Михаил Серегин - Кимоно для боя
– Я вас слушаю, – сосредоточился Китаец.
Олег достал сигареты, Китаец пододвинул ему пепельницу. Сделав несколько глубоких жадных затяжек, Олег тяжело вздохнул и продолжил.
– Мне сказали, что вы – лучший детектив в городе. Я хочу найти ее убийцу. Сколько это будет стоить?
Своей торопливой речью Олег хотел побороть овладевшие им смущение и неловкость. Он вторично обратился к Китайцу, а для человека, привыкшего вращаться в кругу людей, где сознание собственной ошибки равносильно унижению, это было оскорблением чувства собственного достоинства. К тому же Олег находился в том возрасте, когда кажется, что все вещи вступили в заговор с целью поколебать честолюбивые амбиции твоего молодого «я» и вытолкнуть тебя из теплой утробы мира, которую ты по атавистической привычке отождествляешь с материнским чревом.
– Я скажу вам это, когда мне понятнее станет суть дела. Мои расценки колеблются в зависимости от сложности расследования. Надеюсь, вы познакомите меня с обстоятельствами?
– Вчера она была найдена мертвой в квартире своей подруги, – отвел глаза Олег.
– Точнее.
– В половине девятого утра.
– А где была подруга?
– Не знаю, уезжала куда-то, – затушил Олег в пепельнице недокуренную сигарету и тут же схватился за другую.
– Кто ее обнаружил?
– Подруга и обнаружила, когда утром вернулась домой.
– Означает ли это, что… – Китаец кашлянул, – Екатерина провела в квартире подруги всю ночь?
Олег нахмурился и кивнул.
– Подруга доверила ей ключи от своей квартиры?
– Да, – глухо процедил Олег, ставший еще более подавленным.
– У Кати была своя квартира?
– Да, – Олег назвал адрес в районе городского телецентра.
– Она жила там одна?
– Одна.
– У нее есть родственники?
– Мать, кажется, где-то в деревне, – Олег неопределенно махнул рукой.
– Кстати, вы не сказали, как ее фамилия?
– Екатерина Петрушенко.
– Как она была убита?
– Зарезана, – пробормотал Олег.
– Кто ее обнаружил?
– Вика Бергер, хозяйка квартиры.
– Для чего Екатерине понадобились ключи от квартиры подруги? – Китаец затушил сигарету и внимательно посмотрел на Олега.
Тот почему-то покраснел.
– Она… она… там встречалась с мужчиной, – дрогнувшим голосом произнес он.
– Вы знаете его?
– Нет.
– А подруга Ектерины? – Китаец изучал лицо собеседника.
Понятно, ему сейчас нелегко. Его девушка погибла. Она ему изменяла, и казалось, что ее смерть напрямую связана с изменой. Возможно, при ее жизни, даже в самые тягостные минуты эта ревность, вызывавшая в нем наряду с приступами бешенства жалость к самому себе, была для него утешением. Возможно. А теперь он лишен даже этой горькой услады. Пустота. Злоба, не знающая своего адресата. Жажда мести. Справедливое возмездие – вот, пожалуй, что может его нынче утешить.
– Не знаю, – Олег испытывал неловкость.
– А милиция? Она ведь должна была допросить подругу.
– Не знаю, – упрямо повторил Олег.
– Хорошо, я сам узнаю. Мне нужен адрес подруги.
– Шевченко, семнадцать, квартира три, – сухо сказал Олег.
– Кто мог быть заинтересован в смерти Екатерины?
– Любая дрянь, – ожесточенно произнес Олег и судорожно сжал кулаки.
– Я понимаю, каково вам сейчас, но эмоции мешают работе. Думаю, с этим вы не будете спорить.
Олег с холодной отстраненностью взглянул на Китайца. Тот остался невозмутим.
– Тот молодчик, с которым вы мерились силами в салоне, извините, что напоминаю… Кто он, и мог ли он убить вашу девушку?
– Она была его девушкой, – сделал Олег акцент на притяжательном местоимении. – Вернее, мы спорили с ним за право называть Катю своей девушкой. Он – мафиози. Занимается автомобильным бизнесом.
– Как его зовут?
– Григорий Мозлов. Так называемый Мозел, – злобно усмехнулся Олег.
– Где-то я о нем уже слышал, – Китаец задумался, – полагаете, у него мог быть мотив для убийства? – с сомнением спросил Китаец.
– А черт его знает! Это дикий, необузданный зверь. Может, приревновал…
– Где я могу его найти?
– Он почти постоянно сидит в своем офисе на автостоянке у стадиона «Волга». Компания «Автопарк». Или в баре по соседству.
– Почему Катя не могла встретиться с мужчиной у себя дома?
– Думаю, она боялась…
– Чего? – Китаец старался незаметно следить за выражением лица Олега. – Что заявится Гриша и учинит ей там скандал?
– Скорее всего.
– Простите за вопрос, Екатерина, насколько я понял, пользовалась вниманием противоположного пола. Вы знали ее мужчин?
– Что вы хотите сказать? – возмутился Олег. – Что Катька была шлюхой?
– Я не даю моральных оценок. В данном случае меня интересует, не знаете ли вы кого-нибудь, с кем она…
Олег испустил вздох нетерпения.
– Нет. Я хотел, чтобы Мозел отстал от нее. Ничего хорошего из их союза не вышло бы.
– Почему вы так думаете?
– Что хорошего может дать мафиози?
– Многие покупаются: богатая жизнь, романтика и всякий прочий бред, – возразил Китаец. – «Орхидея» была собственностью Екатерины?
– Нет, это Мозел поставил ее у руля, – вздохнул Олег.
– Так на что вы, извините, надеялись? На ее благоразумие? Но, как показывает, например, мой опыт, благоразумие свойственно женщинам лишь в самой малой степени.
Китаец со снисходительным дружелюбием посмотрел на сидящего перед ним идеалиста.
– А вы чем занимаетесь, если не секрет? – спросил он после небольшой паузы, в течение которой Олег кусал губы и беспокойно мотал правой ногой.
– Автомобильным бизнесом.
– У вас своя фирма?
– Я руковожу филиалом компании «Орландо».
– Торгуете подержанными иномарками? – спросил с иронией Китаец.
– Не только, – надменно процедил Олег, – покупаем машины в Тольятти оптом, а здесь продаем.
– И никакого криминала? – недоверчиво посмотрел на Олега Китаец.
Тот судорожно усмехнулся.
– Ни-ка-ко-го, – по слогам произнес он, достав из пачки новую сигарету.
– А кто руководит компанией?
– Моя мать.
– Стальная бизнесвумен? Извините за иронию, – выпустил Китаец в потолок струю дыма.
– Вы угадали. В этом бизнесе нельзя иначе, – вздохнул Олег, – она и мной пытается руководить.
– Ваша мать знала о ваших с Екатериной отношениях?
– Знала и не одобряла. Она говорила, что я разеваю рот на чужой каравай, – криво усмехнулся Олег.
– На каравай Мозела?
Олег кивнул с мрачным видом.
– А вы не отступали…
– Не отступал.
– Катя отвечала вам взаимностью?
– Мне казалось, что да, – кивнул Олег.
– Значит, вы с ней не были близки?
– У нас были приятельские отношения, но до постели дело не дошло, если вы это имеете в виду.
– Как вы с ней познакомились?
– Наверное, так же, как вы, – Олег покосился на Китайца, – пришел сделать стрижку, увидел ее там. Ну, я подошел, мы разговорились, я сразу в нее влюбился.
Китайцу показалось, что Олег даже покраснел.
– Мне нужны ваши реквизиты.
Олег расстегнул барсетку и, порывшись, достал визитку. Протянул ее Китайцу.
– На той стороне – мой сотовый, – пояснил он.
– Спасибо.
Китаец прочитал на черном лакированном картонном прямоугольничке с золотой обводкой: «Компания "Трейд-хаус". Коммерческий директор – Сорокин Олег Юрьевич».
– Шикарная визитка. – Китаец вложил черный прямоугольник в записную книжку.
– Так вы беретесь?
– Десять тысяч долларов, – не моргнув глазом произнес Китаец, – чувствую, это расследование потребует от меня немалых физических и моральных затрат. Две тысячи – в качестве аванса.
– О'кей.
Олег вынул из барсетки пачку долларов, перехваченную красной резинкой. Отсчитал двадцать сотенных купюр и положил их на стол.
– О'кей, – в свою очередь сказал Китаец, пряча деньги в карман. – В том случае, если вы откажетесь от моих услуг, аванс останется у меня.
– Я не откажусь, – упрямо произнес Олег. – Только…
Китаец поднял на него вопросительный взгляд.
– У меня есть одно условие, – Олег застегнул молнию на барсетке.
– Какое?
– Моя мать не должна знать, что я заказал вам это расследование.
– Это может несколько все осложнить, – выпятил губы Китаец, – но если вы настаиваете…
– Я могу идти? – Сорокин поднялся со стула.
– Еще нет, – жестом остановил его Китаец. – Нужно подписать договор.
– Это обязательно? – Олег нервно крутил в руках брелок с ключами от машины.
– Лиза – моя секретарша – очень дотошна в этих делах, – вздохнул Китаец. – Требует, чтобы документы всегда были в порядке.
– Хорошо, – Сорокин снова опустился на стул, – давайте ваш договор.
* * *
– Ну что? – заперев за посетителем дверь, Лиза вошла в кабинет Танина. – Опять убийство?
В мире жизнь человека не имеет корней глубоких, Упорхнет она, словно над дорогой легкая пыль.
