Андрей Ростовский - По законам волчьей стаи
Не только заверения близких друзей давали возможность Феликсу чувствовать себя спокойно. Он был уверен в себе и своих жизненных принципах.
Но, как известно, в жизни все бывает, и перед отъездом на всякий случай были даны необходимые команды и распоряжения. Так что чему быть — того не миновать. А наш герой был не робкого десятка.
Подъехав к условленному месту, где его ждала синяя «БМВ», он проследовал за ней.
Машины долго петляли, поворачивая то направо, то налево. Миновав несколько специально выставленных в дозор автомобилей, где на случай ментовской облавы сидели пацаны с мобильными телефонами и рациями, они подъехали к большому особняку.
Перед ним во дворе, как на авторынке, стояло множество иномарок. Если собрать воедино несколько автосалонов Москвы, то наверняка они могли бы позавидовать большому ассортименту предоставленных автоэкспонатов. Одних шестисотых «мерседесов» здесь было не менее десятка. А джипов, минивенов и дорогих спортивных машин было и того больше.
«Да и впрямь нехило живет босота», — улыбнулся про себя Феликс.
Встречать его вышел один из друзей, молодой, но весьма влиятельный вор — Дато Сухумский. Они обменялись приветствиями. По-братски обнялись и расцеловались. Много фартовых дел они провернули вместе. Много разборок совместно провели. Во многих переделках побывали.
— Как поживаешь, братишка? Как здоровье? Как здоровье твоих близких? — поинтересовался молодой вор.
— Спасибо, дорогой. Все хорошо. Твоими молитвами. Как сам?
— Живу понемногу. Несу свой крест. Пойдем вовнутрь. Братья мои ждут уже тебя. Дело у них к тебе важное.
— Какое? — поинтересовался Феликс.
— Не торопись, браток. Скоро все узнаешь. Хорошее дело. Правильное. Обожди чуток…
Через прихожую и уютный холл приятели вошли в гостиный зал. Зал поражал своими габаритами. На глаз он был эдак сто квадратных метров. Занимая практически всю площадь зала, посередине его буквой «П» стоял большой стол, заставленный напитками и легкими закусками.
С внешней и внутренней его стороны сидели люди. Они были разного возраста и внешнего вида. Лишь одно у них было общее. Взгляд.
Взгляд жесткий и даже колючий, пронизывающий насквозь, и какая-то особая манера поведения, не позволяющая их спутать ни с кем другим.
Они были элитой преступного мира России, и не только России, но и всех бывших союзных республик, некогда входящих в Великий Могучий Советский Союз. Элита российского криминала, называемого за рубежом «русской мафией» или «русским синдикатом».
Взоры всех воров устремились на вошедших.
— Приветствую всех! — поздоровался Феликс. — Мир вашему дому!
— Мир и твоему! — ответил пожилой седоватый человек с острыми чертами лица.
Все согласно кивнули, поздоровавшись с Феликсом. На лицах многих появилась приветливая улыбка.
— Кто незнаком — представляю, — продолжил седоватый, бывший не кем иным, как Павлом Георгиевичем Ивановым, очень именитым вором старой формации по кличке Паша Бес.
Его авторитет был неоспорим среди самого большого воровского круга.
— Это Феликс. Обзывают его Чикаго. Многие из вас его знают, многие о нем слышали. Человек он правильный и нами уважаем. Брат нам, хоть и не вор. — И, обратившись к гостю, добавил: — Проходи дорогой, присаживайся. Разговор долгий. Присутствуй.
Феликс занял место за столом рядом с Гией Черным. Тот приветливо пожал ему руку. Вместе с ним присел и Дато.
— Продолжу разговор, братья мои, — после паузы промолвил Павел Георгиевич. — Феликса мы позвали не случайно. Будет у нас к нему большая и очень серьезная просьба, но об этом позже. А сейчас о главном, о том, ради чего мы все здесь собрались. Многие знают и догадываются, что будем мы вести разговор о гнусном, гнилом беспределе. Несколько наших братьев погибло от рук беспредельных чертей. Такого количества убитых воров за столь малый промежуток времени мы еще не знали. Сердце мое обливается кровью, когда в памяти возникают лица наших близких, наших безвременно ушедших братьев… Волна беспредела захлестнула все вокруг. Кому так сильно помешали наши братья? Кому они могли перейти дорогу? Погибли наши лучшие товарищи, самые уважаемые и самые порядочные жулики. У кого поднялась рука на воров? Сохнуть этой руке и гнить! — Паша Бес гневно сверкнул глазами. — Конечно же, не у честных преступников, живущих по нашим законам и понятиям. Это должны быть закоренелые отморозки, у которых нет ничего святого: ни матери, ни Бога. Но кто же они — эти твари? Долго мы ломали голову, долго думали об этом грязном беспределе, долго искали этих сук. И вот только на днях узнали, кто они…
Сделав долгую паузу, Паша Бес внимательно посмотрел на остальных «законников». Те внимательно, затаив дыхание, его слушали. Вокруг царило гробовое молчание. Воздух был настолько наэлектризован, что казалось, все вокруг вот-вот взорвется.
Павел Георгиевич еще немного помолчал, как старый актер, держа паузу, и продолжил:
— Так вот, братья мои, сейчас доподлинно известно, чьих гнусных, сучьих рук это дело. Это Новокурданская группировка. Новокурданские киллерюги. Старшой у них некто Антон Череп — мразина, каких свет не видывал. Мать родную продаст, брата замочит. Садюга конченый. Об этих беспредельных харях вы все хорошо знаете. Наслышаны мы все об их грязных делах, но лишь на днях стало доподлинно известно, что все эти убийства — их рук дело. Вы спросите, откуда я это знаю?
— Да хотелось бы узнать, брат, — согласно кивнул Коля Крест. — Просвети нас.
— Я вам отвечу. Наши люди за очень большие деньги подкупили крупного мусора в генеральских погонах. Он именно из той самой конторы, о которой вы все хорошо знаете. Так вот, этот генерал поведал нам очень, очень любопытные вещи. Это была важная правительственная разработка — операция под названием «Белая стрела». Все вы краем уха слышали про эту операцию. Витала в воздухе невесть откуда просочившаяся информация, но толком о ней никто ничего не знал. Все думали, что был специально создан секретный отдел по отстрелу преступных авторитетов. А вот-таки нет. Менты пошли другим путем. Сами руки марать не стали, подписали на эту мразную работу Новокурданских отморозков, заключив с ними негласный договор. Те убирают указанных ментами авторитетов, а менты, в свою очередь, их финансируют и гарантируют полную неприкосновенность со стороны органов, то есть закрывают глаза на все их делишки. Хитро придумано. Как говаривают в народе: «Все гениальное — просто». Устранив весомых авторитетов, они надеются внести раскол в наши круги. Ведь недаром эти гниды пускали ложные наколки. Можно было грешить друг на друга. Хотели нас лбами столкнуть, и это у них вроде начало получаться. Так ведь? Это не порожняк, но сейчас этому пришел конец, кранты. Сорвалась их заморочка. Благо, братва, некоторые менты уж больно жадны до денег. Хорошо, что некоторых можно купить, а то ведь, неровен час, много бы горя из всего этого вышло. Много. Ох, братва, много…
Бес опять сделал паузу:
— И это еще далеко не все. Сейчас среди нас, здесь, присутствует блядина. Это та сука, которую мы считали за своего брата. Тот, бля, кто предал все наше святое. Тот, кто опарафинил имя вора, та грязная сучара, которая продалась мусорам и помогла Новокурданским умертвить наших братьев.
— Кто это? Покажи эту падаль! — заорали рассвирепевшие воры.
— Вот эта сучара! — и Павел Георгиевич указал рукой на плотного, рыхлого мужчину с выпученными, как у рака, глазами.
Тот сидел ни жив ни мертв. Он был белый как мел. Руки его тряслись, а со лба стекал мелкий пот.
— Вот! Это он! Федя Жид! И это точно пробито. И узнал об этом не я один.
Несколько человек кивнули.
— Мы все тщательно проверили. Иначе я не мог бы это так четко утверждать. Вы меня знаете. Он пошел на сговор с ментами и сдавал им и Черепу одного за другим наших лучших людей. Теперь ваше решение, как с ним поступить. Но я знаю, тут решение однозначно.
— Смерть гниде! Смерть! На пику его! — проревели жулики.
Мешкать с вынесенным приговором не стали. Слушать предателя тоже не стали. Да и вряд ли он смог бы что-либо вымолвить путное в свое оправдание.
Двое жуликов вытащили его из-за стола, и Коля Шальной отточенным ударом вонзил нож ему прямо под сердце. Федя Жид даже вскрикнуть не успел. Обмякшее тело сползло на пол, окрашивая его струившейся из раны кровью.
Шальной вытащил нож из трупа и вытер его о лацкан пиджака предателя.
— Собаке — собачья смерть! — сквозь зубы процедил Коля.
Призвали двух бритоголовых молодцов, охраняющих сходку. Те не мешкая уволокли труп.
— Они знают, что с ним делать, — сказал Паша Бес и добавил: — Здесь тоже все подчистят. Попозже. Ишь какой полнокровный. И кровь у него какая-то вонючая. Давно я подозревал за ним неладное. Еще с позапрошлого года, когда неожиданно участились облавы и принимать стали одного за другим. Да и, чего греха таить, коронован он был, я всегда так считал, как-то не по-людски. Да хрен с ним, чего уж теперь вспоминать. После драки кулаками не машут. От другого сердце болит, как мы столько лет считали Жида равным себе? Как мы не прохавали его? Или он так конкретно маскировался под порядочного вора? А это, надо отдать ему должное, совсем не просто. Ух как не просто. Хитрая бестия. Так нам всем мозги запудрил! Ведь верили же ему. Но, как говорится: сколько веревочке ни виться…
