Валерий Рощин - "Уран" почти не виден (Урановый диверсант)
Скоро Сашка пришел в сознание и даже пытался перебирать вялыми, ослабевшими ногами.
– Не кисло тебя приложило, – ворчал Артур, вытирая рукавом камуфляжки взмокший лоб. – Ничего, Ося, потерпи… Вот отлежишься пару-тройку дней в госпитале и все будет путем. Потерпи, братан. А я сегодня же напьюсь и всем штабным машинам колеса кинжалом продырявлю! Козлы, гребанные!…
Братан один черт ничего не слышал, а из уст срывались неразборчивые звуки, похожие на мычание недорезанного телка. Кажется, ему было жутко плохо, но по спецназовской привычке старлей ощупывал свободной рукой пространство вокруг себя в неосознанных поисках утраченного в бою автомата…
Наконец, они добрались до пустынной дороги – те два бэтээра, на броне которых группа примчалась сюда в начале дня, сразу же спешно уехали в расположение пехотной части, дабы участвовать в переброске других подразделений.
– Тормознем первую же машину, – укладывая старлея на растущую по обочине молодую травку, сказал капитан. – Как там Степанов?
– Крови потерял многовато. К тому же через час надо кратковременно снять с бедра жгут, – устало пояснил один из парней.
Они уселись рядом с раненными товарищами, закурили; помолчали, наслаждаясь легким ветерком и установившейся тишиной…
Минут через двадцать с той стороны, куда предстояло ехать, показался армейский "уазик", оставляющий за кормой клубы белесой пыли.
– Тормозим! – подхватывая автомат, обрадовался Артур.
Завидев преградивших дорогу троих вооруженных мужчин в пятнистой форме и с оружием в руках, водитель принял вправо и безропотно остановился. Держа автомат наготове, капитан Дорохов подошел к машине, осторожно заглянул в салон…
Трое мужчин и одна женщина. Все чеченцы. Возраст от тридцати пяти до пятидесяти. На первый взгляд – обычные сельчане, мирные жители…
– В село возвращаемся. Из района, – словно предвидя первый вопрос, пояснил водитель. Речь была почти без акцента.
– Нам нужно отвезти двоих раненных в госпиталь, – сразу перешел к делу Артур.
– Не-е, командир, извини – не можем. Опаздываем! Дела у нас в селе…
– Это займет не более часа. Тридцать километров туда, тридцать обратно. Сохранность автомобиля гарантирую.
Водитель обернулся к соплеменникам, и что-то недовольно сказал по-чеченски. В ответ послышались громкие возмущенные возгласы…
– Ну, хорошо, тогда можешь вести машину сам. Согласен?
И опять в ответ чеченцы дружным хором отказались помочь.
– А ну вылезай из машины! – не собираясь заниматься долгими уговорами, резко рванул дверцу офицер. – Никак не понимают по-человечески!…
Он отвлекся на покидавшего салон водилу; один из его бойцов – ефрейтор, контролировал правый борт УАЗа. Другой, вероятно, замешкался или не разглядел из-за крепкой фигуры командира, как сидящий слева на заднем сиденье чеченец поднял лежащий под ногами укороченный "калаш"…
Сзади прогремело подряд три выстрела. Именно они спасли от гибели Дорохова – автомат чеченца ойкнул один раз, и пуля прошла рядом с головой – окатила упругой волной левую щеку.
Капитан шарахнулся в сторону, одновременно оглядываясь: кто стрелял? На обочине, опираясь на локоть и держа в другой руке пистолет, пытался встать Оська. Тут же ефрейтор полоснул по правому борту. Чеченский водитель резво сунулся обратно в салон, да осел, выгнув спину – сам Артур, упав на колено, нажал на спусковой крючок автомата. Кажется, успел в этой секундной перепалке пальнуть и второй боец…
Вскинув левую ладонь, командир группы приказал прекратить стрельбу. Подойдя к машине, заглянул внутрь сквозь зиявшие в стекле дыры. Открыв левую заднюю дверцу, вырвал из рук мертвого мужчины оружие.
И зло процедил:
– Мля! Только один автомат… на четыре трупа. Теперь вони от наших штабных не оберешься.
– Три, товарищ капитан, – поправил ефрейтор, осматривавший салон с другой стороны. – Только три трупа, а женщина дышит. Ранена…
– Так, все, парни – за работу! – скомандовал Дорохов. – Этих, что отправились к Аллаху – на обочину. Осишвили, Степанова и чеченку повезу в госпиталь сам, а вы останетесь здесь до моего возвращения или подхода наших.
Они быстро перетащили на край дороги окровавленные тела; усадили рядом с женщиной Степанова. Слегка пришедший в себя старлей доковылял до "уазика" сам и устроился справа от водительского места.
– И вот что, – тихо сказал Артур, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания. – Если кто спросит – по машине вы не стреляли. Стрелял только я. Понятно?
– Понятно, – закивали бойцы.
– Но я думаю, до подобных вопросов дело не дойдет. Все, ждите…
Заскрежетал стартер, двигатель исправно заурчал. Юркий автомобиль развернулся на узкой дороге и помчался в ту сторону, откуда приехал несколько минут назад.
А спустя сутки Дорохова арестовали.
– Идиотская ситуация – не находите? – слабо и словно нехотя отбивался Артур, еще надеясь на элементарную порядочность следователя военной Прокуратуры.
– Чем же она… идиотская? – надменно усмехался тот.
– Да, я выстрелил в чеченца первым. И теперь сижу перед вами. Но если бы он оказался расторопнее и уложил бы кого-то из ребят – меня опять привезли бы к вам в наручниках, как командира неспособного сберечь людей. Хорошие вы придумываете законы. Для себя…
Подполковник Волынов встал, заложив руки за спину, прошелся вдоль мутного окна. Допрос длился час. И порой казалось: несчастное должностное лицо утомлено обязанностью оказывать прессинг не меньше того, на которого давили бесчисленными статьями и пунктами Закона.
– Возможно, – устало вздохнул следователь и, щелкнув ногтем по внутренней решетке, добавил: – Но в данном случае, вам предъявлено вполне конкретное обвинение. Поэтому не будем фантазировать, что произошло бы, поступи вы в тот момент иначе. Итак… – он возвратился к стулу, – минимальный срок по совокупности статей обвинения набирается немалый. Поверьте, мне очень жаль…
– Сколько? – не дослушав, спросил капитан.
– Лет семь-восемь. Из них парочка годков строго режима. И это, заметьте – минимум.
Сотрудник военной прокуратуры надолго замолчал, уставившись на Дорохова, словно пытаясь в точности распознать реакцию на озвученные фразы. Однако и тот не спешил выказывать эмоций…
– Ну, и что же будем делать? – нетерпеливо забарабанил пальцами по столешнице следователь.
– Сколько? – повторил Артур.
– Я же вам сказал: лет семь-восемь – не меньше.
– Я спрашиваю: сколько вы берете за свои… услуги?
Волынов скривился в очередной ухмылке и полез в расстегнутый кожаный портфель. Покопавшись в каких-то папках, положил на стол несколько скрепленных степлером стандартных листков.
Медленно повернув текст к Дорохову, тихо и значительно произнес:
– Предлагаю другую, так сказать, услугу. Ознакомьтесь. Если согласны – подпишите здесь и… здесь. Вот авторучка…
Спустя четверть часа раздраженный подполковник вызвал конвоира и распорядился отвезти несговорчивого подследственного офицера обратно на гауптвахту.
– Прямо по коридору, – заученно пробубнил страж, прикрывая за собой дверь комнаты допросов.
"Как же называют этих людей?… – гадал капитан, пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей о предстоящем заключении и от какого-то странного и явно провокационного предложения следователя. – Инспекторы по охране, надсмотрщики, конвоиры… Или просто охранники?… Черт их знает… Хотя нет, вспомнил! Вертухаи".
Направляясь к выходу из здания СИЗО, он заметил идущих навстречу людей. Лиц на фоне окна, светившего ярким пятном в конце длинного прохода, было не видно. Кажется, кого-то вели ему на смену – к тому же Волынову из военной прокуратуры…
– Стой. Лицом к стене, – послышалось впереди.
– Арчи! – вдруг воскликнул тот, кому адресовалась команда.
– Ося?! – изумился капитан.
Оба сотрудника изолятора отреагировали моментально и почти хором:
– Прекратить разговоры!
– Да пошел ты! – огрызнулся Дорохов и поспешил обнять друга. – Как ты, Сашка? От контузии оклемался?
– П-почти. Вот з-заикаюсь еще м-маленько. А голова уже н-не болит, – расцвел тот в улыбке.
Но вдруг дернулся, выгнул спину, приглушенно застонал – стоявший сзади конвоир со знанием дела ткнул дубинкой точно в правую почку.
Эта выходка местного "цепного пса" не на шутку разозлила Артура. Увидев страдание и боль на лице друга, спасшего от верной гибели у дороги и не успевшего толком оправиться от контузии, он мгновенно превратился в разъяренное животное, в хорошо обученную убивать машину. Все разом позабылось, испарилось без остатка: место действия, предстоящее судилище, и без того светивший немалый срок…
Два резких и коротких удара в область сердца отбросили обидчика на пол.
Второй успел замахнуться, да сразу согнулся пополам, получив ногой в пах; дубинка перекочевала к капитану. Обхватив ею горло служаки, Дорохов быстро осмотрелся, оценил обстановку. И сзади, и спереди коридор перекрывали двойные двери-решетки, меж которых дежурили нижние чины охраны. Ближайший, узрев потасовку, уже отчаянно вдавливал в стену какую-то кнопку…
