Фридрих Незнанский - Кто будет президентом, или Достойный преемник
— Я нашел злоумышленника. Работа выполнена.
Мохов слегка приподнял бровь.
— Нашли? — недоверчиво переспросил он.
— Да, нашел. Вам интересно узнать, кто это?
Виктор Олегович чуть склонил голову набок.
— Разумеется.
— Это ваш помощник Андрей Долгов.
Последовала пауза, в течение которой с лицом Мохова происходили странные метаморфозы. Оно то бледнело, то краснело, щеки то расходились в стороны, то сжимались и покрывались узлами желваков. Наконец Виктор Олегович разомкнул плотно сжатые губы и глухо проговорил:
— Этого не может быть. Для чего это ему?
— Политика, — ответил Турецкий. — Вероятно, ваш помощник считает, что в политике дозволено все. Главное, чтобы это принесло пользу.
— На кого… — быстро сказал Мохов, но вдруг закашлялся. Прочистив горло и смахнув выступившие от напряжения на глазах слезы, он повторил: — На кого он работает? Кто ему меня заказал?
— Никто, — спокойно ответил Александр Борисович. — Долгов сделал это, чтобы сослужить вам службу. Он решил, что, слегка очернив вас в глазах избирателей, заставит их еще больше вас уважать. Теперь он утверждает, что с момента появления статей ваш рейтинг резко пополз в гору.
— Рейтинг? — Мохов с хрустом сжал пальцы в кулак, но тут же их разжал и рассеянно проговорил: — Но он… прав. Мой рейтинг действительно стал выше.
— В таком случае, Долгов сослужил вам хорошую службу. Я сделал свою работу и умываю руки. Думаю, что детали этой «операции» вам расскажет сам Долгов.
Александр Борисович встал.
— На этом мы, пожалуй, распрощаемся, — сказал Турецкий.
Он шагнул было к двери, но Мохов его окликнул:
— Постойте… Что бы вы сделали на моем месте, Александр Борисович?
Турецкий обернулся. Виктор Олегович по-прежнему сидел в кресле. Лицо его посерело, рот был мучительно искажен. Правую ладонь он прижал к груди.
— Вам плохо? — спросил Турецкий.
— Ничего, сейчас отпустит… Так что бы вы сделали на моем месте? — повторил свой вопрос Мохов.
— Выгнал бы Долгова к чертовой матери. И никогда больше не пускал на порог.
— Но ведь его трюк… помог.
— Сегодня помог. А завтра сведет вас в могилу. Долгов любит рисковать. В том числе и чужими жизнями. Вы хотите, чтобы в борьбе за победу ставкой была ваша жизнь? Если да, то можете и дальше наслаждаться обществом этого монстра. Всего доброго!
Александр Борисович снова двинулся к двери, но, когда он уже взялся за дверную ручку, позади него что-то тяжело рухнуло на пол. Когда Турецкий подбежал к распростертому на полу Виктору Олеговичу и приложил ему палец к шее, тот был уже мертв. На потном лице Мохова, как серая, влажная еще гипсовая маска, застыла гримаса боли.
* * *— Вы… Вы… — Долгов трясся от злобы, сжав кулаки и пронзая Турецкого узкими черными глазами, на бесчувственной, словно полированной поверхности которых появился стальной блеск. — Вы его убили! — выговорил он наконец, делая шаг по направлению к Турецкому и слегка отводя назад правое плечо.
— Андрей! — резко сказала Татьяна и встала между ним и Турецким.
Удара не последовало. Правое плечо Долгова опустилось. Он рассеянно посмотрел на Татьяну, словно не узнавал ее.
— Какого черта ты лезешь? — холодно спросил он.
— Андрей, возьми себя в руки. — Татьяна старалась говорить спокойно. — Виктору Олеговичу уже не поможешь.
Долгов еще несколько секунд стоял, тяжело дыша и то сжимая, то разжимая кулаки, затем вдруг тяжело опустился на стул и отвел взгляд от лица Турецкого.
Тело Мохова увезли пять минут назад. Этому предшествовала долгая, утомительная суета, как обычно бывает в подобных случаях, и Александр Борисович чувствовал себя изможденным и опустошенным. Лицо его было суровым и неподвижным, глаза словно тоже остекленели.
— Это вы его убили, — повторил Долгов, ни на кого не глядя. — Вы, Турецкий.
— Мохов умер от инфаркта, — сказал Александр Борисович. — Но… если уж на то пошло, его убила ваша ложь, Долгов. Вы слишком много на себя взяли. Рискнули чужой жизнью и проиграли. Я обещаю вам, что не оставлю этого так. Вы ответите за все свои мерзости по полной программе.
— Вы… — На глазах Долгова выступили слезы. Он снова посмотрел на Турецкого. Бледные, узкие губы слегка задрожали. — Да что вы можете знать? Как вам понять, что я чувствую!
— Я не хочу этого понимать, — устало сказал Александр Борисович. — Вы организовали травлю Мохова в Интернете. Не важно, какими целями вы при этом руководствовались. И повторяю вам, Долгов, вы за это ответите. Не сегодня, так завтра. Я доделаю свою работу до конца.
Турецкий вышел из приемной.
В коридоре он вынужден был прислониться к стене и с полминуты отдохнуть, чтобы прийти в себя. От пережитых волнений Александра Борисовича слегка мутило. Перед глазами стояло серое, потное лицо Мохова. Мертвое лицо. Александр Борисович мучительно поморщился, словно внутри у него что-то заболело, заныло.
— Ты не виноват, — тихо сказал себе Турецкий. — Ты просто делал свою работу… И нужно ее доделать. Чего бы это ни стоило.
Он отвалился от стены и устало побрел дальше. Перед глазами по-прежнему стояло лицо Мохова. А в ушах звенел голос Долгова: «Это вы его убили!»…
Коридор казался нескончаемо длинным, и в конце его не было никакого света. Одна только тьма.
8— Алло, вы еще здесь? Соединяю…
Мелодия не успела отыграть у двух тактов, как Сваровский уже отозвался — спокойным и уверенным голосом:
— Слушаю вас.
— Здравствуйте, господин Сваровский!
— День добрый. С кем имею честь?
— Вы меня не знаете, поэтому представляться глупо. У меня есть кое-что, что может вас заинтересовать.
— Да ну? — Сваровский хмыкнул. — И что именно вы имеете мне предложить? Мраморные копи в Каменогорске?
— Нет, больше. Гораздо больше. И имею вам предложить вашу будущую карьеру на посту Президента Республики.
— Вот как?… Позвольте узнать, уж не с Господом ли Богом я разговариваю?
— Для вас я почти Бог. У меня есть несколько занятных фотоснимков, которые я хотел бы вам показать.
Пауза. И вслед за тем:
— А с чего вы решили, что я заинтересуюсь какими-то снимками?
— Это не «какие-то» снимки. На них изображены вы в компании весьма интересной особы. Кстати, должен сделать комплимент вашей фигуре. Видно, что вы очень много времени проводите в спортзале. Да и в солярии тоже. А про вашу барышню я вообще молчу. Такой груди позавидовала бы любая фотомодель. Кстати, она настоящая или это силикон?
— Послушай меня, гаденыш…
— Тише, Сваровский, тише. Все, что вы хотите мне сказать, скажете при личной встрече.
— Никакой встречи не будет!
— Будет. Иначе вашей политической карьере придет конец. Спать с женой соперника — это как-то неспортивно. И даже гнусно, на мой взгляд. Я уже не говорю о том, что с вами сделает обманутый муж, когда узнает, в какое сложное время вы наставили ему рога. Да и женушку свою он не пожалеет. Убьет или покалечит, как пить дать.
Пауза, на этот раз более длинная. И наконец:
— Хорошо. Завтра или послезавтра я, возможно, найду время, и мы…
— Ну уж нет. Сегодня. Мы встретимся сегодня, или фотографии будут опубликованы в завтрашнем номере областной газеты. Мои друзья-журналисты с удовольствием уцепятся за этот материал. Особенно когда узнают, что из-за этого дерьма уже погибли два человека.
И снова пауза. Длинная, тягостная. Когда Сваровский снова заговорил, голос его слегка подрагивал:
— Не понимаю, о чем вы. Но если хотите встретиться — мы встретимся. Назначайте время и место.
— Через час. В ресторанчике «Яр». Это за городом, но место известное. Вас до него любой таксист за пару сотен довезет.
— Я буду на своей машине.
— Нет, вы приедете на такси. Один. Так мне будет спокойней. Я не хочу закончить, как Воронов. И помните: я принял меры предосторожности. Если со мной что-нибудь случится, вам тоже не сдобровать.
— Это угроза?
— А на что, черт побери, это похоже?! Деньги возьмете с собой. Сорок тысяч долларов.
— Сорок тысяч! Вы что, хотите меня разорить?
— Если бы я хотел вас разорить, я бы потребовал пятьдесят. А я прошу всего сорок. Это немного. Деньги привезете в компактной сумке. Все, конец разговора. Через час жду вас в кабаке. Привет!
Плетнев положил трубку на рычаг и вышел из телефонной будки.
* * *Человек среднего роста в темных очках и с тонкой полоской усов над верхней, твердо очерченной губой неторопливо приближался к столику. Остановившись перед столиком, он посмотрел на Плетнева и спросил:
— Это вы ждете Сваровского?
— А ваша фамилия Сваровский? — холодно осведомился Плетнев.
Мужчина покачал головой:
— Нет.
— Тогда какого черта вам от меня надо?
