Сергей Зверев - Ненависть и месть
– А менты? – заикнулся Никон.
Рябой накинулся на него, как драчливый петух.
– Ты че, скурвился, сука?
– Кто, я сука? Ты сам-то кто, шелупонь рябая? – Никон разразился потоком гневных тирад: – Гондон штопаный, пидар гнойный, вафлер запарафиненный.
Ошеломленный такими неслыханными оскорблениями, Рябой на мгновение замер. Глаза выпучились, как у глубоководной рыбы, вытащенной на палубу океанского сейнера.
– Ах ты, хреносос. – В руке Рябого сверкнул лезвием выкидной нож.
Вне себя от ярости он кинулся на Никона. Еще мгновение – и противник валялся бы на земле со вспоротым животом. Но на помощь Никону неожиданно пришел его сябер Деревяшка.
Он крепко обхватил Рябого сзади и удержал. За это время Никон успел вытащить свою финку с наборной ручкой из цветной пластмассы – память о зоне, в которой он когда-то чалился.
Однако ему тоже не дали напасть на скованного противника. Двое схватили его под руки.
– Пусти! – орал, пытаясь вырваться, Рябой. – Этот сучара за базар ответит.
– Петух опущенный! – кричал Никон. – Верзоха пробитая!
* * *«Мерседес» Саши Порожняка выехал за город, промчался несколько километров по асфальтированному шоссе и свернул на автомобильную стоянку перед кафе «Агдам». Это загородное место приобрело печальную известность два года назад.
Тогда несколько братков, возглавляемых ныне покойным лидером, авторитетом по кличке Чернявый, совершили налет на кафе, принадлежавшее азербайджанцам. В результате погибли или были тяжело ранены несколько человек. А Чернявый за свою лихость поплатился позднее жизнью. После налета кафе отремонтировали, возвели дополнительную пристройку, рядом поставили несколько ларьков и бензоколонку с охраной.
Точка со спиртным и автозаправочная станция, расположенная на оживленной трассе, приносили хороший доход. Вот и сейчас на АЗС заправлялись несколько грузовиков. Еще полтора десятка машин выстроились на стоянке.
Порожняк еще не успел выйти из своей машины, как возле «Мерседеса» выросли, словно из-под земли, три кряжистые фигуры, одетые в камуфляжную униформу.
Один многозначительно держал руку на поясной кобуре, пока двое других без особых церемоний обыскивали Порожняка и Сивого, заставив их повернуться спиной и положить руки на крышу автомобиля.
У Сивого из-за пазухи вытащили заряженный полной обоймой боевой «ТТ» и еще одну дополнительную обойму, находившуюся в кармане кожаной куртки.
– С этим все, – сказал охранник, развернув Сивого к себе лицом.
У Порожняка оружия с собой не было. Когда обыскивающий его охранник нащупал что-то твердое в нагрудном кармане рубашки, Саша недовольно сказал:
– Это мобильник.
Охранник не удовлетворился таким объяснением и, вытащив сотовый телефон и осмотрев его с таким видом, словно там могла храниться взрывчатка, все-таки вернул на место.
– Чисто, – сказал он. – Можете идти.
– Вы тут всех проезжающих так обыскиваете? – язвительно спросил Сивый.
– Нет, только особо ценных, – без тени юмора ответил один из парней в униформе. – Топай.
Сивый остановился.
– Слышь, Порожняк, а хуля мне там делать? Я лучше в тачке посижу, Новикова послушаю.
– Сиди, – пожав плечами, ответил Порожняк. – Тебя никто за уши не тянул.
Сивый направился к машине, возле дверцы остановился и крикнул:
– Э, пацаны, а волыну когда вернете?
– Шеф твой выйдет, тогда и получишь волыну обратно.
Порожняк позвонил Айвазу еще из ресторана «Маленький принц». Почти сразу после звонка Шурика Захара. «Захар собирается вскорости приехать, – размышлял Порожняк. – Лучше, если я его встречу хорошими новостями. А хорошая новость – это мир в Запрудном и бабки. Бабки дело наживное. Сначала надо с непонятками разобраться».
Так вожак «синих» решил для начала состыковаться с Айвазом и перетереть по всем взаимоинтересующим делам. Выслушав предложение Порожняка, Айваз Муса-Оглы Шаримов согласился встретиться с ним в кафе «Агдам». В телефонном разговоре Айваз был предельно краток и лишь предупредил, что предпримет некоторые меры безопасности. Что это за меры безопасности, Порожняку стало понятно, когда его обыскали возле машины.
В «Агдаме» после ремонта стало просторнее. Стены, украшенные яркими, красочными картинами в национальном стиле, приятно оживляли пейзаж. Пахло жареным мясом и специями. За столиками сидели многочисленные посетители, в перерывах между разговорами поглощавшие ужин.
Очевидно, обслуга кафе была предупреждена о визите Саши Порожняка, потому что на входе к нему подскочил вертлявый черноусый тип с масляными черными глазками, провел его через весь зал к незаметной двери и сделал приглашающий жест рукой.
Порожняк потянул на себя дверную ручку и, ступив на порог, оказался в небольшом, уютно обставленном номере с кожаной мебелью, телевизором, видеомагнитофоном и музыкальным центром. Из высоких колонок в углах комнаты доносилась приглушенная музыка. Саксофонист приглушенно-печально выводил мелодию из «Крестного отца».
На широком кожаном диване перед невысоким полированным столиком сидели двое кавказцев. Одного, помоложе, с гладким чисто выбритым лицом, Порожняк знал. Это был Айваз.
Второй выглядел значительно старше. Редеющие седые волосы над его изборожденным морщинами лицом были зачесаны наверх. Проницательные черные глаза буравили Порожняка насквозь.
Саша даже испытал холодок, поймав на себе этот пристальный взгляд. Лагерный опыт подсказал ему, что рядом с Айвазом находился человек, проведший за колючей проволокой немало лет своей долгой жизни.
Столик перед диваном был сервирован просто, но со вкусом: открытая бутылка французского коньяка, металлические рюмки-наперстки, ваза с фруктами – персики, виноград, инжир, бутылка минеральной воды, чистые стаканы.
– Мир дому твоему, Айваз, – сказал Порожняк, чуть задержавшись на пороге.
– Приятно слышать, Саша, проходи, присядь, – ответил Айваз, чуть улыбнувшись и поглаживая подбородок.
Порожняк сел в кресло напротив своих собеседников, стараясь не встречаться взглядом с седоволосым.
– Чувствуй себя как дома, – ободряюще улыбнулся Айваз.
Он разговаривал практически без акцента, как будто всю жизнь прожил в России.
Порожняк вынул из кармана сигареты и зажигалку «Ронсон», которую считал потерянной до недавних пор. Буквально полчаса назад Сивый обнаружил ее в «Мерседесе».
– Ай-яй-яй, как же мы забыли, что наш гость курит? – покачал головой Айваз.
Протянув руку к столу, он нажал на кнопку, расположенную с нижней стороны крышки. Вертлявый черноусый тип подобострастно заглянул в кабинет.
– Пепельницу нашему дорогому гостю, – распорядился Айваз.
Его распоряжение было выполнено незамедлительно. Пока Порожняк закуривал, Айваз представил двух своих гостей друг другу.
– Это Саша Порожняк, наш местный авторитет, – с нехорошей ухмылкой произнес Айваз и, показав рукой на седоволосого, продолжил: – Артур, вор из Москвы.
Они обменялись кивками. Порожняк, с первого взгляда на Артура догадавшийся, что перед ним настоящий законник, не осмелился подать руку. Артур тоже не проявлял инициативы.
– Понимаю, что привели тебя к нам, – с ударением на последнем слове сказал Айваз, – серьезные вопросы. Но прежде чем приступить к их разрешению, предлагаю выпить за знакомство.
Близкие к Айвазу люди знали, что он разговаривает со всеми подчеркнуто вежливо. Очень редко использует блатной жаргон, хотя не испытывает затруднений с блатной музыкой.
Азербайджанец разлил коньяк по наперсткам и первым поднял посуду. Все трое выпили.
– Прекрасный напиток, – посмаковав коньяк, сказал Айваз. – Продукт настоящих мастеров. У нас в Азербайджане тоже неплохой коньяк делают, но с французским он не может идти ни в какое сравнение.
Порожняк промолчал.
– Итак, дорогой, что привело тебя к нам? Какие проблемы? – участливо улыбнулся Айваз.
– Проблемы у нас общие, – не разделяя жизнерадостного настроения азербайджанца, сказал Порожняк.
* * *Ситуацию разрешил один из братков, известный среди своих под погонялой Шнобель. Так его прозвали за невероятных размеров нос, свисавший чуть ли не до подбородка, как у карлика из сказки Гауфа.
Он был едва ли не самым старшим среди собравшейся возле профилактория «Лесной» братии. Возрастом далеко за сорок, он никогда ничем особенным среди других не выделялся. Правда, его считали знатоком лагерной жизни, и немудрено. За его плечами было две пятилетки, проведенные в поволжских и уральских зонах.
– Когда-то я чалился на общаке под Краснослободкой, это в Мордовии, – произнес Шнобель, когда братва, растащившая Никона и Рябова, решала, что делать дальше. – Там у нас такой же случай приключился. Один кореш назвал другого ссученным босяком. Ежели б такое вякнул мужик, то ему бы быстро деревянный лапсердак сварганили. А тут – нормальный кореш, блатной, в положенцах ходил. Другой тоже авторитетный пацан был. Зона у нас была нормальная, воровская. Ни хозяин, ни кум в жизнь нашу не совались. И тут на тебе такое – ты, мол, ссученный босяк.
