Виталий Гладкий - Сплетающие сеть
Но Каролина поняла все без лишних словопрений. Ее вопрос был чисто риторическим, и исходил не из головы, а из голодного желудка.
Быстро перекусив, мы снова стали на тропу. Не без скрипа. Даже у меня мышцы побаливали. А что говорить про остальных.
День выдался, хуже не придумаешь; для нас хуже не придумаешь – солнечный, ясный, с неограниченной видимостью. Наверное, нашу команду можно было разглядеть даже из космоса.
Я боялся "вертушек". Если за нас и впрямь возьмутся всерьез, то вертолеты в игре будут задействованы в обязательном порядке. Ведь по болотам особо не побегаешь. Тем более без опытного проводника, который сейчас шел впереди нашей команды придурков.
Разве можно назвать умным Пал Палыча, который поперся вместе с нами только потому, что был в запое?
Все его страхи – результат не до конца сформировавшейся белой горячки.
А как охарактеризовать, например, Зосиму? Прожил столько, что нам, молодым, можно лишь слюнки глотать – нынче сколько не живут. И попал в дурацкую историю, как кур в ощип. Из-за примитивной боязни оказаться в качестве свидетеля на судебном разбирательстве. Останься он в деревне – гляди, все и обошлось бы.
Теперь не обойдется. И к бабке не надо ходить, чтобы узнать свою судьбу. Как поется в блатной песне "Вагончик жизни покатился под уклончик…". Лучше не скажешь. Мы все под прицелом и курок уже взведен.
Что касается нас с Каролиной, то и мы не лучше. По крайней мере, я – точно. Учит меня, дурака, жизнь, учит – и все без толку.
Разве я не чувствовал, что нужно в срочном порядке рвать когти? Чувствовал. Ну и что? А ничего. Так и остался, прилип к острову, как банный лист к заднице. Вот и получил… фашист гранату. Доказывай теперь, что ты не негр, что земля круглая и к тому же вертится. Сожгут на костре, словно еретика, и как звать не спросят.
Каролина… А такая ли она дура, как тебе кажется? Сомнения, сомнения… Ты уже эту тему мусолил сто раз, дружище. Результат – нуль. Принимай все как есть. Когда придет время собирать камни, вот тогда и выяснится, кто есть кто.
И вообще, как говорил один классик, дурак – это всякий инакомыслящий. Так что земля, это скопище дураков, которые сошлись в единственном – дружно пилят сук, на котором сидят.
Эта мысль принесла мне неожиданное облегчение. Я даже улыбнулся. А что, хорошо ощущать себя не изгоем, а представителем весьма многочисленного племени безмозглых идиотов. Умирать скопом гораздо легче, нежели в одиночку…
Подлая "вертушка" будто подслушала мои мысли. Едва мы вышли на открытое место, – болотистый участок, поросший невысоким подлеском – как в воздухе раздался до боли знакомый шум винтов. Он приближался с запада. Там находилась "цивилизованная" сторона нашего захолустья – военный городок у железной дороги, возле которого прилепился захудалый аэродром и склады с ГСМ.
– В болото! – заорал я, как оглашенный. – Поторопитесь! Всем влезть по шею в воду и держаться поближе к кочкам!
– Как… почему!? -в полном недоумении спросила Каролина.
– Вертолет, мать вашу!.. – объяснил я доходчиво. – Смотрите вверх и вправо! И ныряйте, ныряйте быстрее!!!
Больше приглашать никого не пришлось. Все посыпались с тропы как горох. Даже казалось бы вялый и медлительный Пал Палыч. Спустя две-три секунды наши головы торчали из болота как четыре поганки.
Хорошо, что в этом месте было неглубоко, а дно оказалось твердым, почти без ила. Правда, вода не отличалась чистотой и приятным ароматом, но эти неудобства не шли ни в какое сравнение с грязевыми ваннами, которые мы принимали вчера.
Вертолет вначале пролетел почти над нашими головами и скрылся за верхушками деревьев, но мы зря облегченно вздохнули. Спустя две-три минуты, в течение которых я с трудом (применяя очень крепкие выражения) удерживал свою команду в подводном положении, "вертушка" возвратилась и начала описывать над нами концентрические круги.
Это продолжалось добрых полчаса. Несмотря на летнюю пору, воду в болоте никак нельзя было назвать теплой. Вскоре мы начали зуб на зуб не попадать; в особенности Каролина.
Только Пал Палычу водные процедуры пошли на пользу. Его взгляд стал осмысленней, а на лбу появилась поперечная складка, предполагающая процесс мышления. Что могло означать лишь одно: Пал Палыч наконец вышел из запоя. Или начал выходить.
Вертолет кружил и кружил над болотцем как коршун, высматривающий добычу. Неужели нас заметили?
Нет, такого просто не могло быть! Мы попрятались раньше, чем "вертушка" выпрыгнула из-за горизонта.
И все-таки настойчивость пилота, сидевшего за штурвалом большой винтокрылой машины, не могла быть случайной. Что-то удерживало его на месте, хотя, судя по кругам, точной локализации объекта, заинтересовавшего пилота или пассажиров вертолета, не существовало.
Я не стал ломать голову над этой загадкой. Не до того было. Наверное, где-то неподалеку из-под земли били ключи, и температура воды, по запарке показавшаяся нам вполне сносной, понизилась до совершенно неприемлемой.
Если поначалу мы лишь зубами выбивали дробь, то теперь стали синюшного цвета и очень напоминали утопленников. Каролина смотрела на меня такими умоляющими глазами, что в другое время и при иных обстоятельствах я бы пустил от жалости слезу.
Наконец "вертушка", заложив на прощание крутой вираж, ушла в сторону военного городка. Мы выбрались на сухое место с черепашье скоростью. Ноги и руки стали как деревянные и почти не сгибались. Сушиться было негде и некогда – вдруг вертолет вернется?
– Бегом! – скомандовал я и, взяв Каролину за руку, потащил ее за собой. – Согреемся и высушимся на бегу.
Быстрее, еще быстрее!
Мы бежали, пока нас не укрыли густые кроны деревьев. Я был доволен: народ не роптал и беспрекословно подчинялся приказам. Даже Пал Палыч, по жизни большой начальник, а значит достаточно независимый человек, молчаливо признал мое главенство.
– Привал, – сказал я, и мы без сил рухнули на землю, притом сделали это синхронно.
Одежда еще не успела высохнуть, но от былого оцепенения не осталось и следа. Мы были разгоряченные и потные, как скаковые лошади.
– Чего он… к нам… прицепился? – не отдышавшись, как следует, спросила Каролина.
"Он" – это вертолет.
– Хороший вопрос, – сказал я, при помощи элементов китайской гимнастики восстанавливая дыхание. – Значит, и ты заметила…
– Еще бы. Они точно знали, что мы где-то рядом.
– Ну, это никакая не загадка. Скорее, элементарная задачка для начальных классов. Нашу скорость передвижения умножили на время, которое мы провели в пути, и получилась нужная координата – расстояние, пройденное нами за сутки.
– Может быть… – Каролина все еще пребывала в сомнениях.
Я не стал дискутировать. Мне самому мое объяснение казалось шито белыми нитками. Вертолет кружил над КОНКРЕТНЫМ местом, а не вообще облетал территорию с предполагаемой координатой. Ведь мы могли уйти в какую угодно сторону. А сама тропа сверху не видна. Это не аллея в парке.
Внутренний враг с передатчиком или "маяком"? Бред! Это было бы чересчур. Такие фортели описываются только в лихо закрученных шпионских триллерах. Каролина никак не тянет на роль суперагента, эдакого Джеймса Бонда в юбке; ладно – в комбинезоне. Да, девица с двойным дном, напичкана тайнами – скорее всего, личного плана – под завязку, но не более того.
Пал Палыч? Полная чушь. Не тот калибр, чтобы исполнять функции агента-"крота". С его-то положением, амбициями и связями… Что он прилепился к нам, вполне объяснимо. Такие люди обладают сильно развитой интуицией, и его мозги сработали помимо воли, автоматически.
По истечении времени я должен был признаться себе, что, останься он в деревне, шансов выжить у него было бы очень немного. Пал Палыч – свидетель. А они таким отмороженным уродам, как Ваха и Ренат, совершенно не нужны. Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы. Бандитское кредо, никуда не денешься. Лишние глаза – прямая дорога к приговору.
Тогда что? Каким образом у тех, кто сидел в вертолете, сформировалось точное представление о нашем местонахождении? Наитие? Гениальный расчет? Наблюдение со спутника? Или что-то такое, о чем просто невозможно подумать?
– Зосима! – позвал я своего приятеля, который отдыхал сидя, закрыв глаза и привалившись спиной к дереву.
– Ась! – живо откликнулся он, мигом сбросив полную расслабленность.
– Ты как?
– Вполне. Колено немного ныло, но теперь все в норме.
– Я рад. Есть вопрос. Как думаешь, где нас будут искать прежде всего?
– Дык, это и ежу понятно. В том направлении, куда мы идем.
– Я тоже так думаю. Прямая – кратчайшее расстояние для дураков. Почти не сомневаюсь, что они догадываются о наших намерениях. Областной центр, куда мы идем, – наше спасение. И они это понимают не хуже нас.
– Получается, что нам так или эдак, все равно кырдык. – В голосе Зосимы зазвучала покорность судьбе.
