Борис Бабкин - Ожерелье смерти
— Почему же! — раздался звенящий голос Бочаровой. — Раз уж начал, договаривай!
Резко обернувшись на ее шаги, Павлов замер.
— Вы… это… — вдруг смутился Псих, — без меня побазарьте…
— Я думаю, ты нам не мешаешь, — не отводя взгляда от глаз Павлова, сказала женщина. — Ведь он тебе начал изливать свою обиду на меня!
Бочаров взволнованно прошелся по небольшому кабинету. Резко остановившись, довольно сердито спросил сидящего за столом полковника милиции:
— И это все, что ты мне можешь сказать?
— Кирилл Семенович! — взволнованно начал тот. — У нас нет никаких новых данных. В доме матери Нонны…
— Я знаю, что там произошло! — взревел Бочаров. — Мне нужно знать, где уголовники с дочкой!
— Мы не знаем как, но из дома исчезли все, кто дрался с людьми Соловьева и Макинтоша…
— А что говорят они сами? — Упершись руками в стол, Кирилл Семенович зло посмотрел в лицо милиционера.
— Мы их тоже не…
— Черт бы вас всех побрал! — заорал Бочаров. — Как могли исчезнуть уголовники вместе с женщинами?
— Недалеко от дома той ночью кто-то захватил отвозивший людей на ночную смену автобус, — быстро заговорил полковник. — Водителя нашли около его дома. Он зашел домой выпить чаю. Вышел…
— Очнулся — гипс! — насмешливо перебил его Бочаров и, шагнув к двери, сильным пинком открыл ее. — Будут новости — немедленно звони!
Оглядываясь на него, в кабинет вошел лысоватый подполковник в очках.
— Что еще?! — громко спросил его полковник.
— На Гагарина трое убитых, четверо раненых. Хозяйка, Лилия Владиславовна Федина, в реанимации, — доложил тот.
— Да что же это такое? — воскликнул полковник. — А что с патрульными?
— Оба в тяжелом состоянии. Но врачи говорят — будут жить, — успокоил его очкастый.
Заметив, что тот хочет, но не решается сказать еще что-то, полковник обреченно кивнул:
— Выкладывай, что там у тебя?
— В больнице убит Шкаф.
— Как — убит? — не понял полковник. — Умер, что ли?
— Медсестра принесла ему таблетки, а у него распорото горло.
София и Гольских упоенно целовались. Появившийся в двери Руслан ухмыльнулся и бесшумно исчез. В дверь негромко постучали. Николай Степанович, нехотя отстранившись от женщины, сел на стул. Поправив сбитую прическу, София схватила губную помаду.
— Звонил Рябченко, — доложил вошедший Руслан. — У него был Бочаров.
— И что же? — быстро спросила София. Не глядя на нее, тот пожал плечами.
— Тебя, кажется, спросили! — сердито бросил Гольских.
— Я ответил, — спокойно произнес парень. — Полковник сам ничего нового не знает. Ни Соловья, ни Макинтоша ни мы, ни милиция найти не можем. Шкаф сегодня убит. — Взглянув на красящую губы женщину, сказал: — Вас просил позвонить Денис.
— Он знает, что ты у меня? — с явным испугом спросил Гольских.
— Денис мой человек, — подходя к телефону, успокоила его Бочарова. Набрала номер, немного подождала, сказала: — Это я. — Выслушав, попросила: — Повтори адрес. — Положив трубку, подхватила сумочку и быстро пошла к двери.
— Ты куда? — удивился Гольских.
— У меня срочное дело. — Женщина вышла.
— Вот поэтому я и рванул, — выпустив дым, Лютый посмотрел на подельника. — Мать из-за меня померла. Нервничала здорово, когда я по тюрягам пошел. А сейчас эти суки сеструху прессовать начали. Так что мне ждать звонка не в масть. Все равно ухлопают! — Он выматерился. — Но я-то хрен с ним! А свою сеструху в обиду не дам. Она не при делах вообще!
— А другой, Бульдозер этот, он местный? — немного помолчав, спросил Псих.
— Местнота! — зло буркнул Дубов. — Этот ко мне, падло, и подвалил. Мол, скажи Психу. Сдернуть шанс есть. У реки ждать будут. А в Кирове на хату чистую нырнем. Отсидимся.
— А эту шкуру ты откуда знаешь? — посмотрел на сидящую в углу Розу Смирнов.
— Бульдозер мне и ее адрес подогнал, — нехотя признался Лютый. — Заочница. Я с ней полтора года в письмах в любовь играл. Тварь! — Он обжег женщину яростным взглядом.
— Подождите, — злорадно улыбнулась та. — Вам Костик устроит праздник! Они вам с Буром кости попереломают! Нашли благодетелей!
— Увянь! — рявкнул Лютый. — Подстилка хренова!
— А писал, что дождаться нашей встречи не можешь, — засмеялась Ахмидова. — Люблю, мол…
— Глохни, мразь! — бросился к ней Дубов.
— Тормози, — заглянул в комнату Павлов. — Она пока живая нужна.
— А тебя, сволочь, — выкрикнула Роза, — Старик за яйца подвесит! Вместе с твоим придурком Буровым!
— Я понимаю, — согласился Костя, — как сильно ваше желание увидеть меня подвешенным. Но вынужден вас разочаровать. В мои ближайшие планы сие не входит. — Костя перевел взгляд на уголовников: — Мы сейчас на некоторое время оставим вас. А вы между делом прикиньте, стоит нас вводить в курс вашего дела или нет. Когда вернемся, сообщите. И еще, — улыбнулся Павлов, — смываться не советую. Вас сейчас и милиция, и родственники этих милых дам разыскивают. И те, и другие не для того, дабы выразить свой восторг вашими похождениями. Чао! — махнув рукой, он закрыл дверь.
— Подожди, Костя! — бросилась за ним Алла.
— Они чо? — удивился Лютый. — Знакомы?
— В детский садик вместе ходили, — вполне серьезно сообщил Псих. — Поэтому, впрочем, мы пока и живы.
— Ты куда? — тихо спросила женщина остановившегося около двери Костю.
— Хочу проведать твоего папулю, — усмехнулся он. — Ведь с его слов я перестал искать тебя. Он мне популярно объяснил: Алла тебя видеть больше не хочет.
— Не надо. — Алла умоляюще посмотрела на него.
— Почему же? — спросил Павлов. — Ведь сейчас ты говорила, даже обвиняла меня, что я не нашел тебя.
— Я тогда почти ненавидела тебя, — опустив голову, призналась женщина. — Ты так неожиданно пропал. А мне твоя мать написала: «Костя встретил женщину, и он счастлив».
— Черт бы ее побрал! — Павлов схватил Аллу за руки. — Не мать она мне! Моя давным-давно умерла. Но как ты могла в это поверить?!
— Пусти! — сердито вырвалась она. — А что мне оставалось делать? Писать ты перестал. На звонки отвечала какая-то женщина. Говорила, что твоя мать! Где же ты был?
— В госпитале! — заорал Павлов. — Полтора месяца без сознания! Я же хирургом в Афгане был! «Духи» на госпиталь навалились, меня и шарахнуло.
— Ты был ранен? — прошептала Бочарова. — Почему же мне не сообщил?
— Мне грозила ампутация. А потом паралич, — нехотя признался он. — Сама подумай, мог я писать… — Его щеку обожгла сильная пощечина.
— Я пойду воздухом подышу, — выходя, сказал Буров.
— Значит, ты… да как ты… почему не сообщил… — с трудом сдерживая слезы, шептала женщина. — А я, дура… я поверила… но все равно…
— Что? — взяв ее за плечи, спросил Костя. Уткнувшись лицом ему в грудь, женщина заплакала.
— Алка, — прижимая ее к себе, прошептал он. — Что с тобой?
— Слышь! — раздался злой голос Психа. — Ты, супермен хренов! На кой бабу обижаешь?
Павлов увидел в руке уголовника выкидной нож.
— У тебя отличная защита, — прошептал он на ухо тихо плачущей Алле. — Но скажи ему, чтобы исчез. А то всадит хладное железо в печень. А я к таким штукам очень чувствителен.
Подняв мокрое от слез лицо, она с благодарностью посмотрела на принявшего угрожающую позу уголовника.
— Спасибо, — сквозь слезы улыбнулась Алла. — Но у меня все хорошо.
Негромко выругавшись, Смирнов сложил нож, сунул его в карман и ушел в комнату.
— Что ты сказала? — снова спросил Павлов.
— А чем ты занимаешься сейчас? — мягко освободившись из его рук, вытирая слезы, спросила Бочарова. Увидев его затвердевшее лицо, догадалась: — Значит, Роза права? Ты работаешь на преступников?
— После госпиталя я год провел в больницах, — нахмурился он. — Приехал к тебе, мне сказали, что ты в Кирове, у отца. Я хотел ехать сюда. — Костя вздохнул. — И случайно на Ярославском вокзале встретил Кирилла Семеновича. Он мне и сказал…
— А потом? — требовательно перебила его женщина.
— Остался в Москве. — Константин недовольно поморщился. — Запил. Встретил Бурова. Я ему в Афгане во время боя — нас на перевале прихватили, а мы раненых детей везли — жизнь спас. У него в семье нелады. Переехал Лев ко мне. Пили много и часто. Кончились деньги, поболели, очухались. Поняли: если не перестанем, вконец опустимся. У Бурова черный пояс по каратэ. В армии был инструктором рукопашного боя. У меня, если ты помнишь, на этот счет тоже неплохой послужной список. Конечно, не как у Левы, но все же…
— А меня ты пробовал искать? — перебила его Бочарова. Он отрицательно покачал головой.
— Значит, нет, — опустила она голову. — А ведь… Договорить ей помешал вбежавший в квартиру Буров.
