Александр Бушков - Пиранья. Охота на олигарха
Мбопа замычал.
– Лежать, говорю! – безжалостно отмахнулся Мазур. Присмотрелся к пленнику и сказал уверенно: – Ну, все, все, кончайте притворяться, старина, вы вполне уже продышались, подыхать не собираетесь, к допросу готовы... Предупреждаю сразу: у меня мало времени, поэтому постарайтесь обойтись без пустого выражения эмоций в виде ругательств. Мне, собственно, чихать, что вы там обо мне думаете – ничего доброго, понятно, – но время, повторяю, поджимает... При любой попытке уклониться в лирику, не имеющую отношения к делу, бить буду так, чтобы ничего не повредить, но крайне болезненно... Все понятно?
Он ждал все же, что «майор», ведомый естественным человеческим чувством, выматерится как следует, все же не послушает увещеваний – и приготовился нанести обещанный удар, достаточно болючий. Однако старикан лишь зло поджал губы, воздержавшись от влекущих возмездие пустых реплик. Чувствовалась старая школа выживания...
– Значит, понятно, – сказал Мазур. – Отлично. И мне время сэкономите, и собственное здоровьичко побережете, а оно в ваши годы вещь ценная... Ну что же, герр майор... Помощи вам ждать неоткуда, по вашей роже видно. Она у вас откровенно безнадежная. Исполнена тоскливого осознания проигрыша. Это хорошо. Потому что у меня нет времени вести с вами долгие и тонкие психологические поединки. Все будет обстоять проще и грубее. Либо ты, сволочь старая, будешь отвечать на все вопросы без запинки и обстоятельно, либо я к тебе применю пару эффективных штучек в стиле незабвенного Конго-Мюллера...
Он умышленно сделал паузу – и с довольным видом осклабился, узрев ожидаемую гримасу на лице пленника: несказанное удивление, почти что шок...
– Вот на этом ты, сволочь, и завалился, – сказал Мазур, все еще ухмыляясь. – На Конго-Мюллере. Обнаглел ты, надо сказать, до предела: держать на стене классическую, можно сказать, в анналах запечатленную фотографию Конго-Мюллера в погонах конголезского майора – да вдобавок и ту, где вы с ним стоите рядышком, как два голубка... Ну да, я понимаю. Конго-Мюллер давно помер, и еще допрежь того давненько выпал из активной р а б о т ы, люди уж и забывать начали эту рожу, мало кто помнит, что был такой прощелыга – бывший вермахтовец, в начале шестидесятых командовал бандой белых наемников в Конго, когда там убили Лумумбу и гражданская война раскрутилась на всю катушку... Охотно верю, что чересчур уж ничтожна была вероятность напороться на кого-то, помнящего старые времена... Ты м е н я недоучел, колбасник. Я, конечно, в те годы, когда вы с Мюллером бандитствовали в Конго, был пацаном, едва-едва в школу пошел – но потом-то, выбрав себе профессию, интересовался всем, что имело отношение к р е м е с л у. А эту классическую фотографию Мюллера я с детских лет помню. У нас о нем в свое время писали немало, даже книжка вышла, точнее печатный вариант того фильма, что сняли о Мюллере два хватких репортера... «Смеющийся человек», а? Ты этот фильм наверняка посмотрел, если уж вы с Конго-Мюллером были корешами... Вот так оно все и сплелось – то, что ты несомненный немец, то, что ты корешок покойного Мюллера... Стало быть, человек с п р о ш л ы м. С таким прошлым, за которое тебя можно з а ц е п и т ь, как рыбку на крючок... Ну вот, я тебе сказал достаточно. Твоя очередь. Разрешаю парочку чисто эмоциональных фраз – как ты был глуп, что недооценил мою скромную персону, и далее в таком роде... Но только парочку, не больше!
– Кто же знал... – с искренней горечью сказал «майор», смирнехонько лежа на ковре. – Я и подумать не мог, что припрется такой...
– Небесталанный, а? – подхватил Мазур. – Вот так оно и бывает, когда считаешь себя самым хитрым...
«Майор» огрызнулся:
– Ну, в конце-то концов, я столько лет отсиживался, не вызывая ни малейших подозрений... Вы могли и не нагрянуть, и все бы обошлось...
– Все равно, держать фото Мюллера на стене было ненужным вызовом, – наставительно сказал Мазур. – Не сто лет прошло, в конце-то концов... Итак, некоторую ясность мы внесли. Ты, обормот, классический белый наемник, судя по возрасту, начинавший еще в Конго во времена Лумумбы. Не буду от тебя требовать подтверждения этого факта, и так ясно. И чует моя недоверчивая, подозрительная душа, что в эту глушь ты забился неспроста. Имя и национальность менял неспроста. Наверняка твоя персона до сих пор числится в кое-каких списках на розыск, и кое-какие т я ж е л ы е приговоры еще не миновали срока давности... Верно?
«Майор» недовольно пробурчал:
– Вы же сами собирались обойтись без лирики... К чему все эти рассусоливания? Мало ли какие неприятности у человека случаются в жизни... Можно подумать, мне хотелось снова лезть во все эти сложности...
– Ага, – сказал Мазур, – я и тут был прав... Ты з а б и л с я в дальний уголок и собирался отсидеться до с а м о г о конца. Но потом кто-то пришел и напомнил тебе то же самое, что и я, причем, ручаться можно, в отличие от меня – с обстоятельным досье за пазухой... А?
«Майор» буркнул что-то непонятное, за версту отдававшее согласием. Откашлялся и сказал уже членораздельно:
– Вот именно. Думаете, я сам на старости лет полез бы в эти дела? В моем возрасте больше всего покоя хочется...
– Ты меня все равно не разжалобишь, морда, – сказал Мазур без тени сочувствия. – Так что не углубляй тему покоя и преклонных лет. Сам должен понимать, иногда все же приходится отвечать за все, что наколбасил. Знаешь, я порой всерьез начинаю верить, что Бог все же есть и не каждому подонку дает помереть спокойно... Может быть, ты тоже? Ну ладно, оставим в покое богословие, я в нем не силен, да и ты наверняка тоже...
Молодой напарник старого бандита завозился, уже осмысленно пытаясь если и не освободиться, то, по крайней мере, малость пошуметь. Подобрав нож с ковра, Мазур подошел, присел на корточки и, приложив отточенное до бритвенной остроты лезвие к горлу пленника, сказал веско:
– Будешь дрыгаться – я тебе глотку перехвачу вмиг, ясно? Ты мне не особенно и нужен, твой напарничек, чувствую, и без тебя расскажет все, что нужно. Так что лежи смирнехонько, как непорочная невеста в брачную ночь – и я, смотришь, тебя в живых оставлю... Уяснил?
Судя по тому, как этот экземпляр моментально притих, он все уяснил моментально и категорически.
– Вот и лежи, тварь, – ласково сказал Мазур. Вернулся к «майору», продолжал деловито: – Итак, без лирики... Мой разговор с дамой ты, конечно, подслушивал?
– Ну да, – сказал «майор». – Подслушку тут оборудовали еще восемь лет назад, когда шефом тайной полиции был Мутанга. Не столько в контрразведывательных целях, сколько по извращенности полковничьей натуры. Любил он подслушивать именитых гостей – как они дерут девок, о чем говорят, полагая, что посторонние их не слышат... Кое-где, в некоторых домиках и видеокамеры имеются тоже с тех времен. Мутанга был все же изрядным раздолбаем – ну какой профессионал будет использовать систему для собственного удовольствия? Потому и слетел. Система осталась. Пульт у меня, в задней комнатке, о системе в свое время и охранка не знала, я ж говорю, Мутанга исключительно для развлечения все устроил, любил посидеть ночью у меня в подсобке...
– Веселый был человек, – хмыкнул Мазур. – А в коттедже моей дамы камеры есть? Ну, что ты язык проглотил?
– Ну, есть...
– Ах ты, эксгибиционист старый, – ласково сказал Мазур. – Глаза проглядел, поди?
– Исключительно оттого, что мне поручили не выпускать вас из виду...
– А что потом поручили? Уволочь в бессознательном состоянии и передать сообщникам или попросту прикончить? Не закатывай глаза, я человек не мстительный, понимаю: ничего личного. И слово тебе даю: если будешь держаться со мной п р а в и л ь н о, жизнь гарантирую. Могу оказаться настолько благородным, что даже не сдам тебя официальным лицам, собственным агентом сделаю.
– А этот? – кивнул старик в сторону Мбопы, прислушивавшегося с живейшим интересом.
– С ним, думаю, удастся договориться, – сказал Мазур. – Он человек весьма даже неглупый, могу тебя заверить... Ну?
Избегая встречаться с Мазуром взглядом, «майор» сказал:
– Честно говоря, нам приказали попросту вас прикончить. Этот козел, что меня п о д м я л, вас отчего-то, такое впечатление, всерьез побаивается и хочет, не размениваясь на психологические игры, без церемоний убрать с доски, чтобы не путались под ногами, когда...
– Когда будут мочить президента?
– Ну, – неохотно согласился «майор», – а ведь он не из хлюпиков. Нужно было и мне с самого начала подумать, что к вам следует относиться крайне серьезно... Да, чего там – следовало вас прикончить без церемоний, а труп отволочь в заросли. К утру мало что осталось бы...
– Не дрожи ты так, – рассеянно сказал Мазур. – Я же сказал, что не злопамятен и не особенно мстителен... – Он достал нож и разрезал веревки на ногах старого прохвоста. – Вставай, прогуляемся... Да не трясись ты, олух! Не за деревню прогуляемся, а в твой дом...
