Корея. 1950 (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
— Ты куда⁈
— Сэр, да я на взлетку! Отстал от своих, живот скрутило, сэр…
— Пропуск!
— Конечно, конечно…
Пропуска на взлетку у меня нет — и сейчас настал ключевой момент всего действия. Или — или… Я привычно залез в карман — и тотчас начал лихорадочно шарить в нём, стремительно бледнея на глазах.
— Сэр, я… Похоже я обронил его в туалете, сэр! Прошу, пропустите меня, сэр… Я точно обронил его в туалете! Позвольте мне потом принести его вам, в конце смены…
Но сам я смотрю ни сколько на сержанта, сколько пугливо кошусь на ангар… Что вот-вот может рвануть! Ну, именно так должен думать безолаберный грузчик, не желающий возвращаться за пропуском — ведь тогда ему придется пройти мимо дымящего склада!
И на этот раз лицедейство сработало так, как нужно — сержант зло бросил сквозь стиснутые зубы:
— Проходи. Но если что — скажешь, что потерял пропуск после того, как миновал КПП!
— Спасибо, сэр!!! Берегите себя!
Как же искренне я его благодарю…
Но вот и взлетно-посадочная полоса, на которую уже успел сесть тяжелый транспортник Дуглас С-47 «Скайтрэйн», практическая дальность полета которого составляет всего две с половиной тысячи километров, перегонная… Перегонная будет повыше, если мне память не изменяет — тысяч под шесть. Но вряд ли самолет летел сюда из Лос-Анджелеса — пусть даже расстояние перегонной дальности полёта и позволяет… Нет, скорее всего борт взлетел с палубы авианосца, следующего из Штатов в сторону Кореи. А уж почему такие транспортно-логистические заморочки, я того и сам не знаю…
Важно другое — грузовик с грузчиками уже покатил в сторону пятого ангара первой ходкой. А вот встречающие «профессора» агенты в штатском пока что толкаются у самолета…
В чем причина задержки? Ученый решился проконтролировать разгрузку? Или встревоженные уже рассеивающимся (увы!) дымом у склада артвооружения, агенты пока не спешат покинуть взлетную полосу?
Все может быть…
В сторону КПП поехал джип, за рулем которого сидит напряженный и сосредоточенный майор Боули; последний мазнул по мне хмурым взглядом… Но без усов, в очках и мешковатой спецовке, скрывшей фигуру, он меня не признал. Тем не менее, сам я ускорился, перейдя практически на легкую рысь, спеша как можно быстрее добраться до транспортного отсека грузового самолета.
— Кто такой⁈
Резкой окрик одного из агентов, покосившегося в мою сторону, заставил меня замереть на месте. Быстро сняв «авиаторы» (федералы меня точно не знают в лицо — а вот очки, как и у самих контрразведчиков, могут последних банально раздражать) я скороговоркой ответил:
— Простите, сэр, меня послали на помощь товарищам!
Агент скривил губы, но ничего не ответил, лишь кивком указав в сторону раскрытого транспортного отсека. Его внимание также привлечено к все еще дымящему складу… А я послушно двинул внутрь, походя срисовав-таки «профессора».
Японец! Точно японец! Уже немолодой, но и еще не в преклонных годах… Худое, зауженное лицо, бородка клинышком, пенсне — действительно, настоящий профессор…
Нутро «Дугласа» плотно забито обычными ящиками военного образца; на первый взгляд все вполне обыденно — и даже безобидно. Ничего прям совсем крупногабаритного здесь нет, хотя…
Я прошел в самый хвост отсека, где обнаружились продолговатые, вместительные контейнеры вроде снарядных. Слава Богу, мне не потребовался лом, чтобы открыть их — на ящики установлены простые защелки! Но открыв первый же контейнер я замер, чуть сбитый с толку — содержимое его отчасти похоже на бомбы… Но мне совершенно неизвестной, округлой формы — и, как кажется, они пустые! Серьезно, я даже коснулся одной, заметив открытое отверстие и зияющую в нем черноту — и убедился, что при собственном относительно небольшом весе, «снаряд» явно пуст.
Ничего не понимая, я взял другой ящик, куда меньшего размера; этот заперт на висящий замок. И чтобы ознакомиться с содержимым, мне пришлось извлечь револьвер из импровизированной кобуры. Стараясь особо не греметь, я крепко ударил основанием рукояти «Кольта» по одной из досок на крышке… Та лишь треснула — но сквозь трещину наружу тотчас ринулись блохи!
— Твою ж…
— Что ты здесь делаешь, Айван?
Хорошо, что ругнулся я на английском — а то сразу бы себя раскрыл! Впрочем, замерший в проходе Боули итак явно мне не доверяет — вон, держит в руке армейский магазинный пистолет «Кольт» модели М1911. Держит правильно, у пояса! Вот только и я выпрямился, точно также замерев напротив майора с револьвером в руках, попутно взведя курок большим пальцем. На что Боули не мог не обратить внимание…
— Опусти оружие, Айван, не доводи до крайности. У тебя еще может быть шанс…
Я широко усмехнулся, с явным вызовом в голосе ответив:
— Какой шанс, сэр, на что? Шанс служить япошкам? Тем самым ублюдкам, устроившим мне и моим товарищам «марш смерти» на Батаане⁈ Ты хоть знаешь, майор, что я пережил — и что не пережили мои сослуживцы⁈ Да гори оно все огнем, майор — этот ваш «профессор» есть военный преступник, ставивший опыты на живых людях! На наших пленных в том числе! Он один из разработчиков биологического оружия, его должен был судить военный трибунал — да только гребанный Маккартур отмазал уродца! А теперь зараженные япошкой блохи бегут прямо к тебе… Меня куснуть они уже успели — так мне терять нечего.
Боули только теперь заметил живо так ползущую в его сторону гнусь и невольно отшатнулся — однако за его спиной раздалось тихое, абсолютно спокойное замечание на довольно хорошем английском, лишь с едва уловимым акцентом:
— Мы не ставили опытов на американских военнопленных. В Маньчжурии их не было. И блохи пока что не заражены, на Оаху я буду лишь разворачивать лабораторию… А вот биологическое оружие, что я здесь воспроизведу, будет применено против «комми» в Корее. Против врагов Америки!
С каким же пиететом к США и значением были произнесены последние слова… Кажется, «профессор» все же таки очень сильно волнуется о том, как ведется разгрузка. Значит, что-то его явно беспокоит… Впрочем, блохи действительно вряд ли заражены — иначе японец тотчас бы сделал ноги, а не разглагольствовал.
«Самурая» сейчас закрывает спина майора — толком не прицелишься… Но чуть обеспокоенный взгляд японца, мазнувший по отдельно стоящим в углу ящикам, от меня не укрылся.
— Боули. Вспомни разговор с Эллом… Нельзя жертвовать душой, если у тебя есть приказ. Я пойду до конца и все равно успею нажать на спуск… А ты — ты готов умереть за эту нелюдь?
Майор очень сильно побледнел. Как видно, в его душе сейчас идет нешуточная борьба между совестью и ненавистью к японцам с одной стороны — и верностью долгу, а также страхом грядущих последствий с другой. Понял это и «самурай», попятившийся к выходу…
— На помощь!!!
Медлить больше нельзя! Я вскинул руку с револьвером, надеясь успеть поймать на мушку голову японца… Одновременно с тем ожидая, что мой живот вот-вот порвут пули 45-го калибра, разрывая внутренности в хлам! Но майор вдруг рванул в сторону, укрывшись за ближайшим ящиком — и я успел дважды нажать на спуск.
Как же громко грохнули выстрелы «Кольта»! А потом еще два раза — прижимая к земле ринувшихся было на выручку «профессору» агентов сопровождения… Слишком поздно — японец замер в проходе, поймав две пули в спину.
А последние два патрона я потратил, выстрелив в угловой ящик. И да — к моему вящему удовлетворению, там раздался оглушительный звон бьющегося стекла!
— Боули, ты слышал⁈
Майор нехотя ответил:
— Да.
— Тогда вот что, сэр: ты сейчас покинешь самолет, предварительно катнув по полу свой пистолет. Поставь его на предохранитель, но не извлекай обоймы! После чего предупредишь федералов, что на борту течь опасного груза, что высока вероятность заражения! Пусть возвращают пилотов, если те успели бежать, да подвезут горючего. Как можно быстрее! Мы сбросим груз в океане… Но только если старшее руководство не отправит вдогонку истребители! И да, пусть передадут для меня противогаз и костюм химической защиты!
