Максим Шахов - Гвардия президента
Катастрофа! Сотни и сотни пухлых рукописных папок завалили отдел и грозили похоронить весь процесс добросовестного кадрово-бухгалтерского учета.
– Не представляю, что делать!
– Обучить. Программы есть?
– Все есть, но эти клуши… Да и учить-то некому.
– Это вовсе не так сложно, как кажется. Главное даже не в знаниях, – в головке Гюльчатай тут же созрел план. – Главное – систематизировать все ваше богатство на электронных носителях, разложить по жестким дискам компов и показать для начала вашим подчиненным ряд самых простых операций. Знаете что, у меня есть сейчас немного времени. Сумею преподать вашим сотрудницам несколько уроков. Так, самые азы, а потом пусть практикуются самостоятельно. Только вы уж обяжите их быть на моих занятиях.
– Да они… строем у меня здесь… ночевать будут! Просто не знаю, как вас и благодарить…
– Ну, какие счеты между своими! Вы разбейте девушек на три группы, и с каждой я поработаю часов по восемь.
– Все сделаю, как скажете, все! Когда вы хотите начать?
– Да прямо сейчас.
– О-о-о!!!
Дальнейшее было делом техники. За тридцать часов непрерывной работы все сведения изо всех папок перекочевали в электронные недра компов и… на Галину флэшку. Вот только самой девушке не то что спать, а присесть-то как следует не удалось.
– Слышишь, как говорю? Голос сел окончательно.
– У тебя сейчас самый прекрасный голос, какой я когда-либо слышал. – Талеев тут же взялся за мобильник. – Выясним, где ребята, и согласуем передачу данных. Ты не жди, Галчонок: душ, спальня, выпить… И отдыхать до утра.
У ребят дела обстояли не то чтобы плохо, а никак. Они выбрали две наиболее крупные разведывательные группы и потратили целый день, чтобы безнадежно запутаться в их хозяйственных делах.
– Нет, ты только представь, командир! Ни графиков работ или дежурств, ни отчетов. Кто-то по тундре шляется, ковыряется, непонятно в чем. Сами не могут объяснить, для чего. Это те «не могут», которые еще хоть что-то вообще могут! Остальные просто пьяные в стельку. – Возмущению Вадим не было предела. – О таком понятии, как инвентарь или расходный материал, никто и не слыхивал. Показали нам сараюшку без окон, без дверей, с навалом каких-то разорванных коробок и раздолбанных ящиков. Говорят, если что надо, идем сюда и берем. А что надо? Пожимают плечами. Толовые шашки я случайно увидел в одной из жилых палаток. Их как подставку под чайник использовали!
– Понятно, Вадик. Это – тоже результат. Я опять согласен с тобой: такого просто не может быть даже в самой захудалой бригаде. Значит, кому-то выгодно, чтобы так все и оставалось. Кто-то такие порядки поддерживает.
– Да мы не смогли даже никого найти. Кивают, заикаясь, на каких-то бригадиров, прорабов, которые вроде недавно тут были или завтра появятся. Бардак полный!
– Ладно, сосредоточьтесь на людях: считайте их, идентифицируйте, хоть в штабеля складывайте. У вас теперь списки всех сотрудников есть. Я сам завтра буду рядом. Встретимся, поговорим.
Попозже в номер заглянул Серега Редин. Они выпили водки, закурили, удобно расположившись на диване, и только тогда заговорили о деле.
– Ничем не могу тебя обрадовать, Гера. Этот Вирский какой-то пустой мужичонка. Вроде большой начальник здесь: машина, секретарша, дом шикарный – правда, арендованный, там сторож-охранник и какая-то прислуга. К нему стекается вся информация с объектов. Он постоянно что-то решает, просматривает документы, совещается с кем-то. Прямо кипит человек на работе. А я поговорил со всей его обслугой, уловил обрывки телефонных разговоров, увидел счета, которые он подписывал. Мыльный пузырь! Счета – с банкетов, совещание – на тему обсуждения меню предстоящего корпоратива, потом полтора часа учил дворника, как надо мести двор! Ну, какой это резидент террористов! Знаешь, он на Геббельса похож.
– Ну, тот не дурак был, с большим успехом отрабатывал свою должность.
– Да чисто внешне похож. И любит распространяться на всякие отвлеченные темы. Короче, за целые сутки ни намека на что-то, никаких подозрительных контактов. Хотя…
– Ну-ну!
– Любит на машине покататься. Шофера высаживает, сам за руль – и по городу да ближайшим окрестностям. Иногда выходит, природой любуется. Я последил издалека. Один раз даже какого-то подчиненного с собой в поездку взял. Видно, в кабинете не успели договорить.
– Или не хотели. Кто это был?
– Некий Стацюк, начальник транспортного отдела. Ничего о нем не скажу.
– А голос его ты слышал?
– Парочку ничего не значащих фраз, пока в машину садились.
– Я тебе сейчас дам одну запись послушать; может, голос знакомым покажется?
Это была запись разговора Вирского с неизвестным посетителем в офисе. Редин прокрутил ее несколько раз, очень внимательно вслушиваясь.
– Знаешь, вот Вирского я сразу узнал, а этот… Вроде похож, но нет никаких отличительных признаков. Фифти-фифти.
Они еще выпили по рюмке. Редину очень хотелось расспросить друга о каких-то не имеющих отношения к заданию событиях – сколько уже не встречались-то, – но он сдержался, видя, в каком напряженном состоянии сейчас находится Талеев. «Даже водка расслабиться не помогает. А раньше… Тяжелый случай».
– Что так пристально меня разглядываешь? Постарел?
Редин пожал плечами.
– Сам знаю: не огурец. Закончим тут, – Гера сделал знакомый замысловатый жест рукой, – вместе отдохнем. У меня же домик под Москвой.
– Без хозяйки? А Галинка как?
– Да все, как и раньше. Закроем тему.
Редин еще раз пожал плечами. Хозяин – барин.
– Давай на посошок, грех третью не выпить. Твоим оценкам Вирского я вполне доверяю. Кое-что согласую с Москвой, постараюсь получить дополнительные данные на Стацюка – и попробуем нажать на них поагрессивней. Ты не светись пока нигде, именно тебе скоро придется играть главную роль в нашей антрепризе…
Ночью Талеев связался с Куратором. Высказал ему свои предположения по поводу возможного нахождения базы террористов на одном из островов архипелага Тысяча Островов. Алексахин успокоил, что в данном вопросе Москве не придется даже предпринимать каких-то личных усилий: объединенный штаб взял под неусыпный контроль всю акваторию Шпицбергена не только с помощью средств дистанционного слежения, но и в режиме реального патрулирования. Туда направлен усиленный отряд норвежских малых кораблей для несения постоянной службы. Даже узаконили его чрезвычайные полномочия.
Данные на Михаила Стацюка будут готовы завтра к полудню. А вот проследить местонахождение Пьера Корнелиуса не удалось и вряд ли получится. Всем жертвам террористической атаки на лайнере после необходимого им отдыха предоставили право на выбор воспользоваться любым вариантом: продолжить восстановительный период на Острове, отбыть на материк любым транспортом (в любую точку) или вернуться к работе. Все оплачивалось и компенсировалось. Скрупулезного учета не вели. Удалось лишь установить, что состав ледового шоу рассыпался по разным направлениям. На самолет Корнелиус не садился (сейчас проверяют пассажирские корабли). Сведений о его нахождении на Шпицбергене нет.
«Что и следовало ожидать».
– Главное, Владимир Викторович, мне необходимо организовать утечку информации от самых влиятельных и ответственных лиц в правительстве о якобы вот-вот грозящем разразиться очередном коррупционном скандале по поводу проведения поисково-разведывательных работ на Шпицбергене. Можно и депутатский запрос сочинить, комиссию какую-нибудь организовать, а сюда направить специального эмиссара с широчайшими полномочиями. Нет-нет, подбирать никого не надо, эмиссар уже здесь – Сергей Редин. Надо лишь оформить официальные документы и… Вы меня правильно поняли. Я действительно перехожу все рамки и нагло пользуюсь вашей благосклонностью. Можете еще состряпать бумажку-распоряжение для группы журналиста Талеева-Усольцева о подготовке репортажа об этих событиях для телеканала «Россия»… Нет, больше ничего не хочу. Чья подпись под распоряжением? Хоть Президента! Как-как? Ах, выкуси?! Тогда сам подделаю. Да, только так. И не надо аналогий! Их нет. В таком отчаянном положении мы еще никогда не оказывались. Если я не сумею ЛЮБЫМ способом решить проблему в считаные дни, на нашу с вами совесть лягут миллионные жертвы. Не знаю, как вы, а я с этим жить не смогу. Конец связи.
Гера никогда не позволял себе раньше не то что разговаривать с Куратором в таком тоне, а даже думать. На душе было отвратно. Он налил полстакана водки и залпом выпил. Подумал и запил коньяком прямо из горлышка бутылки. Дожил!
Думать, думать, думать! Даже без кофе и сигар Талеев не мог уснуть.
Без сомнения, Салах, находясь на Шпицбергене, затерялся в норвежской зоне под очередным псевдонимом. Пьера Корнелиуса больше не существует. А вот «рабочий бункер», мастерскую, лабораторию, или как еще можно назвать место, где ведутся (или велись) работы с немецким «кладом», спрятал на территории российского влияния. Только здесь свободно может работать экспедиция.
