Сергей Соболев - Мясорубка
Иногда адаптация к суровой реальности чеченской войны занимала у Вики всего несколько часов, а бывало и так, что двое или трое суток оказывались словно вырванными из ее жизни.
Добро пожаловать в Чечню! В этот богом и людьми проклятый край.
Толян долго ворочался, стараясь поудобнее вытянуться на жестком полу. Наконец устроился, прокашлял горло, набрал побольше воздуха в легкие и затянул песню:
– «На позззицию де-евушка прровожала бойца-а»…
Вокальные данные у него будь здоров, иной оперный певец позавидует. Но всему, как говорится, свое время и место. Столь ранний утренний концерт пришелся соседям не по вкусу, и кто-то из них принялся колотить в хлипкую стену.
– Эй ты, Шаляпин! Заткнись, твою мать!!
– Да пошли вы все…
Высказав свое отношение к окружающим, Толян повернулся на бок и подложил под голову кулак. Вскоре в «номере» раздавался его богатырский храп. Вика сквозь стенку услышала, как заскрипела пружинами кровать в соседней комнате, и реплику, произнесенную простуженным мужским голосом: «Уж лучше бы он дальше пел». Но в стенку больше не стучали, и Вика незаметно для себя провалилась в глубокий сон.
ГЛАВА 31
– Девочка моя… Вика, ты никак заболела?
Вика проснулась от прикосновения прохладной ладони к ее пылающим щекам. У нее подскочила температура, но в целом она чувствовала себя гораздо лучше, чем ночью. Ее отчаянно клонило в сон, снотворное все еще продолжало действовать. Она знала, что пройдет еще два-три часа и ее физическое состояние окончательно придет в норму. Но сейчас все тело словно одеревенело, реакции были заторможены, распухший язык едва ворочался во рту.
Толян Авдеев был полностью экипирован в дорогу, даже успел побриться. Лысый череп напоминал отполированный бильярдный шар. На его широкоскулом лице не сохранилось никаких следов ночной гулянки. Правило у них было железное: можешь пить – пей сколько влезет, но на работе это сказываться не должно. Это правило распространялось исключительно на Толяна, потому что Вика к алкоголю была абсолютно равнодушна, изредка позволяя себе бокал шампанского или другого легкого напитка.
– Вика, мне удалось договориться относительно транспорта. Через сорок минут за нами заедут… Слушай, не могу же я тебя в таком виде в Грозный везти? Придется трубить отбой. Погоди минутку, я сейчас за врачом слетаю.
– Н-не нужно врача, – едва ворочая языком, сказала Вика. – Едем в город. Толян, п-помоги мне встать.
– Ну, не знаю, сестричка…
Авдеев в глубокой задумчивости посмотрел на подругу. Почесал пятерней в бритом затылке, затем коротко вздохнул.
– Куда тебя такую везти? Еще помрешь по дороге.
Внезапно в его мозгу промелькнула догадка.
– Так… Говори правду, снотворное пила?
– Д-да.
– Ну и дура, – в сердцах выругался Авдеев. – Разве можно лошадиными дозами всякую дрянь пить? Бери пример с меня: я ночью на грудь литр водяры принял и хоть бы что, никакой головной боли. А все потому, что напиток выбрал правильный, можно сказать, лекарственный: водка «Кремлевская».
Его ладонь вновь легла на лоб девушки.
– Я, конечно, не Склифосовский, но могу точно сказать, что пациент будет жить. Температура у тебя не очень высокая, вряд ли больше тридцати восьми… Сейчас я тебе пару таблеток аспирина пропишу.
Он заставил ее проглотить таблетку аспирина, хотя это оказалось не такой уж простой задачей.
– Помоги мне встать, – простонала Вика.
Ей с трудом удалось сбросить одеяло, Авдеев приподнял ее на руках и помог устроиться на краешке кровати. Одета Вика была в короткую ночнушку, едва доходившую до середины бедер. Ее тело было покрыто ровным светло-коричневым загаром, но сейчас она была бледной как полотно.
– Такое впечатление, что тебя вылепили из воска, – сказал Авдеев, придерживая ее за плечи. – Вылитая кукла. Да в тебе жизни не осталось ни грамма… Какая, к черту, может быть поездка в Грозный?!
– Подай одежду. В сумке найди джинсы и клетчатую рубаху.
Вика секунду подумала и едва слышно добавила:
– Толян, лифчик в черном пластиковом пакете.
Авдеев нагнулся, придерживая правой рукой Вику за плечо, левой нашарил под кроватью черную спортивную сумку.
– Так… Сейчас мы тебя приоденем, подружка. Давай-ка я тебе помогу.
– Я сама, – пробормотала Вика.
– Сама, сама… – передразнил ее Авдеев. – Ты сама даже в носу поковырять не сможешь. Вставай, чертова кукла…
Он бережно поднял ее, как будто она и впрямь была сделана из воска или фарфора, затем аккуратно поставил на ноги. Вполне профессионально освободил ее от ночнушки, после чего она осталась в узких белых трусиках. Когда Авдеев случайно коснулся ее обнаженной груди, Вика жалобно пискнула:
– Толян, руки…
– Молчи, а то обратно в кроватку уложу, – пригрозил ей Авдеев. – Ишь, стеснительная какая… Забыла, как мы с тобой в окрестностях Ачхой-Мартана в одном спальном мешке ночевали? Я тогда до тебя и пальцем не дотронулся, хотя мог на всю оставшуюся жизнь импотентом остаться…
С грехом пополам ему удалось справиться с лифчиком. Дальше дело пошло значительно веселее, и наконец ему удалось полностью экипировать свою напарницу.
– А сейчас марш умываться!
Он подвел ее к умывальнику, открутил кран и принялся плескать в лицо ледяной водой.
– Глаза и губы мы тебе рисовать не будем, нет времени. Придется тебе сегодня уродиной ходить, в своем, так сказать, натуральном обличье.
Он усадил девушку на стул, сам принялся раскладывать на столе провизию: крепкие, словно только что сорванные с гряды помидоры и огурцы, сыр и розовую ветчину, нарезанную тонкими ломтиками. Напоследок он выложил пару крупных кистей винограда. Одно из многочисленных положительных качеств Авдеева заключалось в том, что он полностью взял на себя все хозяйственные заботы, включая добычу съестных припасов.
– Черт, из-за тебя даже толком перекусить не успеем.
Он посмотрел на часы.
– Ладно, подождут. Вика, ты не против, если я приму внутрь сто граммов лекарства? Сама знаешь, мне этот стопарь все равно что слону дробина. Наоборот даже, будет лучше, если я прямо с утра поправлю слегка пошатнувшееся здоровье.
Он налил себе почти полный стакан.
– Твое здоровье, кума.
В два прикуса он расправился с огромным бутербродом. Вика вместо полноценного завтрака выпила стакан минеральной воды, есть ей не хотелось.
– Эй, сестричка…
Авдеев перестал жевать и внимательно посмотрел на подругу.
– Ты как-то подозрительно быстро оклемалась. Ты у нас, случаем, не симулянт?
Девушка достала зеркальце и принялась поправлять прическу.
– Ты, волчара, почто свои грязные руки распускал? – спросила она тихим голосом. – Облапил меня всю, живого места не осталось.
Авдеев в этот момент едва не подавился от негодования.
– Ну ты даешь! Сама же устроила с утра пораньше стриптиз, а теперь скромницу из себя корчишь? Если хочешь знать, у меня из-за тебя кровяное давление зашкалило выше всяких допустимых пределов!
– Ладно, не гони волну, – мирным тоном сказала Вика. – Сама не понимаю, что со мной происходит. Который раз приезжаю в Чечню, казалось бы, пора уж ко всей этой мерзости привыкнуть… Ничего не могу с собой поделать, всегда одно и то же… Понимаешь, как будто душа отлетает, не хочет она в этом гиблом месте оставаться. Сам же видел, какая я была. Ни грамма жизни, вылитый покойник, хоть бери да отпевай. А ты, говоришь, симулянтка… А с тобой такое случалось когда-нибудь, Толян?
– Всякое бывало, – угрюмо пробормотал Авдеев, собирая остатки припасов. – Трое суток меня молотили как боксерскую грушу. Три ребра сломали, а правая рука до сих пор плохо сгибается. В яме сидел, потом в подвале, кишащем крысами. Били редко, но зато кормили хуже собаки. Спасибо, хоть на работы не гоняли, а не то были бы мне полные кранты. Забыла уже, в каком виде ты меня в Москву доставила?
После чеченского плена Авдеев весил шестьдесят два килограмма при росте метр девяносто четыре. Свой законный центнер он набрал сравнительно недавно, месяца три назад.
– Так что можешь мне ничего не объяснять, дорогая. Ты думаешь, почему я вчера упился едва не до смерти? Потому что страшно, Викуля…
Он взвалил на широкие плечи сразу несколько объемистых сумок и вопросительно посмотрел на напарницу.
– Ну как, дойдешь своим ходом? Не свалишься по дороге? Тогда тронулись. Нам с тобой деньги за работу платят, а не за «ужастики», которые мы друг другу рассказываем.
ГЛАВА 32
Толян оставил Викторию в гостинице при российском представительстве, расположенном рядом с комплексом правительственных зданий. Она уже окончательно пришла в норму и хотела отправиться с ним, но Авдеев сумел настоять на своем. Инструкции дал жесткие: из номера ни шагу, двери на ключ, чужим не открывать. Сам он отправился в пресс-бюро отметиться, а заодно и разузнать у коллег-журналистов свежие новости.
