Сергей Самаров - Супербомба
– Доложу, командир, – это было сказано с акцентом на последнем слове. Я догадался, что Ставров прослушивает и разговоры Сережи. Следовательно, и наш с Сережей разговор о собственной попытке покомандовать слышал. И обиделся. – Куда тебе компьютерщика прислать?
– Пока не знаю. Не знаю, где буду через пять минут.
– Вот, что я и говорил. А еще в штаб жалуешься.
– Я не жалуюсь, товарищ подполковник, я докладываю, согласно инструкции по оперативной работе, – ответил я твердо и отключился от разговора.
Не хватало еще нервы в такой момент трепать.
– Гиссар, я – Кашира. Выстрелы в подъезде. Три выстрела. Махно работает.
– В машине Садоев. Будь осторожнее, он – опытный. Страхуй Махно.
– Машина разворачивается, переезжает на нашу сторону. Грибник, твой подъезд чист. Выходи.
– Иду, – отозвался прапорщик Симонов. – Вышел. Вижу машину. Сейчас, только подтянусь и стрелять начну.
– Стрелять только при угрозе.
– Грибник идет, – сообщил старший лейтенант. – Есть захват. Вали пленника.
Тут же «переговорка» донесла звук активной стрельбы.
– Они поехали. Бросили.
– Что с пленником?
– Подстрелить пытались. Грибник вовремя среагировал. Капитан, машину надо.
Я повернул ключ зажигания в «Волге».
* * *Пленника вместе со стандартным, хорошо знакомым каждому спецназовцу «дипломатом», в который укладывается разобранная бесшумная снайперская винтовка «винторез», мы пересадили в машину к Грибнику, связали крепко. Работали, не обращая внимания на остановившихся в недоумении прохожих и на звуки милицейских сирен, слышимые из-за угла. Был, конечно, в этом деле риск, но были и свои плюсы. Ментовские сирены нам только помогали, потому что после стрельбы в центре города и появления рядом ментов нас самих легко было за ментов в гражданском принять. Так, наверное, и произошло. На нас смотрели, но никто не интересовался нашим правом на такие действия. Второго чеченца, убитого Махно в подъезде, мы оставили «для развода» настоящим ментам. Поскольку сами мы «светиться» желания не изъявляли, пусть они поломают голову на досуге, откуда взялся труп и кто здесь работал.
Махно поехал вслед за Грибником сопровождающим на своей машине. Подстраховка не была необходима, но все же лучше перестраховаться, чем допустить промах, когда в руках есть единственный след. Мы же со старшим лейтенантом Гришей Кашириным на «Волге» выехали по адресу, который был нам известен, потому как логично было предположить, что Алиахмет Садоев отправится сначала на квартиру, где был раньше. Мог, конечно, и не туда отправиться. Но мог и туда. Скорее всего должен был бы отправиться туда, и весьма спешно.
На всякий случай я все же позвонил снова подполковнику Ставрову, понимая, что даже обида на младших по званию офицеров не позволит подполковнику саботировать действие, к которому он приставлен приказом. Меня же его обиды касались мало, я даже рад был, что он прослушал наш разговор. Теперь будет на дистанции держаться.
Сначала я доложил обстановку, попросил передать сведения в оперативный штаб, потом принять и сразу допросить пленника, и только после этого уже поинтересовался, в каком направлении движется сейчас Садоев. Подполковник уже не стал поправлять меня сообщением, что движется не сам Садоев, а его трубка. Просто и сухо назвал улицу, добавив, что едет объект быстро, быстрее, кажется, чем позволяют правила. Я сверил слова подполковника с картой города. Похоже было, что ехал Алиахмет именно на ту квартиру. Или он так надеется на своего парня, попавшего в засаду, и считает, что тот не назовет адрес, или думает быстро собрать вещи и сбежать в какое-то другое место. В любом случае нам следует перехватить его, чтобы не потерять. Умный и опытный человек, предположив, что он под контролем, избавится от своей трубки. И тогда мы не сможем узнать, чем Садоев занимается. Выход есть единственный – брать его сразу и надеяться на результаты допроса. Даже допроса с применением спецсредств, что вполне допустимо при особой важности операции. И пусть результаты такого допроса не рассматриваются судом в виде доказательств. Нам не суду данные необходимо было собирать, нам необходимо было найти заряд от бомб объемного взрыва и сами бомбы, дополнительно начиненные газом. Хотелось верить, что похитители держат их по отдельности.
К сожалению, подробный адрес нам известен не был. Только трехподъездный десятиэтажный дом и подъезд – крайний справа. А вот этаж или квартира – этого спутник определить не мог. Но мы со старшим лейтенантом рассчитывали справиться и так. Спешили, догадываясь, что Садоев тоже спешил не для того, чтобы побыстрее завалиться спать. Если он спешил, рискуя нарваться на «гиббонов» и на ненужную вынужденную остановку, значит, намеревался вещи собрать и сбежать, чтобы следа не оставить. Я Садоева не видел в лицо и узнать бы не смог. Однако его видел старший лейтенант Гриша Каширин и клялся, что не спутает с другим человеком, живущим в том же подъезде.
– Машина на месте, – сказал Григорий, показывая на помятую «копейку» во дворе.
– Скоро должны сами выйти, – заторопился я.
Я поставил «Волгу» в другой стороне двора, подальше от нужного нам подъезда. Наскоро прикинул варианты, выбрал простейший, как правило, работающий безотказно благодаря репутации русского человека, и вытащил из багажника бутылку водки и маленький пластиковый стаканчик не первой свежести. Это все, что нужно нам для декораций.
– Подъездная дверь открыта, – сказал старший лейтенант.
От подъезда неторопливо удалялась сгорбленная старушка с клюкой. У нее обе руки этой клюкой были заняты, и потому она дверь, на наше счастье, не закрыла. Это было даже лучше, чем ждать противника снаружи. И мы поспешили.
Как оказалось, спешили не зря. Остановились сразу за двойными дверьми, в полумраке, дверь, конечно, закрыли, и услышали, как сверху кто-то спускается, разговаривая не по-русски. Судя по шагам и по голосам, спускались двое. У меня на счету три командировки в Чечню, как и у старшего лейтенанта Каширина. Ни он, ни я чеченского языка не умудрились, к сожалению, выучить. Но это не помешало нам приготовиться. Я стрельнул глазами, показывая Григорию дислокацию. Он понял и спрятал лицо в полумрак лестницы, чтобы не узнали – его видели там, где был захвачен снайпер. Но посмотреть все же было необходимо, поскольку это могли быть посторонние люди и вообще не чеченцы. Мало ли в городе проживает разных кавказцев.
Шаги приближались. Мы начали разговор вполголоса. Я зубами открыл бутылку. Рука Григория, высовываясь из-под лестницы, держала стакан.
– Звонили сегодня в самый час пик, – пожаловался я, зная, что сверху слов все равно разобрать не могут, а говорить что-то надо, чтобы показать свою непосредственность. – С женой плохо. Кризис миновал, но будет лежать под аппаратурой поддержания жизни до операции. А на операцию сто тридцать тысяч баксов надо. Сдурели совсем. Где я возьму?
– Да, дела, – намеренно хриплым голосом отозвался Григорий.
Шаги на лестнице замедлились. Но не стихли.
– И что думаешь делать? – поинтересовался старший лейтенант.
– Пока только одно – думать. Хотя знаю, что все равно ничего не придумаю.
Чеченцы, если это были они, стали спускаться быстрее. Повернули на наш пролет лестницы. Григорий из полумрака слегка высунулся. Он узнал, понял я по выражению лица.
– Мужики, закуску не вынесете? – все так же хрипло спросил Каширин.
– Чего? – с вызовом вытягивая слово, спросил идущий впереди молодой и здоровый, не чета нам, скромным, парень.
Второй, старший и спокойный, оставался невозмутимым. Я определил, что это и есть Алиахмет Садоев.
– На закусь. Хлеба кусочек, – поддакнул я Грише.
– Х... тебе в задницу, – сказал молодой, проходя мимо меня и освобождая мне путь к своему командиру.
– Спасибо, браток, – ответил я и резко с разворотом корпуса ударил Алиахмета в горло двумя напряженными пальцами – средним и указательным. Удар не смертельный, но при точном попадании в сонную артерию отключает практически сразу. Я попал точно, и при этом даже звука удара слышно не было.
Старший лейтенант Гриша Каширин повел себя интеллигентнее. Он сначала дал молодому и здоровому пинка под объемный зад, позволил ему повернуться к себе непонимающим лицом, потом тремя четкими точечными ударами положил рядом с Алиахметом, так и не позволив руку под мышку сунуть.
– Дуй за машиной, командир, – у Гриши даже дыхание не нарушилось.
Пока я подгонял к подъезду «Волгу», старший лейтенант связал пленников не только по отдельности, но и одного к другому привязать умудрился. И, когда я в подъезд заходил, помогал им, приходящим в себя, подняться на ноги.
Гриша похлопал молодого и здорового по румяной щеке.
– Корма у тебя крепкая. Пинки держит. Тебя в машину пинками гнать или сам пойдешь?
Я спрашивать не стал, взял за шиворот Садоева, стоящего первым, и поволок. Задняя дверца «Волги» оставалась распахнутой. В пустынном по случаю жары дворе никого любопытного не оказалось, только на балконе четвертого этажа, как я увидел, старушка за нами наблюдала. Я стал короткими ударами помогать связанным чеченцам усесться со всеми удобствами. Подошел Каширин с двумя спортивными сумками в руках. Это было, видимо, как раз то, что заставило Алиахмета вернуться в квартиру. Одна сумка казалась очень тяжелой.
