Алексей Котрунцев - Последний грех
Стекло поползло вверх, лицо бандита скрылось за его поверхностью, Заурчав, джип плюнул выхлопом и рванул вперед. Кажется, этот раунд он выиграл.
* * *Они уже подъезжали к кварталу, как Фред встрепенулся.
— Извините. Я, кажется, забыл. Мне нужно в клинику. Вы можете меня отвезти?
Негр за рулем вздохнул, но не сказал ни слова: развернув желтую колымагу, помчался в новом направлении. За полчаса Фред немного пришел в себя. Хотя, вряд ли можно придти в себя после случившегося. Слишком силен был удар. Под дых, жестко и беспринципно. Но, Фред был опытным бойцом. Оказавшись в нокдауне, сдаваться не спешил, понимал, бой еще не окончен. Еву он потерял. Окончательно и безвозвратно. Но кое-что и приобрел. Мальчик. Русский мальчик, на спасение которого у него есть полгода. Из-за болезни Евы Фред стал разбираться в медицине. Немного, но больше чем обычный человек. Он размышлял. Неизлечимый недуг, который убивает полгода? Что это? Опухоль?! Тогда почему неоперабельная?! А, если все-таки она не такая страшная?! Может, в России эта болезнь неизлечима, а европейской медицине она вполне по силам? Мальчуган находился при нем много часов и ни разу не выдал своим поведением смертельно больного. Нет, его обязательно надо показать врачам.
Такси притормозило у входа. Фред достал бумажник, расплатился. Забрав из багажника сумку, вытащил телефон.
— Док, это — Ван Герт. Я на месте.
— Хорошо. Подождите меня в холле.
Фред взял Пашку за руку и почувствовал тепло. Точь в точь, как он чувствовал тепло ладоней Евы. Боже мой, ее больше нет! Старик глубоко выдохнул и повел мальчика в клинику.
Док появился через пять минут. С печальным выражением лица, участливо пожал его руку.
— Мне жаль. Очень жаль. Поверьте, мы сделали все. Примите мои соболезнования.
В этот раз эмоции старик не выдал: сухо кивнул и опустил глаза.
— Я хочу взглянуть на нее.
— Конечно. Она в морге. Я провожу вас. — Док вопросительно посмотрел на Пашку. — А?!
— Мальчик подождет меня здесь.
— Хорошо.
Фред подвел Пашку к дивану и жестами предложил сесть. Присев перед ним, тихо попросил: «Малыш, подожди меня здесь. Я скоро». Пашка ничего не понял, но бежать никуда не собирался. Обретя отца, он не мог себе позволить бросить его.
Взирать на мертвого ангела — что может быть ужаснее?! Фред крепился, стараясь сохранить самообладание. Они подошли к кушетке и, док откинул полог. Нервы разрезал невидимый скальпель, на глаза навернулись слезы. На кушетке лежала Ева — его девочка. Казалось, шоколадный ангел просто спит и, стоит позвать ее, как она откроет большие карие глаза и громко засмеется. Бог мой, сколько бы он отдал за эту улыбку?! Состояние? Жизнь? Душу? Несомненно, все вместе взятое, если бы там, на небесах кто-то согласился на этот торг. Но небеса были непроницаемы. Фред дотронулся до холодной руки. Слезы, почти против его воли, потекли по морщинистым щекам. Док заметил их, отвернулся и отошел. Старик погладил щеку малышки.
— Ева. Ева. Моя маленькая девочка. — Словно мальчуган, несправедливо отшлепанный родителями, старый седой человек плакал. Дрожащей рукой гладил кудрявые волосы и шептал. — За что?! Господи, почему ты так рано забрал ее к себе? Почему?
Ответа не было.
Не было и Евы. Надежды, мысли, чаяния — все, что было связано с этим ребенком, рухнуло в одночасье. Жизнь, итак подходившая к закату, теперь и вовсе была бессмысленна. Он был раздавлен. Распят горем на огромном кресте судьбы.
Фред вытер глаза и обернулся.
— Когда я могу забрать тело?
— Когда вам будет угодно. Причина смерти ясна, поэтому смысла держать ее здесь — нет.
— Доктор, скажите честно — у нее были шансы?!
Док опустил взгляд.
— Какое теперь это имеет значение?
— Прошу вас, мне важно знать это.
Человек в белом халате тяжело выдохнул.
— Если я скажу вам — да, вы меня возненавидите.
— Так, значит?!
— Нет. — Док отрицательно помотал головой. — Я не говорил вам этого, но у Евы было слабое сердце. Перенести трансплантацию она вряд ли бы смогла. Сожалею.
— Почему вы не сказали мне об этом раньше?
— Зачем? Я знал, что ее дни сочтены. Но, если бы я сказал, что даже при наличии донора она обречена, я забрал бы у вас последнее — надежду.
Фред молчал. Он хотел сказать что-то резкое и обидное, но слов не находилось. Док был прав. Надежда умерла вместе с Евой.
Из морга они шли молча. Врач и родственник, не спасенного им, пациента. Уже в холле, заметив взгляд дока на Пашке, Фред попросил.
— Док. Этот мальчик. Я усыновил его.
Во взгляде врача мелькнуло удивление. Непонимание происходящего и услышанного. Хотя, кто знает, зачем старик сделал это.
— Он из России. Мне сказали, что он серьезно болен. Вы могли бы его осмотреть?
— Сейчас?
— Если вы сочтете возможным.
— Конечно. — Док кивнул. Наверное, сейчас он не отказал бы этому несчастному человеку ни в чем. Не то, что посмотреть маленького приемыша.
— Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но я хочу, чтобы позднее мальчик прошел полное обследование. Включая томографию. Есть подозрение, что у него в голове опухоль.
Док удивился еще больше: «Неужели, этот несчастный взял еще одного обреченного?!»
— Это будет непросто — у него ведь нет страховки?!
— Я оплачу обследование сам.
— Тогда, если хотите, можем начать прямо сейчас.
— Благодарю вас.
Пашка сидел на стуле, щурился и смотрел на врача. Маленьким фонариком док светил ему в глаза.
— Вы можете попросить его раздеться?
— Попробую. Он ведь не знает ни голландского, ни английского. А я — русского.
Но Пашка все понял без слов. Старик снимал с него одежду и складывал на кушетку. Потом подвел к доктору, тот прислонил стетоскоп к уху и слушал его дыхание. Сердце работало, как часы. Док посмотрел горло — все было в норме. Пальпировал живот — изъянов не было. Опухоль мозга? Вряд ли — он видел детей с таким недугом, они были совсем другие.
— Господин Ван Герт, должен вам сказать, что я не нахожу в этом ребенке никаких признаков тяжелого заболевания. Хотя мой осмотр достаточно поверхностен. Точный диагноз могут показать только анализы и, упомянутая вами, томография.
— Когда можно ее провести?
— Знаете, на томограф необходимо направление специалиста, но думаю, я смогу решить эту проблему.
— Благодарю вас.
— Не стоит. Если хотите, мы сможем провести ряд лабораторных анализов уже завтра.
— Спасибо.
Результаты обследования были готовы через неделю. Док был доволен, хотя бы одна приятная новость для этого бедолаги. Мальчик был здоров. Не полностью, конечно, но в целом это был вполне жизнеспособный ребенок. А, главное, никакой опухоли. Комплекс терапевтического лечения и больше ничего.
Ван Герт воспринял новость, как должное. Док так и не понял — либо старик уже знал об этом и хотел подтверждения, либо шок от смерти Евы не давал ему полноценно мыслить. Фред сухо поблагодарил.
— Я вам очень признателен.
На выходе из клиники Фреда застал звонок. Звонил Александр.
— Мистер Ван Герт, пауза, кажется, затянулась. Прошла неделя, а вы не даете о себе знать.
— Александр, вынужден вам кое-что сказать…
— Что же?
— У меня изменились планы. Я не хочу этой операции. Я хочу, чтобы мальчик жил.
— Даже так?! А ваша внучка?
— Ева умерла. — Фред замешкался, — А Павел, он — здоров. Я не знаю, откуда у вас такие сведения, но у него нет никаких серьезных заболеваний.
— Вы уверены?!
— Абсолютно.
— А наш договор?
— Алекс, чего вы хотите?
— Того же, что и раньше.
— Вы хотите денег?
— Вы крайне проницательны. Если у вас изменились планы, то у нас они остались прежними. Хотите оставить мальчика себе — пожалуйста, только заплатите за это.
— Мне нужно время.
— А нам нужны деньги.
Русский давил, но просто отключиться Фред не мог. С этими ребятами нужно было договариваться, в открытом противостоянии у него нет шансов. И Алекс знал это…
Теперь русский звонил каждый день. Спрашивал, когда и сколько они получат. Фред пытался торговаться. В отсутствии вариантов, он готов был потерять бизнес. Но сейчас?! Сейчас козыри были на его стороне, и русские должны были это понимать.
«Конечно, — думал Ван Герт, — можно обратиться в полицию, но кто поручится, что в кармане у Алекса не было диктофона. В таком случае, я — сообщник, решивший обвести бандитов вокруг пальца. И уж явно не жертва. Поэтому, ничего иного, кроме, как платить, не остается. А мальчик должен жить. Он будет жить. Даже ценой моей никчемной жизни».
Глава 16
… Середина 90-х.
Дорога в поселке напоминала творожную массу: хлипкая, скользкая, обволакивающая. Если вообще, накатанная в грязи, колея имела право именоваться дорогой. И перед этим были все равны — и трактор, и лимузин. Вот и депутатская «Ауди», будто светская дама, невесть как попавшая в свинарник, брезгливо перебираясь от лужи к луже, осторожно несла вперед аристократическое тело. Спрятанные в капоте лошади не узнавали кучера. Водителя и, в самом деле, Альберт отпустил — в поселок он всегда ездил один. Теперь вот мучился.
