полезным в разных сферах… Думаю, и семью при хорошем раскладе смог бы обеспечить…
– Хорошо… – задумчиво произнес Бежуашвили. – Тогда я могу предложить вам сотрудничество. И не простое, а сотрудничество в экстремальной ситуации, в которой мы оказались из-за гибели подполковника Мерабидзе. Вы можете принять такое предложение?
– Я не слышал еще самого предложения. Могу только предположить, что мне придется сотрудничать с Лорсануковым и Мовсаровым. Это не слишком приятная миссия, но если она будет иметь свои границы, я мог бы согласиться.
– Что вы называете границами?
– Я ни при каких обстоятельствах не буду участвовать в боевых действиях против частей спецназа ГРУ. Там мои товарищи, а я товарищам всегда верен… Я не буду принимать личное участие ни в каких террористических мероприятиях… В любом случае.
Бежуашвили думал недолго.
– Думаю, ваши условия приемлемы. Ваша задача только одна. Сначала оценить уровень боеспособности людей, которых соберет Лорсануков, и доложить мне. Если вас этот уровень устроит, Лорсануков с Мовсаровым получат первый транш оплаты. Затем они приступят к выполнению своего задания. Вы будете контролировать это выполнение…
– Стоп-стоп… То есть они будут заниматься террористической деятельностью, а я должен буду следить за ними и давать подсказки? Это отпадает. Мне это не по душе, и вообще я не хочу, чтобы мне еще и статью за терроризм приписали. Мне собственной статьи за глаза хватает…
Теперь раздумья собеседника были более продолжительными. Но соглашаться все равно было необходимо, поскольку заменить Тамарова было некем.
– Пусть так. Вы можете быть где-то в стороне. Может быть, даже с самим Мовсаровым. Ему будут докладывать. Докладывать при вас. Я сам предупрежу имама, чтобы вы слышали доклады. Если все будет правильно, вы опять сообщите мне. Они получат остальное… И после этого они же по своим каналам переправят вас в Грузию.
– Наверное, я соглашусь… – еще не совсем уверенно сказал Артем Василич.
– Я еще не услышал согласия, а время нас поджимает.
– Я согласен.
– Тогда срочно выходите за перевал. Естественно, в обход поста. Вам навстречу будет выслана машина. Ждите звонка… Машина выйдет, вам сообщат…
– Я сначала все же похороню Бессариона.
– У нас время ограничено.
– Я сначала похороню Бессариона…
Собеседник вздохнул:
– Поторопитесь…
– Я позвоню, когда пройду перевал.
2Для временного лагеря место выбирали заранее, но, к сожалению, не зная местности и только по карте. Планировалось устроить его на округлой вершине невысокой горы, поросшей лесом. Карта, как известно, густоту леса не отражает. Но устроиться, думал подполковник Бурлаков, когда составлял план, можно в любом лесу. Главное, чтобы через него проходило как можно меньше троп.
К несчастью, карта оказалась слегка устаревшей. В предполагаемом месте какое-то время назад прошел лесной пожар, а останавливаться на пепелище, где новая зелень еще только-только начинает из-под пепла пробиваться, было не самым приятным занятием. Потому решили спуститься ниже под гору, где лес такой же, но каким-то случаем пожаром не задетый.
На место прибыли с запасом в сорок четыре минуты. Эти минуты приплюсовались к двум часам, которые заранее при расчете прохождения маршрута брал в запас подполковник Бурлаков. И получилось, что отряду можно было отдохнуть после трудного марша целых два с половиной часа. Капитан Максимов попросил разрешения дать команду «отбой». Александр Григорьевич согласился, оставив с собой только радиста, потому что подошло время сеанса связи с командиром бригады. Посты подполковник не проверял, предоставив эту заботу командиру роты, а капитан Максимов, казалось, вообще не понимал, что такое есть сон и отдых. Он постоянно стремительно проходил с одного конца временного лагеря на другой, отдавал какие-то распоряжения командирам взводов, которых тоже держал в жизненном тонусе. Можно было бы подумать, что такую энергию капитан демонстрирует перед начальником штаба бригады, но подполковник Бурлаков уже многократно слышал от других офицеров о неугомонности Максимова и плохо думать о нем не хотел.
Связь наладилась быстро. И командир бригады, как оказалось, уже был на бригадном узле связи, ждал разговора со своим начальником штаба.
– Как дела, Александр Григорьевич?
– Прибыли на место с запасом времени, товарищ полковник. Личный состав отдыхает.
– Не расслабляй их. Мог бы и занятия провести…
– Соблюдаем режим скрытности, товарищ полковник. Проводить занятия невозможно, – без неприличного вздоха сказал Бурлаков.
