Сергей Самаров - Человек без лица
– Опять Лион чем-то разродился? – спросил Басаргин.
– Нет… Опять Грузия. С грифом «срочно». Догнала первую. Теперь, кстати, отправлена и в Лион… Та-а-ак… – Компьютер начал расшифровку, и на монитор полезли первые строчки текста. – Вот и началось… Отряд Дуташева выступил в сторону границы. Буквально по пятам за ним, чуть в стороне, идет полностью вооруженный отряд наемников Закарии. Автоматы в заводской смазке. В эту ночь они, видимо, планируют перейти границу. И приписка персонально для нас… Вопрос: что делать с видеосъемкой передачи оружия?
– Ответь, – распорядился Басаргин. – Отправить завтра утром.
– Интересно, – сказал Дым Дымыч Сохатый. – Боевики пошли прогуляться… Но куда смотрят пограничники?
– На них и смотрят, – сказал Басаргин. – Сидят тихо, провожают и глазами, и стволами, и не стреляют. Думаю, погранцам поступил приказ пропустить банды.
– Скорее всего, так, – согласился Тобако.
Доктор Смерть начал набирать номер мобильника полковника Мочилова. Трубка не ответила, тогда Доктор набрал номер мобильника генерала Астахова. Генерал откликнулся почти сразу, только с коротким интервалом на распознавание номера звонившего.
– Слушаю вас, Виктор Юрьевич.
– Это я, товарищ генерал, – склонился Басаргин над микрофоном. – Здравия желаю.
– Слушаю вас, Александр Игоревич, здравствуйте.
– Товарищ генерал, нам предстоит каким-то образом отчитываться перед своим руководством в Лионе о поставках оружия боевикам не напрямую из России, а через Грузию. Это выглядит не совсем этичным в свете международных законов.
– Вам это известно?
– Наше грузинское антитеррористическое бюро вело видеосъемку событий. У вас есть какое-то прикрытие поставок?
– Нам гарантировали, что поставки будут проведены предельно аккуратно и никаких осложнений не возникнет.
– Пока осложнение единственное: грузинское антитеррористическое бюро Интерпола. Мы можем их попросить о каком-то пустяке, который останется между нами, но это уже не пустяк.
– Я вас понимаю. У вас есть предложение?
– Пока только один вариант. Поставки осуществляла чеченская московская мафия, с которой дружит Алимхан Абдулович Кашаев.
– Пусть так. Но оружие получил не Зелимхан Кашаев. Здесь прокола не получится?
– Закария перехватил груз… Но необходимо одновременно с вашей стороны раскрутить какое-то дело о продаже чеченцам оружия с военных складов.
– Списанного оружия.
– Оружие в заводской смазке. Только ящики почему-то выкрашены в красный цвет.
– Под цвет ящиков остального груза. Необходимая маскировка, хотя предосторожность оказалась излишней. Вернее, бесполезной. Автоматы новые, но со старыми стволами. Стволы списаны «по полному износу». Больше одного рожка из половины таких автоматов выпустить нельзя. Заклинит… Вторую половину заклинит раньше. Впрочем, несмотря на то что оружие списано, мы имеем, пожалуй, возможность это дело раскрутить. У нас есть на примете подозрительный склад, и там, кажется, дело уже раскручивается… Правда, масштабы не те, но общий фон должен быть. Я попрошу организовать утечку информации для телевидения. Мне кажется, Александр Игоревич, что мы сумеем это дело решить к удовольствию вашего лионского руководства. У вас все?
– Есть еще сообщение, что отряды Дуташева и Закарии вышли в сторону границы. По всей вероятности, сам Зелимхан Кашаев дожидается брата и выступит только после этого. Думаю, к утру Алимхан Абдулович или… как там его зовут на самом деле… будет уже в отряде.
– Скоро будет… Кадыр Мамлеев и Вали покинули Грозный, – подсказал Доктор Смерть, глядя на монитор, где на карте Грозного и окрестностей светились рядом одна от другой, чуть не сливаясь в одну, две красные мигающие точки.
– Обязательно будет, Владимир Васильевич, – закончил Басаргин, – если в дороге им никто не помешает. Но об этом, думаю, вы позаботитесь.
– Мне кажется, что вас кто-то ввел во все подробности нашей строго секретной операции, Александр Игоревич. – В голосе генерала даже какой-то укор прозвучал.
– Логика и анализ, товарищ генерал. И все. Если мы сообщили вам, то можем не сообщать Согрину?
– Он отдыхает в комнате в конце коридора, через пять метров от меня… Не стоит беспокоить, поскольку Согрину через несколько часов выступать вдогонку за Алимханом. Полковник отвечает за его безопасный вывод.
– Тогда до встречи…
2Снег под ногами скрипит очень громко. Каждый шаг в ушах отдается длительным шумом. И одежда шуршит, схваченная морозом. Синтетика… Синтетика всегда на морозе шуршит неестественно громко, с каким-то даже наслаждением мешая слушать окружающее, даже ветер, несмотря на его силу, слышать мешает. Если длительное время обращаешь на это внимание, неприятно становится, раздражает это шуршание…
Но громче всего разговаривает снег, хотя порой и трудно разобрать, где снег, где шуршание одежды, где шум ветра. Звуки смешиваются. И все это в кромешной темноте, которую не нарушают костры – Зелимхан категорически запретил разводить открытый огонь вне землянок.
Хорошо, что вчерашняя метель так быстро ушла в сторону. Но ясной ночи, такой характерной для Кавказа, все равно на смену не пришло. Небо тучами обложило, и непонятно было, что за погода нагрянет завтра.
Темнота кромешная, шаги шумные. И он – один в этом мире, потому что часовые попрятались от его взгляда. Боятся с эмиром встречаться. А он ходит по лагерю и ходит, и никому не понятно, почему он не прячется в землянке, где тепло. Не в состоянии они понять, что он один оставаться не хочет. Один на один со своими мыслями.
Скрип… Шелест…
Зелимхан много раз задумывался над тем, почему в темноте все звуки громче, чем при дневном свете. Наверное, есть этому и какое-то научное объяснение. Наверняка должно быть, потому что ученым, как всегда, делать нечего, они и занимаются такой ерундистикой – темнотой, звуками…
Шаги, шаги… В один конец лагеря и в другой… Сколько этих шагов сделано за ночь, он не считал… Хотя тоже было можно… Иногда и это помогает… Но о скрипе снега и о шуршании зимней одежды Зелимхан думал долго и упорно. Он специально долго и упорно думал об этом, чтобы не думать о другом. Старый и испытанный метод: когда вскоре будет необходимо сохранить спокойствие и умение мыслить холодно и расчетливо, он заставлял медленнее бегать кипящую в теле кровь. Мыслью заставлял, отвлекаясь от будоражащих душу дум. Характер у него такой, что вскипает душа неожиданно. А этого допускать нельзя. Сейчас нельзя… А управлять собой он умеет. Просто необходимо настойчиво думать о чем-то. Иногда бывало, когда другие мысли, кроме тех, которых он старательно избегал, в голову не лезли, он даже прибегал к такому дедовскому методу – брал в ладонь горячий уголь из очага и сжимал пальцы. Это всегда помогало. Ожог отвлекал. Если постараться, и шуршание одежды, и скрип снега под ногами помогут.
Вчера, ближе к вечеру, пришел связной с ожидаемыми уже давно вестями из Грузии. Дуташев и Закария собрали-таки свои отряды и двинулись в Чечню. Долго не решались и наконец-то рискнули… Ночью должны перейти границу. Событие это давно назреваемое, и неожиданностью не стало. Но все же не до конца верилось, что они решатся на это. Более того, пришла весть и о том, что Закария со своими наемниками получил дополнительное вооружение. Что именно он получил, неизвестно, но весть все равно беспокоит. К самому Зелимхану тоже должна выйти группа в подкрепление. Но она двинется уже под утро, в последние моменты темноты – такой приказ он отдал загодя, не зная, когда выступят противники. Но за Закарией и за Дуташевым присмотр постоянный. И его подкрепление момент не упустит. Пограничникам за этот проход давно заплачено, и проблем быть не должно.
А сам он вынужден еще здесь стоять. Брата дождаться необходимо. Вся надежда на начальника разведки. Кадыр знает дефицит времени и постарается успеть. Зелимхан инструктировал его специально. На Кадыра можно положиться. Он, конечно, такой хитрый, что сам себя порой перехитрить старается. Но Кадыр никогда не решится обмануть своего эмира. С детства не решался. Не решится и будучи взрослым.
И все-таки Зелимхан ушел в землянку. Долго ходил. Дважды часовые сменились, а они меняются, как и в российской армии, через два часа. Стало уже очень морозно, и руки, и ноги начали зябнуть, и в суставах стало ломить, как ломит обычно от сырости. От переохлаждения, кстати, такое тоже бывает. Зелимхан хорошо знал, что самое холодное время суток – это время захода и восхода солнца. Если так резко похолодало, значит скоро утро. И не надо даже на часы смотреть, чтобы понять это.
Арабы-охранники замерзнуть не успели. Новая пара только что заступила на пост и еще держала под пуховыми куртками тепло горячих ночных очагов своих землянок. Следом за Зелимханом они, естественно, не вошли, снаружи ожидая момента, когда тот позовет, и прислушиваясь к происходящему вокруг. Арабы хорошие охранники. Свои деньги отрабатывают честно. И Алимхан их хорошо инструктировал. Только вот сможет ли он делать то же самое теперь, когда потерял память? И вообще, что он теперь сможет сделать?
