Вадим Бой - Зеркальные войны. Отражение I
— Я еще раньше тебя это понял.
— Врать-то!
— Не вру.
— Врешь, говорю!
— Не вру!
Наступал день. От Хан-Тенгри сквозило прохладой. Высоко в небе парил беркут разыскивая добычу на горных склонах. Десантники чистили автоматы, заглядывая в стволы воспаленными красными глазами. А в палатке на спальнике лежал Борис Корин и темнота, которая окружала его была похожа на черное облако, из которого нет выхода.
Агентурное наблюдение № 22
Ленгли. Штаб квартира ЦРУ. Конспиративный звонок руководителя Управления тайных операций ЦРУ невыясненному объекту.
— У нас все готово для встречи истребителя! Вы скоро закончите заправку? Мне сообщили, что из десантной части под городом Ош в ста двадцати километрах от места проведения операции поднялись три вертолета. Пока неизвестно куда они идут, так как полет проходит по горным распадкам, но общее направление именно в вашу сторону! Если операция будет под угрозой срыва, то можете уничтожить всех свидетелей, но истребитель не трогайте! Надеемся на лучшее! Мы ждем вас!
Глава 23
О, Рио, Рио!
На четвертые сутки поезд на котором ехали Манфред Дарбан и беглый Колян добрался до Омска. За все это время оба преступника если и не подружились, то прониклись некоторой долей доверия друг к другу. Манфред перестал привязывать к запястью страховочную бечевку, а Колян перестал коситься на длинноствольный пистолет, который его попутчик иногда доставал из-за пазухи, чтобы протереть от угольной пыли.
Эта пыль доставала их до невозможности. Она не могла проникнуть в запаянные банки с тушеными консервами, но зато хлеб хрустел на зубах как сахар, а сахар был похож на уголь. Напрягало также и то, что надо было часто наполнять водой две «соски» полторашки, которые за день снова становились пустыми. Эта процедура требовала особой осторожности. Во-первых запросто можно было попасться на глаза стрелочникам, которые на полустанках шлялись вдоль состава, или осмотрщикам вагонов, которых Колян тут же окрестил «дятлами» за их молотки на длинной ручке. Бывало, что элементарно не везло — не было ни осмотрщиков, ни стрелочников, но не было и речки поблизости. В таких случаях Манфред забирал всю воду себе и отмерял небольшими порциями, растягивая запас на сутки.
Когда справа по ходу поезда через просветы в деревьях замелькала рябая поверхность реки Омь, Манфред сказал Коляну.
— Надо нам выбрать более приличный плацкарт. Я весь пропитался углем. Зажги спичку и я вспыхну как кусок антрацита.
Колян согласился с ним.
— Я, в натуре, что хочу сказать. Это в тайге народу нет, а как поедем за Уралом, там станций как автобусных остановок в Москве. Носа не высунем. Надо прикид оформить по-человечески, отмыться. Я в своей робе как прыщ на носу.
Через полчаса, когда лес уступил место садам и огородам и вдали показались пригороды Омска, Манфред и Колян спрыгнули с поезда. Прячась в лесопосадках, они примыкающей к изгороди березовой рощицей пробрались в садоводческое товарищество и укрылись в недостроенном домике, хозяин которого, похоже навсегда оставил мечту о собственноручно выращенных огурчиках и помидорчиках. Дарбан умылся в ржавом баке, на дне которого скопилась дождевая вода и сказал Коляну.
— Сиди как мышь. Я постараюсь к ночи вернуться. Принесу одежду и еду.
Колян попросил.
— Ты уж не бросай меня. Я отработаю, зуб даю.
Манфред успокоил его.
— Если бы захотел бросить, то ты бы уже давно в сибирской тайге гнил.
Вернулся Манфред поздно, когда на фиолетовом небе уже появилась звездная россыпь. От него вкусно пахло шампунем, мылом и в свете луны лицо его без признаков щетины казалось неестественно белым. Колян с завистью потрогал пуговицу на новом джинсовом костюме.
— Круто! А мне что-нибудь принес?
Дарбан вынул из объемистой сумки пакеты с едой, полотенце, минеральную воду и светлые брюки с клетчатой рубашкой.
— Давай в бак, отмывай грязь и одевайся. Только тихо, тут недалеко охрана водку пьет.
Колян плескался в черно-зеркальной воде, смотрел на луну и от счастья ему хотелось завыть по-волчьи.
Утром они ушли на платформу, где с каждым часом все чаще грохотали пробегающие электрички и, дождавшись очередную, вскоре были на вокзале.
Проблему с билетом до Москвы для беглого мафиози Манфред усложнять не стал. Просто откупил в фирменном вагоне купе СВ и предупредил проводника, чтобы тот не беспокоил его. Десять долларов подкрепили эту просьбу. Когда поезд отмахал первую сотню километров и вагонная жизнь стала входить в свою железнодорожную колею, крышка одного из сидений откинулась и из-под нее вылез Колян.
Перед самой Москвой они расстались. Колян, увидев как за окном промелькнуло родные названия станций, заволновался.
— Блин, законтачило меня как, а! Снова пацанов увижу. Они, наверное в курсе, что я в бегах, ждут. Здорово, братва, ваш Колян снова дома!
Манфред предупредил его.
— К родным, или друзьям ни шагу. Как раз там тебя и ждут. Отлежись где-нибудь в надежном месте, разнюхай обстановку и только тогда легализуйся. Под другим именем, фамилией и с надежными документами. А лучше вообще уехать куда-нибудь подальше от столицы. Здесь слишком опасно.
На что ему Колян ответил беспечно.
— Все равно когда то загребут. Жизнь у меня такая, уже не спрыгнешь.
— Как знаешь. Где я смогу тебя найти?
Колян задумался.
— Есть у меня одна хата укромная, про нее никто не знает. Я хозяевам скажу, если ты придешь, они мне передадут. Записывай адрес.
На повороте поезд замедлил ход. Манфред открыл спутнику дверь вагона, Колян примерился, сделал мощный прыжок и прощально помахал вслед уходящему поезду рукой.
В Москве Дарбан пополнил со своего резервного счета количество наличности в карманах и поселился в гостинице «Ирбис», которая понравилась ему тем, что располагалась в стороне от шумных центральных магистралей. Как следует отоспавшись, он на следующий день приобрел ноутбук, спутниковый телефон и вечером попытался из номера установить связь со Странником.
Маленькая тарелочка спутниковой антенны, установленная на полукруглом балконе сумеречно светилась в темноте, отражая белесую реку Млечного Пути. Тонкий кабель змейкой полз к телефону, донося компьютеру все, что нашептал антенне спутник. Наверное, это «все, что» было полнейшей чушью, потому что вместо полезной информации по изумленно распахнутому глазу экрана ползла широкая полоса импульсного белого шума.
Манфред подождал ответа около часа, потом проголодался и спустился по винтовой лестнице в зал, где неслышно скользили между столиками официанты, и певичка в длинном платье исполняла занудный блюз.
Ноутбук уже перестал бездельничать. Вместо полосы на экране монитора множились слова, которые выстраивались в предложения и рождали информацию. Информации было много. Манфред перевел ее в Word-овский формат и стал читать. Настроение у него сразу пошло к нулю.
«ТИГРУ ОТ СТРАННИКА. ПРОДОЛЖЕНИЕ ОПЕРАЦИИ ПЕРЕНОСИТСЯ В МОСКВУ. ЧАЙКА-4 СТАНОВИТСЯ НЕУПРАВЛЯЕМ. НЕОБХОДИМА СТРАХОВКА. ЗАДАНИЕ БУДЕТ СЛЕДУЮЩИМ.»
Манфред ознакомился с тем заданием, которое сосватал ему Мердок и поморщился. Предстояла грязная работа. И на кой черт он вышел на связь с этим фанатиком!? Надо было перевести все деньги, которые имелись на счету куда-нибудь в Бразилию и жить в этой благодатной стране среди полуголых мулаток и карнавалов.
Когда злость немного улеглась, Дарбан поразмыслил более трезво и пришел к выводу, что никуда от Мердока ему не убежать. Везде найдет и прикончит. А не он, так его бывшие коллеги по ЦРУ. Так, что работай, господин Манфред, пока живой, тем более, что платят тебе более чем достойно.
Остаток вечера и часть ночи Дарбан обдумывал более-менее реальные способы выполнить приказ Мердока. И как он не крутил перед собой карту действий, все равно выходило, что без помощи Коляна ему не обойтись.
Рано утром Манфред поехал по тому адресу, который ему оставил «конкретный пацан».
Пригородная электричка, мотаясь как пьяная баба, меньше чем за полчаса домчала его до Люберцов. Шагая по городу, Дарбан с интересом разглядывал многоэтажные дома, магазины и ресторанчики. Он поймал себя на мысли, что исподволь ищет те приметы, которые снискали Люберцам славу одного из самых криминальных городов московской области. Примет не было. Спокойный, славный городишко, зеленый и уютный. Не то, что пригороды Нью-Йорка, где черные подростки, обиженные за колониальное прошлое предков собирают дань со всех, попавшихся на своем пути.
Необходимый Манфреду дом находился почти на окраине города. Старая пятиэтажка с облупленными, когда-то белеными желтым колером стенами, неухоженный двор с поваленным «грибком» посредине, высоченные ветлы, под одной из которых, сидя на корточках передавали друг другу сигарету три парня. Загаженный подъезд номер один, квартира семь на втором этаже.
