Михаил Серегин - Доноры за доллары
Вместо того чтобы взять свою одежду в раздевалке и отправиться по заснеженной дороге в домик Матвеича, Красников, взяв свою куртку и ботинки, отнес их в подсобку и запихал на верхнюю полку, загородив пакетами со стиральным порошком. После он достал сверток с бутербродами, бутылку молока и все это сложил в маленький рюкзачок. Взяв тряпку и полировалку, отправился в административный корпус. Как раз настало время обеда.
Натирая латунные ручки в коридоре, Дима смотрел в них, наблюдая за противоположной заветной дверью. Наконец оттуда вышла секретарша, помахивая крохотной сумочкой. За ней, широко шагая, вышел босс и проследовал в направлении ресторана.
Дима, выждав пять минут, метнулся к двери и быстро открыл ее украденным на вахте ключом. Пробравшись в кабинет, он наудачу забрался в шкаф с бланками и затаился там, стараясь сдержать шумное дыхание. Ему предстояло провести здесь остаток дня – если повезет.
Часа через полтора вернулся хозяин кабинета и стал разговаривать по телефону. Дима старался уловить хоть слово, которое бы ему помогло. Но разговор интересующей его темы не касался. Потом ничего не подозревающий мужчина погрузился в какую-то писанину, а Диминой основной задачей стало не задремать в полутьме и не захрапеть.
Часы тянулись томительно, но вот наконец босс засобирался домой. Он уложил какие-то бумаги в папку, сложил деньги в сейф и накинул пальто.
Когда его шаги стихли в конце коридора, Дима позволил себе размять затекшие мышцы. Еще через пятнадцать минут Красников вылез из шкафа и улегся на диван – поспать до той поры, пока отсюда не уйдут все.
Проснувшись часа через три, Дима убедился, что в коридорах административного корпуса настала абсолютная тишина. Он потянулся, достал бутерброд, молоко и перекусил, одновременно включая компьютер и загружая операционную систему. И мысленно поблагодарил учителя по информатике за то, что тот насильно впихнул ему в голову навыки работы с компьютером. Дима не думал, что они ему так пригодятся.
К сожалению, поиск методом «научного тыка» ни к чему не привел. У Димы не было определенных ориентиров, где искать информацию, а компьютер был битком набит различными файлами. Поэтому вскоре Красников оставил идею раскопать что-нибудь здесь. Он решил, что старые добрые бумаги – они как-то надежнее.
К счастью, был заперт только верхний ящик стола. Дима по очередности выдвигал их и методично обшаривал, читая каждую бумагу при свете монитора. Он стал уже подумывать о том, что все сколько-нибудь ценное хранится в верхнем ящике, как ему попался первый любопытный документ.
Это была расписка, которую дал некто Иваньков С. С. директору санатория в том, что он согласен на сложную операцию и в случае ее неуспеха никаких претензий к санаторию не имеет. Дата стояла совсем недавняя. Дима отложил расписку в сторону и продолжил поиски. Непосредственно под ней лежал еще один документ, на этот раз финансовый, и, судя по содержанию, он обосновывал перевод крупной суммы денег на счет клиники. В приложенном приходном ордере было написано обоснование: «Проведение пересадки органов».
Больше Дима, как ни старался, ничего не нашел. Того, что оказалось у него в руках, было явно недостаточно. Дима долго кружил по комнате, взволнованный до предела, и все же решился: достал из кармана перочинный нож и вскрыл верхний ящик стола.
В нем лежали дискеты, какие-то папки и записная книжка. Дискеты Дима проверять не стал – это заняло бы много времени, а как раз времени у него и не было. В записной книжке были многочисленные адреса и телефоны. Дима решил, что эти сведения ему тоже пригодятся. В папках были какие-то управленческие документы. Среди них Диме бросились в глаза несколько однотипных бланков, некоторые из них были заполнены на английском языке. Дима внимательно просмотрел их и понял, что перед ним – договоры на оказание медицинских услуг таким-то и таким-то фирмам. Реквизиты и подписи были проставлены на двух из бланков, остальные пока были незаполненными формами. Дима свернул оформленные бланки и, подумав, засунул их в носок.
На самом дне ящика Красников нашел две справки, написанные неразборчивым докторским почерком. Они были выданы на имя двух девушек. Также здесь содержались заключения нескольких специалистов, результаты анализов крови и чего-то еще. Внизу каждой справки стояло заключение терапевта: «Здорова».
Дима уже отложил карточки, но тут увидел, что на обороте каждой дописано размашистым почерком: «Рекомендованы к изъятию органов – резус-фактор соответствующий».
Дима похолодел. Это было как раз то, что он так усиленно искал. Распихав бумаги по карманам, заторопился к выходу.
И тут, к своему ужасу, обнаружил, что дверь открывается только снаружи. Дима заметался по кабинету, как загнанный олень, понимая, что каждый час его нахождения здесь приближает его к гибели. Выбраться отсюда не было никакой возможности: дверь крепкая, на окнах – решетки, да и этаж последний. Уже наступало утро – бледный зимний рассвет пробивался сквозь полуоткрытые жалюзи, и вскоре должно было взойти солнце.
В тот самый момент, когда первый луч рванулся ввысь из-за верхушек сосен, Дима услышал шаркающие шаги по коридору. Он забегал по кабинету с удвоенной скоростью. Шаги приблизились и замерли у двери. Дима метнулся к шкафу, в котором он просидел не один час вечером, и едва успел закрыть за собой дверцы, как услышал звук поворачивающегося в замке ключа. В кабинет вошла уборщица и стала, напевая, вытирать пыль с мебели. Дима ждал. У него была мысль нагло выскочить из шкафа и побежать к выходу, но решил подождать еще немного. Уборщица закончила с пылью и пошла к выходу. Дима напрягся. Но уборщица дверь за собой не заперла, а пошла прочь по коридору – видимо, за ведром и тряпкой.
Как только ее шаги замерли вдалеке, Дима поспешно выбежал из кабинета и, стараясь не топать, пошел в противоположном направлении. Выглянув из-за угла, он увидел, что уборщица возится в подсобке. Пришлось дождаться, пока она не ушла, а потом только добывать свои вещи. Все это время сохранялась опасность, что кто-нибудь покажется в конце коридора и окликнет его. Дима обливался холодным потом, доставая свою куртку с верхней полки. Резко дернул, и на него высыпались два килограмма стирального порошка из раскрытого пакета.
Дима чертыхнулся, тряся головой и изо всех сил стараясь не расчихаться. Задерживаться здесь и заметать следы не было времени. Да и смысла, впрочем, тоже. Дима через черный ход выбежал на улицу, к своему счастью, не встретив по дороге никого.
Охранник на входе ничуть не удивился, увидев его. Он заспанными глазами проводил галопирующего Диму, даже не подумав у него ничего спрашивать.
Дима бежал через лес, прямиком. Сердце выпрыгивало из груди, ноги вязли в сугробах. Быстрее, быстрее выбраться на трассу, поймать попутку и рвануть в Москву...
До начала рабочего дня оставалось ровно двадцать пять минут.
Уже через пятнадцать минут у ворот «Сосновой шишки» стоял, сердито сигналя, «мерин» главного. Проехав в подземный гараж и оставив там машину на попечение служащих, главный поднялся на лифте на свой этаж и открыл ключом дверь своего безукоризненно чистого кабинета.
Секретарши еще не было, и он сам поставил вариться кофе. Почитав в органайзере расписание дел на сегодня, улыбнулся своим мыслям. Он редко улыбался каким-либо мыслям, кроме мыслей о деньгах, которые предстоит получить. «Кстати, – подумал он. – Надо бы привести в порядок платежные документы». Он сделал артистичный жест рукой и достал из кармана маленький ключик на серебряном брелоке. И с удивлением, переходящим в ужас, обнаружил, что замок верхнего ящика стола взломан.
Нажав на кнопку селектора, он заорал:
– Дежурного по проходной ко мне! Быстро!
* * *Лямзин долго пытался найти Головлева, заглядывая из кабинета в кабинет. Он начал терять терпение, когда обнаружил его спокойно сидящим в комнате психологической разгрузки за игрой в шахматы с каким-то санитаром. Хирург выглядел великолепно. Уж у него-то нет таких проблем в жизни, подумалось Лямзину.
– Сергей Львович, можно вас на минуту? – загадочным голосом спросил Лямзин.
– Сейчас, Степан Алексеевич, – не отрывая взгляда от доски, отозвался тот.
Пока Головлев решал, как лучше закончить партию, Лямзин колебался, говорить или не говорить о видеокассете, о шантаже. Наверно, не стоит, не надо...
Наконец Головлев произнес:
– Вам мат, молодой человек, – и помахал какой-то фигурой перед лицом санитара. – Теперь я полностью в вашем распоряжении, Степан Алексеевич.
Его массивная фигура приблизилась к двери.
– Нам нужно с вами побеседовать, коллега, по одному очень важному и неотложному делу, – блеял Лямзин.
Они прошли в кабинет, где Лямзин тщательно закрыл все жалюзи и включил радио погромче – чтобы не позволить любопытным подслушать их разговор из коридора.
