Александр Бушков - Голая королева. Белая гвардия-3
Не узнавши его в первый миг, Нифантьев покрутил головой:
— Вырядили они вас...
— В ы р я ж и в а ю т на маскараде, — сухо сказал Мазур, не видевший никакого смысла общаться с кроликом вежливо-светски. — А то — парадный генеральский мундир.
— Да ладно, ладно... — товарищ Нифантьев прямо-таки пританцовывал от нетерпения. — Я ничего такого и не имел в виду, раз надо — значит надо... Товарищ посол просит вас немедленно приехать, ну буквально немедленно, без всяких отговорок...
— Что случилось? — тихо спросил Мазур.
— Представления не имею, — Нифантьев бросился к задней дверце и торопливо распахнул ее перед Мазуром. — Нам не докладывают, мы люди маленькие. Сказано только, чтобы немедленно...
Чуть пожав плечами, Мазур уселся в машину, сняв предварительно кепи — из-за высокого султана. Черт, в самом деле, что у них там такое стряслось?
Самое скверное — быть может, ничего и не стряслось, с точки зрения посольских. Нельзя исключать, что посол получил сверху бумагу с теми самыми указаниями, которых Мазур боялся не на шутку, но должен был исполнять, как миленький. Ну да, т а к и е указания солидности ради шли бы не через Лаврика, а через посла. Господи, пронеси...
Войдя в кабинет посла во всем своем дурацком генеральском блеске, Мазур еще на пороге подумал: нет, кажется, здесь что-то другое... Посол (от королевских щедрот украшенный Звездой Свободы низшей, четвертой степени, ну, орден, правда, высший) выглядел сквернейшим образом: ссутулился в кресле, уставясь на Мазура глазами побитой собаки, и это что-то не походило на обычные похмельные страдания.
Мало того! Взору Мазура предстало нечто неслыханное, невиданное, нереальное во времена бушевавшей на просторах Отечества антиалкогольной кампании: на пустом от бумаг столе перед послом стояла едва початая бутылка коньяка, и он не шелохнулся, не сделал ни малейших поползновений спрятать ее с ловкостью фокусника, как прежде поступил бы, заслышав о любом визитере. Пожалуй, что-то да случилось...
— Садитесь уж, Кирилл Степаныч, — страдальческим тоном вымолвил посол. — Как вас нарядили и увешали...
Мазур хмыкнул:
— Я еще и здешний граф.
— Да знаю я, — протянул посол, выглядевший олицетворением вселенской печали. — Выпьете?
— Пожалуй, — сказал Мазур.
Посол с прежним проворством извлек из ящика стола вторую серебряную стопочку, поставил перед Мазуром, наполнил, после чего без тостов одним глотком осушил свою, налитую до краев, закусывать не стал.
Сделав глоток совершенно по-европейски, Мазур присмотрелся к нему: нет, не особенно и пьян, явно только что начал...
— Случилось что-то? — спросил он настороженно.
— Не то слово, — сказал посол, наливая себе еще. — Все рухнуло... А как хорошо шло... Осталась только эта блямба, да толку от нее... — и он покосился на новехонький орден прямо-таки с ненавистью.
— Что стряслось? — спросил Мазур уже другим тоном — жестким, командирским.
— Звиздец полный, законченный, — глядя даже не на него, сквозь него, сообщил посол. — С раннего утречка, едва начался рабочий день, вызвали меня в МИД. К самому министру, чего раньше отродясь не случалось. Ну, я взял Романова, чтобы переводил, и поехал в самых приятных чувствах — ничего не ждал плохого. А эта черномазая сволочь без лишних разговоров хлоп передо мной две бумаги... Романов взялся переводить — и с голоса сбился... Короче, там не только дипломатическая нота по всем правилам, но и указ, подписанный лично товарищем... тьфу ты черт... королевой. В общем, и вам, и всей вашей группе, и обоим нашим кораблям предписывается в кратчайшие сроки, еще до вечера покинуть страну. Под угрозой нешуточных санкций, вплоть до применения военной силы. Натуральный ультиматум. Всем выметаться. А так хорошо вроде бы дела шли...
В первую минуту Мазур не ощутил ничего, кроме нешуточной радости: вышибли, ага, не бывать ни здешним военным атташе, ни, уберег Господь, законным мужем, принцем-консортом... Домой, ура!
Но быстро очнулся от эйфории: многое следовало обдумать немедленно, серьезно, делово... Спросил:
— А вы что?
— А что я? — страдальчески поморщился посол. — Коли там не только нота, но и личное постановление... тьфу ты, указ... Как было указано из соответствующих инстанций, вернувшись, не найдя вас, пригласил товарища майора Петрова, поставил в известность. Товарищ Петров тут же послал шифровку в Конакри, уж не знаю кому, вам виднее. Оттуда, и получаса не прошло, поступил приказ на срочную эвакуацию. Субмарина уже ушла. Вся ваша группа на корабле, и все ваши вещички, до последней мелочи, они тоже уже увезли. Пытались добраться до вас, но охрана не пропустила и передавать вам что-либо категорически отказалась. Уж не пойму, что там за интрига, вас ведь тоже... высылают. Но не пустили к вам. Я послал Нифантьева, ему больше повезло... В общем, «Ворошилов» ждет только вас, чтобы отплыть немедленно. И в ноте, и в указе четко сказано: с наступлением темноты может быть применена и военная сила. К тому ж приказ из Конакри... Все коту под хвост...
Он одним глотком осушил вторую стопку. Не без злорадства Мазур вспомнил: как с усмешкой говорил вчера Лаврик, посла за серьезные заслуги на дипломатическом фронте в Москве представили к Трудовому Красному Знамени, — но теперь наверняка представление отзовут, долог и сложен путь наградного листа наверх, легко тормознуть... Ему, конечно, грустно. Хотя, если быть справедливым, лично он нисколечко не виноват алкаш-тихушник, что все рухнуло. Сто процентов, Наташка на такое ни за что бы не пошла, ей-то как раз Мазур нужен, как и его орелики. Очередной м я г к и й с о в е т, конечно же, продублированный, скорее всего, и французами. Ничего удивительного, давно поступила информация о возможности именно такого филиала. Здешним воротилам он больше не нужен, свою задачу выполнил, сберег Наташку до дня коронации и подписания ею нужных документов, — а за французов сделал всю грязную работу. Теперь можно и вышвырнуть.
Словно прочитав его мысли, чуть рассолодевший посол, наливая себе по третьей, уныло протянул:
— Решили, что теперь можно и вышвырнуть, как использованное резиновое изделие номер два... — и длинно, грязно, в голос выругался. Осушил стопочку. — Кстати, я вот давно ломал голову: почему «номер два»? А номер один — то что?
— Ну, это вам любой военный скажет, — усмехнулся Мазур. — Резиновое изделие номер один — это противогаз...
— Надо же, а я голову ломал... — он поднял страдальческий взгляд: — Кирилл Степанович, а вы там не наворотили... ничего такого? Выходившего бы за рамки полномочий и приказов? Там значится, что вы на пару с покойным шефом тайной полиции окаянствовали, принимали участие в пытках и изнасилованиях, какой-то мирный поезд разгромили …Мол, завтра утречком, если не успеете убраться, генеральная прокуратура на вас ордер на арест выпишет... У вас ведь дипломатического иммунитета нет...
— Это все было в б у м а г а х? — прищурился Мазур.
— Да нет, — мотнул головой посол, — это мне министр сообщил чисто словесно, конфиденциально, будто бы из дружеского расположения, сука такая... А у самого глаза змеиные...
— Вздор, — сказал Мазур. — Грязная провокация. Происки империалистов, обеспокоенных ростом нашего влияния.
— Ну да, я и сам так подумал, — облегченно вздохнул посол, нацеливаясь налить себе в четвертый раз. — Я все понимаю, у вас секретная работа, но вряд ли вы стали бы... самолично принимать участие... Происки, конечно, они тут постоянно... Кирилл Степанович! — добавил он неожиданно твердо. — Вам ведь нужно срочно ехать на «Ворошилова», пока вам новой провокации не устроили. Я вам свою машину дам, не рискнут при дипломатических-то номерах...
Так, подумал Мазур. Что-то не похоже, чтобы этот голубь сизокрылый собирался катать телегу, перекладывая всю вину за происшедшее на Кы Сы Мазура. Мелочь, а приятно, грязи меньше...
— Да Бога ради, — пожал он плечами. — Я человек военный, и поскольку есть прямой приказ...
На столе у посла замяукал селектор, и он нажал какую-то клавишу — уже неверной рукой. Послышался бесстрастный голос секретарши (одной из трех человек во всем посольстве, прилично владевших французским):
— Сергей Владиленович, к вам лейб-адъютант королевы, просит принять немедленно...
— Требует — примем... — сказал посол. — Просите, — и добавил быстрым шепотом, уже Мазуру: — Кирилл Степаныч, задержитесь на минутку а? Я ведь языков не знаю... Лейб-адъютант, фу-ты ну-ты, ножки гнуты... Наверняка послали, гады, чтобы поторопил...
Вошел полковник Зулеле, во всем блеске парадного мундира, наград и эполет. Пришелкнув каблуками, коротко поклонился послу, потом лихо отдал честь Мазуру:
— Мон женераль, королева послала меня за вами. Ее величество вас просит немедленно приехать, дело безотлагательное, — казалось, он явственно опечален: — Я услышал краем уха о ваших... неприятностях. Но ведь у вас еще достаточно времени, до темноты далеко...
