Евгений Сухов - Я — вор в законе: Мафия и власть
ГЛАВА 28
Здесь Варяг словно попадал в другой мир. Каждодневная суета, интриги, вражда и кровопролитие казались в этом мире нелепыми, словно нарочно придуманными кем-то для того, чтобы полностью занять и отравить существование человека на земле. А на Никитиной горе Варяг, сидя на веранде, подолгу слушал шум ветра в кронах вековых сосен и берез и ждал, когда на него обратят внимание. Он вдруг остро ощутил, что остался совсем один после гибели Светланы и Олежки. И что у него теперь на земле были только два самых близких человека: Лиза и Лена. Они копались на разведенном им огороде, порой начиная шумно обсуждать различные кулинарные рецепты. Лена всегда говорила тихо, а шум создавала Лиза, уверенная, как все дети, что, стоит крикнуть погромче, и собеседник непременно проникнется твоими мыслями. Варяг делал вид, будто читает, но сам больше слушал доносившиеся до него по ветру обрывки их разговоров и мечтал. Мечты его — вероятно, от накопившейся усталости — были бессвязными и представляли собой скорее ряд картин, персонажами которых неизменно были он, Лиза и Лена. Когда Лена за чем-нибудь проходила через веранду в дом, она смотрела в его глаза, угадывала, что он думает о ней, и в уголках ее губ появлялись знакомые милые морщинки.
— Ну скоро? — спрашивал Варяг. — Я специально не ел в офисе, а с кухни несутся такие запахи… Я просто изнываю!
— Я воспитываю Лизу, — с улыбкой отвечала Лена. — А она еще не выполнила трудовое задание. Нельзя ее отрывать — это будет крайне непедагогично.
Варяг смотрел вслед Лене, которая легкой танцующей походкой двигалась между грядок, и вновь погружался в мечты. На голод он жаловался не совсем искренне, и потому во время ужина, когда было подано мясо, тушенное с овощами и травами, Лиза огорченно спросила его:
— Папа, что, невкусно?
Владислав, в это время смотревший на Лену, вздрогнул и возразил:
— Нет, что ты! Очень вкусно!
Лена не сдержалась и прыснула, а Лиза пытливо посмотрела на взрослых, но ничего не сказала и вновь принялась обгладывать косточку. Покончив с косточкой, она подняла голову и заметила:
— Вот видишь, папа, уже осень, а у нас есть почти все овощи и всякие травы… Для этого требуется особый подход.
Он перевел взгляд на Лену — ребенок явно повторял ее слова. В уголках губ девушки играли морщинки, но она совершенно серьезно ответила:
— Если приложить руки, то с земли можно кормиться до ноября.
— Папа, давай ничего не покупать, — тут же заявила Лиза. — Будем кормиться с земли и тебя кормить, а потом купим мне новый велосипед.
Владислав удивленно поднял брови, а Лена, старательно пряча улыбку, отодвинула тарелку и сказала:
— Пойду принесу чай.
За чаем разговор поначалу не вязался, тем более что пришлось отбивать нескончаемые наскоки Лизы на ее любимый торт «Птичье молоко». Однако через некоторое время он неожиданно для самого себя обнаружил, что с увлечением рассказывает Лене о делах в «Госснаб- вооружении», — так, словно выступает на заседании экспертной комиссии Совета Федерации. Разница состояла только в том, что у членов Совета Федерации, слушавших экспертов, никогда не сияли глаза так, как сияли они у Лены. Чтобы видеть эти глаза, он согласился бы рассказывать вечно, однако Лиза с детской бесцеремонностью перебила его:
— Папа, ты повезешь меня кататься перед сном?
Она любила забираться Варягу на плечи и разъезжать
на нем по огромному дачному участку, словно на коне.
— Только оденься потеплее, сейчас вечера уже холодные, — сказала Лена. И Лиза, которая надеялась начать скачки немедленно, послушно отправилась в свою комнату, что-то недовольно ворча.
Лена встала, чтобы пойти за ней и проследить за процессом одевания, но Варяг тоже поднялся, преградил Лене дорогу и привлек ее к себе. Закрыв глаза, она робко прижалась к нему.
— Сегодня я ночую здесь, — тихо сказал Варяг, отведя темные локоны от ее маленького розового ушка.
— Это походит на грязное предложение, — не открывая глаз, заметила Лена.
— Нет, — возразил Варяг, — просто Лиза всегда переживает, когда я уезжаю. Не хочу огорчать своего ребенка. Да и что мне теперь делать в Москве…
— Такая глубина родительских чувств делает вам честь, — сказала Лена, открывая глаза. Она смотрела прямо в глаза Варягу, и возле ее полных, красиво очерченных губ играли моршинки. Варяг поцеловал ее в губы, и она ответила на поцелуй с неожиданной страстью, обвив руками его шею. Рука Владислава скользнула ей на грудь, но этот момент в комнате Лизы что-то с грохотом упало, и они резко отпрянули друг от друга. Лена устремилась на помощь Лизе.
Выяснилось, что девочка натянула на голову свой самый красивый свитер и в этот момент, топчась на месте и ничего вокруг себя не видя, наткнулась на расставленный мольберт и повалила его. Лиза так и осталась стоять со свитером на голове, боясь, что случилась какая-то катастрофа, и не желая смотреть на ее результаты. В таком положении и застала ее Лена, быстро одела, вновь поставила мольберт и повела гулять. Притихшая было Лиза оживилась, увидев Варяга, ожидавшего около крыльца, и прямо со ступенек попыталась вскочить ему на плечи. Варяг подбросил повыше ее легонькое тельце, она обхватила ногами его шею и воскликнула:
— Сивка-бурка, поскакали!
Владислав издал громкое ржание и припустился через участок, взбрыкивая и перескакивая через грядки. Вернувшись обратно, он обнаружил, что Лена утирает слезы, выступившие на глазах от хохота.
— Неужели я выглядел так глупо? — озабоченно спросил он.
— Как тебе сказать… — подавляя смех, ответила Лена. — Пожалуй, да. Но, по-моему, это очень хорошо. Человек не должен постоянно бояться выглядеть глупо. Издали в сумерках вы походили на каких-то персонажей из мультика.
Услышав эти слова, Лиза пришла в такой восторг, что едва не свалилась на землю, и немедленно стала упрашивать отца поскакать еще.
— Настоящая авторитетная лошадь очень редко скачет, как жеребенок, да и то, когда ее никто не видит, — возразил Варяг. — А обычно она выступает плавным торжественным шагом. — И он вынес Лизу таким шагом через калитку на улицу.
Там уже зажглись редкие фонари, и в отдалении темнела фигура охранника. Варяг знал, что вокруг множество охранников, просто они предпочитают не показываться и из своих укрытий слушают звонкий смех Лизы. А он думал о том, что сегодня ночью придет к ней и — он это точно знал — она его не оттолкнет. И он поймал себя на мысли, что впервые после гибели Светланы ощутил сексуальное желание. Наверное, он все-таки начинает привыкать к жестокой и неумолимой истине, что их больше нет…
Отец и дочь резвились на улице и потом снова на участке до тех пор, пока не погас ярко-розовый осенний закат. Затем они попили чаю, и Лена отвела Лизу спать. Та уже засыпала на ходу, но капризничала и предлагала еще поиграть.
— Завтра поиграем, — подталкивая ее, отвечала Лена.
— Да-а, а завтра папа уедет, — сонно возражала Лиза.
— Ничего, он будет теперь часто приезжать, — искоса бросив на Варяга лукавый взгляд, сказала Лена.
— И на ночь останется? — полюбопытствовала Лиза.
— Гм… — сказала Лена. — Если сможет. Ну пойдем, пойдем, хватит болтать, ты уже засыпаешь.
Варяг поднялся к себе в спальню на втором этаже. В другом конце коридора находилась комната Лены. Он начал было раздеваться, но затем принялся просто ходить из угла в угол, напряженно прислушиваясь. Когда в другом конце коридора хлопнула дверь, он вздрогнул, подождал еще несколько минут и крадучись вышел из своей спальни.
В комнате Лены было темно. Варяг не ожидал этого и в растерянности остановился на пороге, но через минуту его глаза различили на фоне окна, в которое падал отсвет далекого фонаря, мягкие линии обнаженного женского тела. Кожа ее чуть светилась матовым жемчужным светом. Варяг шагнул вперед. Она протянула к нему руки. Он зарылся лицом в ее душистые волосы, что-то нежно прошептал в ухо, а затем нашел губами ее губы. Поцелуй был долгим и нежным, а тем временем его руки скользили по плавным изгибам ее тела, по ее шелковистой коже, забираясь в самые потаенные уголки. Руки Лены ласкали плечи Варяга, мощные мышцы его рук, затем забрались под майку и ловко сняли ее, затем расстегнули ремень. Варяг испытывал огромное возбуждение от того, что Лена раздевает его — женщина раздевала его не впервые, но этот процесс так действовал на него в первый раз. Когда он остался голым, Лена прильнула к нему, одной рукой обняла его за шею и стала целовать его в соски груди, другой рукой нежно массируя его окаменевший от желания член. Варяг застонал от наслаждения и двинулся куда-то вперед, не разбирая дороги, однако Лена мягко направила его к постели. Она раскинулась перед ним на простыне, мягко светясь в отсвете фонаря, а он склонился перед ней и, смиряя свое желание, принялся целовать ее — целовать с головы до пят, приходя с поцелуями и ласками даже в самые укромные уголки ее тела. Когда она вскрикивала, стонала и изгибалась, ему казалось, что эти ласки, которые позволяют так ощущать наслаждение, испытываемое любимым человеком, едва ли не выше, чем само обладание. Но вот Лена привлекла его к себе одной рукой, а другой направила в себя его набрякший ствол и выгнулась навстречу этому желанному вторжению. Ее самозабвение в любви было настолько полным, что Варяг молил судьбу и свое тело только об одном — чтобы это не кончилось слишком скоро. Она обняла его ногами, двигаясь в такт его движениям яростно, настойчиво и непрерывно, порой издавая стоны и вскрики, и Варягу казалось, будто в этих вскриках слышатся удивление и даже страх перед силой того наслаждения, которое она испытывает и которое все возрастает. Варяг продлевал их схватку как только мог, но оргазм все же приближался и наконец захлестнул его волной наслаждения настолько острого, что оно почти переходило в боль и заставило его застонать. Еще несколько движений навстречу друг другу, еще несколько содроганий, и наконец они затихли, прислушиваясь к тому, как наслаждение постепенно угасает в их телах. Варяг осторожно приподнялся и лег рядом с Леной, а она, повернувшись на бок, нежно прильнула к нему, положив руку ему на грудь.
