Михаил Нестеров - Оружие без предохранителя
Но больше всего в «тумане» психолога Сонни Новеллу заинтересовали «ворота» и «ключи». Они формируются суггестором для скрытой коммуникации с реципиентом. Так вот, «ворота» – это достижение глубинного контакта с клиентом, а «ключи» – это введение его в нужное измененное состояние и вызывание к исполняемым действиям. Сонни ухватил поначалу окончание формулировки – вызывание к исполняемым действиям, а потом и начало ее – введение в нужное измененное состояние. Два действия, а по сути – одно. Человек, определенная часть мозга которого закрыта на замок, при открывании замка меняется в такой степени, что готов исполнять волю суггестора или того человека, имя которого суггестор вложил в код «замка».
Что касалось тактических приемов гипнотизера, например, манеры и последовательность беседы, они Сонни интересовали постольку-поскольку.
* * *Филипп Берч преподнес догадку как тщательно проанализированный аргумент. У него это здорово получалось. Никто, даже сам Берч, если бы ему довелось сделать запись, а потом просмотреть ее, не заподозрил бы его в экспромте. Собственно, ничего предосудительного в этой речи, произносимой без подготовки, не было. Наоборот, он мог бы и не скрывать своего озарения, но тогда тот же Сонни заподозрил бы его в игре: экспромт от аналитика – это что-то невероятное. В общем и целом Филипп Берч подвергал себя этаким психологическим пыткам, которые указывали на него как на человека в себе неуверенного, раз от раза.
К тому же он не мог допустить, чтобы его некоторая некомпетентность вылезла наружу. А заключалась она в следующем: слово «эврика» нынче было не в ходу, и если спросить любого продвинутого грека, как будет по-гречески: «Ух ты!» или там: «Ничего себе!», то получишь ответ: «Эврика!». Берч – психиатр по призванию, психоаналитик – по принуждению. Его мозг – процессор, и никаких там внезапных прояснений.
– Ну что же, – продолжил Берч тему, – я отвечу на ваш вопрос. – В такие моменты он выглядел важным на все сто процентов. – Конечно, трудно допустить мысль о «Спартаке».
– Что, простите?
– «Спартак», – повторил Берч. – Есть такая книга. Есть такой фильм. Есть такой термин. («Уже есть», – про себя добавил Берч, с головы до ног покрывшийся озарениями). Кто такие гладиаторы Спартака? – спросил он и сам же ответил, небрежно скривившись: – Восставшие рабы. Бунтари. Я не случайно помянул этот термин. Бунтарь – протестант по сути, призывающий к ломке старого. Он хорошо известен русским. Нам с вами – тоже. Хотя бы потому, что мы не только изъясняемся по-русски, но порой и думаем на этом языке. Ну не знаю, как вы, а я... В общем, крепостные крестьяне вооружались вилами, на них же поднимали помещиков, жгли помещичьи усадьбы. Выпускниками секретной школы станут десятки потенциальных диверсантов. Большинство из них примет нормальную, мирную жизнь, единицы сгорят.
– Спрос рождает предложение? – высказал предположение Новелла.
– Не всегда так. Порой – наоборот. Не думайте, Сонни, что я увожу вас в дебри. Если вдуматься, то для чего вообще рождаются и существуют тайные проекты, подобные «Инкубатору»? Ведь тайна, как и правда, имеет один существенный недостаток: она всплывает. Иногда поздно и в непристойном свете. А что, если руководители проекта не задавались подобными вопросами? Я снова возвращаюсь к смуте, этой ГКЧП на современный лад. Представьте себе ситуацию, когда нужно поднять народные массы, причем их самые молодые слои. Агитировать какую-то прослойку молодежи – это всегда заметно, долго, наказуемо и зачастую бесполезно. Дубы, – Берч постучал по столу, а потом себе по голове, – звук одинаковый. Стимулировать их? Пивом? Можно. Но от пива тупеют, и ноги несут не в ту сторону. И все же как безнаказанно, с пользой, с максимальной отдачей задействовать определенную прослойку? Я говорю только о молодежи. Потому что, во-первых, молодой человек – несформировавшаяся личность, он податливый, как глина, материал. Даже посредственный гончар вылепит из него что угодно. Код, шифр, назовите как хотите, кроется в названии проекта: «Организованный резерв». Два года под легальной крышей и по программе Министерства обороны, одобренной на самом верху, и вы получаете не толпу учащихся, а действительно «организованный резерв». Вы по первому сигналу соберете сто процентов этого резерва, хотя для организации беспорядков, провокаций, прочих активных и противоправных действий, даже включая убийства, вам за глаза хватит и половины. «Гладиаторы Спартака». – Берч вернулся к этому термину. – Пусть их будет немного. Каждый – с навыками диверсанта. Они выходят на улицы не по идейным соображениям, а выполняя приказ. Это снежный ком. Лавина. В готовом виде – беснующаяся многотысячная толпа. Такими методами занимают самые высокие кресла, решают, показывая реальную силу, любые вопросы. Причем, заметьте, не затратив на обучение и подготовку резерва ни копейки. Все за государственный счет.
– Кто может нанять этих людей?
– Насколько нам известно, сами создатели проекта или их политические конкуренты.
– В «оригинале» говорится просто о конкурентах, – сделал поправку Сонни Новелла. И откашлялся: голос его прозвучал с хрипотцой. Оттого, наверное, что он долго молчал, как завороженный слушая психиатра.
Тот мягко возразил ему:
– Но политическая составляющая тоже присутствует. – И процитировал директора школы: – «Рамки координационного совета, курировавшего проект, разошлись по политическим векторам». Возможно, организаторы проекта осознали, какого рода джинна они выпускали каждые два года, а длилось это на протяжении восьми лет, и закрыли проект. Может быть, причина лежала в утечке информации. Однако это маловероятно. Ведь программа осуществлялась под эгидой борьбы с беспризорностью. Очистить московские улицы от воровского отребья и всего, что морально разложилось, – работа для Геркулеса. Столичный мэр, думаю, голосовал за эту программу всеми конечностями, как спрут. «Зарница» из-под палки.
Только через минуту или две Сонни Новелла одобрительно покивал на очередное удачное сопоставление Филиппа Берча. Тот продолжил:
– Все, что произошло в конце концов с проектом Минобороны, мы назовем «роспуском». Как собрать выпускников – дело техники и сообразительности руководящего ядра проекта. Меня сразу заинтересовало другое. Верхушка айсберга мыслила по принципу своей внутренней дисциплины, четко продуманного устройства. То есть речь идет действительно о ядре как основной части группы. И среди выпускников «Инкубатора» также был выделен костяк. Для чего, спросите вы. Для особо щекотливых заданий, о которых остальным знать не положено. И чтобы это ядро не расщепилось на атомы, к нему была применена техника гипноза. Их связали между собой и непосредственно с руководством особой директивой; не исключаю, что директив несколько. Код, ключевое слово вскрывает заложенный в диверсантах пакет. Знаете, зачастую специальные группы знакомятся с заданием, уже выдвинувшись к месту боевых действий, где вскрывают пакет. А там может быть всякое: от ударов по мирному населению до отступления с занятой позиции. Но пути назад нет. Точка невозврата пройдена.
– Да, я в курсе этого.
Берч кивнул в никуда и продолжил:
– Этот наш подопечный только в нескольких случаях говорит как робот, и в этом я уловил программу.
– Считаете его членом... элитного клуба? – почти мгновенно подобрал формулировку Сонни Новелла.
Берч согласился с ним.
– Да. Может быть, поэтому тройка – Михаил, Тамира, Виктор – отработала в Италии так слаженно. Их связывала невидимая нить. Они же об этой связи нимало не догадывались.
– Как вы думаете, – заинтересованно спросил Новелла, – сколько человек может составлять руководящее ядро «Организованного резерва»?
– Не думаю, что больше трех. Даже генерал ФСБ Бурцев не был членом этого клуба. Иначе не стал бы затевать смертельные игры с терминаторами.
– Итак, в чем заключается практическая польза вашего открытия? – с не меньшей, чем сам Берч, важностью спросил Новелла. Ему нравилось порой мысленно примерить костюм сенатора или влезть в шкуру депутата нижней палаты представителей.
– В подчинении, – тотчас ответил Берч. – Я вижу практическую пользу в полном и беспрекословном подчинении. Если вы скажете вашему подопечному «фас» и добавите «две звезды на воротах», вы увидите, как один человек зубами рвет другого человека. Конечно, образно говоря.
– Так вы узнали кодовое слово? «Две звезды на воротах»? – Брови Новеллы взметнулись к глубоким морщинам на лбу и едва не покорили этот рубеж.
– Я узна€ю его, – с рисовкой, которая так не шла ему, отозвался Берч. – Несколько сеансов, и я смогу вытащить из его сознания кодовое слово.
Все это звучало нереально, на деле же было доказано сотни, тысячи раз. В этой связи Новелла внес предложение называть между собой Виктора Скобликова «Зомби». Берч ответил: «Надо подумать». В этот момент он походил на бизнесмена, который ни при каких обстоятельствах не соглашается на первое предложение.
