Михаил Серегин - Тайна черного ящика
Наконец появилась Зухра, которую Лейла сразу же послала ко мне, видя мое нетерпение. Мало ли о чем могут говорить две молодые женщины и почему им не терпится друг друга увидеть. Тем более что, кроме Зухры, меня никто вообще в доме Мазандара не понимал.
Зухра тут же принялась сообщать мне все городские новости и количество рожденных за последний месяц ее подружками детей обрушилось на меня, как вода из порядочных размеров водопада. Я не нашла ничего умнее, как просто прикрыть ей рот ладонью.
Она засмеялась и поцеловала меня в ладонь. Эта персияночка просто влюбилась в меня, я это почувствовала еще в бане, когда она мыла мои плечи и спину. Ее руки тогда задержались пару раз на моих грудях, но я не придала тогда этому никакого значения. Теперь ее чувства мне представлялись иначе.
Я никогда не думала о том, как же уживаются в одном доме несколько женщин, принадлежащих одному мужчине? Как же избегают скандалов и диких сцен ревности, когда он предпочитает одну из них всем остальным и проводит с ней несколько часов в своей спальне? Как же ее потом встречают остальные? Улыбкой подруги, знающей, какие ласки она дарила сейчас их общему мужчине, или гримасой ярости, рожденной ревностью обиженной вниманием женщины?
Наверное, случаются в гаремах и скандалы, наверное. Но Зухра подсказала мне одно из решений проблемы взаимоотношений между несколькими женами восточного мужчины. Они просто любят друг друга. Нет, вовсе не так, как сестры. Любят по-настоящему, искренней чувственной любовью, со всей ее плотской страстью и душевной привязанностью. Наверное, это многим помогает избавиться от зависимости от мнения мужчины о них. Я думаю, что бисексуальность в восточных гаремах – самое распространенное явление, и поддерживают такую традицию, конечно же, старшие, ведь им с годами все меньше достается мужской ласки, зато все больше – женской!
«Нужно уважать чужие традиции!» – сказала я самой себе и поцеловала украдкой Зухру в ее густо накрашенные помадой губы. Я почувствовала, как задрожало все ее тело от неподдельного желания. Она даже закатила свои черные глаза и тихо простонала.
«Какая чувственная девочка! – подумала я о ней с еще большей симпатией. – Это очень хорошо, что я ей так нравлюсь, значит, она не сможет отказать мне в маленькой просьбе».
Я знаю, как нужно просить женщин. Это с мужчиной можно торговаться, даже с тем, который к тебе очень хорошо относится. Мужчина плохо отличает нюансы взаимоотношений друг от друга. Там, где он видит всего два цвета – черный или белый, «да» или «нет», согласие или отказ, женщина различит с добрый десяток… Женщина готова сделать для вас что-то, не получив взамен ничего конкретного, а нечто такое, до чего мужчина может просто никогда не додуматься. Например, ваш восхищенный взгляд, брошенный мимоходом на ее платье. Это уже – немалая плата для многих женщин.
Я слегка отстранилась от Зухры, так как Хабиба поглядывала на нас издалека и ей могло не понравиться, что мы среди бела дня, когда остальные работают, принялись любезничать друг с дружкой. Да и вообще – я была не из их гарема, мало ли как посмотрит на такую связь одной из жен брата хранительница дома. И потом, откуда мне известно – может быть, в их представлении это уже разврат? Вот если с другой женой своего же мужа – пожалуйста, никаких возражений, а на стороне…
– Зухра, – сказала я как можно ласковее моей потенциальной черноглазой любовнице, – нельзя ли так устроить, чтобы я немного погуляла и посмотрела ваш город? Я ужасно любопытна, и мне нравится рассматривать все новое и неизвестное. У вас в городе есть мечеть? Я никогда не видела мечеть. Ты можешь мне это показать?
Озабоченная складка прорезала ее прелестный глупый лобик. Зухра всем сердцем пыталась угодить предмету своей страсти, то есть мне. Я уже не сомневалась, что, окажись мы с ней в постели, а к этому все и пришло бы, если бы я несколько дней еще оставалась в доме Мазандара, Зухра приняла бы на себя роль мужчины…
– Любовь моя! – ответила Зухра. – Женщинам не везде можно у нас появляться, ты знаешь об этом? Я не хочу, чтобы тебя отвели в шариатскую полицию и наказали плетьми за то, например, что ты войдешь в ресторан или кино одна, без мужчины…
– Я не хочу в ресторан! – возразила я. – Лучше скажи мне – есть у вас здесь железная дорога? Я хотела бы взглянуть на поезда, мне нравится, как вагоны мчатся один за другим, прицепившись друг к другу, а впереди их тянет маленький паровозик. В детстве у меня была такая игрушка…
Не знаю, за кого меня принимала эта молоденькая персиянка, может быть, за полную дуру, но ей в таком случае я нравилась еще больше. Я хорошо чувствую, в какую сторону подыгрывать, чтобы усилить чувство человека к себе…
Зухра с горечью покачала головой.
– Я знаю, о чем ты говоришь, – сообщила мне она. – Я видела такую в Тегеране. Это правда, очень интересно, но у нас нет такой… У нас есть только обычная дорога вдоль моря, но по ней ездят только автомобили…
«Это уже кое-что! – решила я. – Осталось выяснить еще некоторые правила поведения».
– А ваши женщины тоже ездят на автомобилях? – спросила я. – Или это позволено только мужчинам?
– Коран запрещает женщине осквернять коня, – сообщила мне Зухра, – а насчет автомобиля в нем ничего не сказано, – значит, можно.
«Да я и не собиралась осквернять! Да еще коня! – чуть не выпалила я, но вовремя спохватилась. – Не забывай, милочка, где ты находишься и с кем разговариваешь! Иначе у тебя ничего не получится».
Так мы с ней побеседовали еще примерно с полчаса, и я узнала очень много полезных для себя вещей. Оказывается, женщине не только можно ездить на автомобиле, ей еще и правила при необходимости можно нарушать – мужчины не хотят обращать на нее внимание: ни водители, ни полицейские. А женщины этим пользуются. Если женщина не хочет – она запросто может не разговаривать на улице ни с кем. Традиция запрещает женщине подавать голос в присутствии мужчины, когда у нее приходят месячные. Многие женщины, сказала мне Зухра, прячутся за это правило, когда не хотят отвечать на вопросы, обращенные к ним на улице.
Вывести меня из дома оказалось совсем просто. Зухра просто дала мне старую чадру Зейнаб и велела ее надеть. На мой взгляд, все эти накидки были совершенно одинаковыми, но, когда я сказала об этом Зухре, она надо мной посмеялась и показала и особые складки, и оттенки черного, которые на первый взгляд в глаза не бросаются, и особенности общего покроя… Оказалось, что почти каждая чадра индивидуальна, словно платье европейской женщины.
Из дома мы выскользнули тихо и спокойно, как будто у двери и не стоял охранник с автоматом. Я вообще не понимаю, зачем его поставили, если женщине все равно нельзя показывать ему свое лицо. Просто так – для устрашения глупых женщин. На Востоке многое так устроено – на чистой формальности, которую мужчины продолжают соблюдать, а женщины привыкли ловко обходить…
Мы шли по улице, состоящей из сплошного забора, и я все не верила, что мне удалось так просто выбраться из дома Мазандара. Но там могут в любую минуту хватиться меня и выяснить, что я просто сбежала. Тогда – погоня! Мне нужно побыстрее уносить ноги из этого городишка.
Наконец, когда я уже думала, что длинные глиняные заборы, вдоль которых мы шли, никогда не кончатся, Зухра свернула в какой-то проулок, и перед нами открылась широкая площадь с высокой мечетью посередине.
Я, конечно, обманула Зухру, что никогда не видела мечети. Не только видела, но и была на самом верху, на минарете, с которого муэдзин призывает мусульман на молитву. Не по своей, правда, воле – меня там держал в заложницах один то ли американский, то ли пакистанский авантюрист, но к чему было наивной Зухре знать такие подробности моей биографии? Тем более что и мечеть там была намного поменьше, и минарет – пониже.
Я честно делала вид, что восхищаюсь мечетью, украшенной цветной мозаикой, а сама исподтишка оглядывала площадь. Мне определенно не везло. Я заметила двух ишаков, привязанных возле какого-то, судя по всему, питейного заведения, и все – больше ничего, похожего на транспорт.
Я представила себя верхом на ишаке и даже рассмеялась от такой картинки. Зухра услышала мой смех и тоже закатилась тихим приглушенным смехом, чтобы не привлекать к себе ничьего внимания. Впрочем, на нас и так никто внимания не обращал. Мы были не единственные женщины на площади, и это было очень кстати.
Вдруг до моих ушей дошел звук, которого я ждала как какой-то просто райской музыки. Я услышала отдаленный рокот мотора, который постепенно приближался к площади. Я молила Бога, чтобы он не допустил, чтобы автомобиль проехал мимо площади. Пусть он только покажется на площади, а дальше я уже соображу, что делать!
На мою удачу, Бог прислушался к моим мольбам, или просто случай оказался ко мне благосклонным – какое это имеет значение! Так или иначе, но автомобиль выехал на площадь и оказался тем самым джипом, который вез нас с катера в полицейский участок. Если и не тем же самым, то очень на него похожим. Он был точно таким же облезлым и потертым. Я подумала, что в городе, похоже, всего один автомобиль – этот самый джип. Очень скоро мне пришлось убедиться, что это вовсе не так.
