Вадим Россик - Репетитор
– Тихо! Слушай!
Я опустил мобильник и прислушался.
Из мрака еле слышно доносилась знакомая мелодия. Я сразу узнал задорную одесскую песенку «Как на Дерибасовской»:
Оц тоц перевертоц,
Бабушка здорова,
Оц тоц перевертоц,
Кушает компот…
Этот развеселый припев звучал синхронно с гудками в моей трубке. Не выключая телефон, я открыл калитку и осторожно пошел к зданию. Сашка, боясь отстать, уцепилась сзади за ремень и следовала за мной по пятам, поминутно утыкаясь в спину.
…Оц тоц перевертоц,
И мечтает снова,
Оц тоц перевертоц,
Пережить налет.
Было действительно жутко слушать легкомысленный мотивчик, шагая в кромешной тьме к зловещему дому. Наконец, мы поднялись на высокое крыльцо. Входная дверь была не закрыта на замок и при легком нажатии отворилась. Я, пользуясь экраном телефона, как фонариком, вошел внутрь. Песенка звучала где-то совсем рядом. С трудом разглядев при слабом свете у стены торшер, я включил его.
Сотовый Пастернака лежал на журнальном столике, стоящем перед угловым кожаным диваном на котором в огромной луже засохшей крови скрючился сам хозяин дома. Я нажал клавишу на своем телефоне, и эта неуместная здесь песенка, наконец, умолкла. После осмотра тела стало ясно, что Пастернака убили давно, скорее всего, вскоре после того, как мы расстались в интернет-кафе. Ему одним точным ударом перерезали горло. Профессиональная работа. Выходило, что неизвестный убийца из России сначала побывал здесь, поговорил с Пастернаком и на прощанье полоснул его ножом по горлу. Маленький человечек не отличался безумством храбрых и, конечно, сразу выложил все, что знал. Затем убийца навестил Хичкока, чтобы узнать от него, куда увезли Никасю. Наркоторговец, правда, оказался крепким орешком. С ним пришлось изрядно повозиться, но с помощью топора ответы на все вопросы были получены. Безголовый албанец явно просто попал под раздачу. Оказался не в то время не в том месте. О Кункеле убийце мог сообщить Пастернак. Возникал вопрос: откуда убийца узнал о самом Пастернаке?
Хотя мы с Сашкой уже валились с ног от усталости, я все-таки заставил себя доехать до Бонна. Наконец, увидев зазывные огни какого-то мотеля в пригороде этой бывшей столицы Федеративной Республики Германии, я свернул с автобана. Буквально засыпая на ходу, мы дотащились до номера и упали на широкую мягкую кровать. Бесконечно долгий, жаркий и кровавый понедельник закончился.
Утром меня разбудили радостные трели пичуг за широким окном. Я приоткрыл один глаз. Комната была залита ослепительным солнцем. Новый день обещал быть великолепным. Сашка еще спала, уткнувшись носом мне в подмышку. Вставать не хотелось. Все тело ныло после вчерашних нагрузок. Чтобы избавиться от боли в мышцах необходимо было размяться. Я бросил взгляд на девушку. Вымотавшаяся Сашка продолжала сладко посапывать на моем плече. Жалко будить девчонку, но надо. Нам предстоит семисоткилометровый путь до Парижа. Придется ехать на автомобиле. Поездом или автобусом будет слишком долго, а, если воспользоваться самолетом, я не смогу взять с собой оружие.
Я осторожно поцеловал подругу. Сашка только крепче обхватила меня руками, устраиваясь поудобнее.
– Просыпайтесь, мадемуазель, – нежно сказал я, целуя ее снова.
Сашка глубоко вздохнула и простонала:
– Ох… Поднимите мне веки…
– Вставай, моя панночка. Нас ждет не дождется Париж!
Девчонка недовольно сморщила нос, все еще не открывая глаз.
– Подумаешь, Париж! Просю, мерсю, форсю…
Пришлось применить более радикальные меры. Я стряхнул Сашкину голову со своего плеча и решительно сказал:
– Булкина, вставай! Мне пора на тренировку!
Сашка, наконец, открыла сонные глаза и промурлыкала:
– Ну, что ты все дергаешься, Сереженька? Если женщина не права – надо просто попросить у нее прощения. И вообще, у нас на заводе говорили: «водка – сила, спорт – могила!»
Она зевнула, потянулась и вдруг, сбросив одеяло на пол, оседлала меня.
– Попался? Сейчас вместе потренируемся!
10
После брачных игр мадагаскарских обезьян, как окрестила Сашка нашу утреннюю постельную разминку, мы зашли в кафе при мотеле и решили плотно позавтракать. Дорога предстояла не близкая, и нужно было основательно подкрепиться. Мы взяли вареных яиц, колбасы, сыра и целую гору сладких пирожков. Потом все это запили крепким горячим кофе. Теперь мы были готовы к новым подвигам. Отдохнувшая Сашка кокетливо стреляла лукавыми глазками по сторонам, пока я рассчитывался с кельнером. В летнем цветастом платье, с копной слегка вьющихся пшеничных волос, сверкая загорелыми стройными ногами – она была чудо как хороша! Видя, с каким восторгом на мою подругу смотрят молодые ребята за соседними столами, я почувствовал укол ревности. Настроение упало.
Заплатив за завтрак, мы направились к выходу. Сашка, гордо задрав нос, грациозно качая бедрами, шла рядом со мной, провожаемая восхищенными взглядами мужской половины постояльцев мотеля. На улице я не выдержал.
– Казанова! Поменьше задницей виляй! Вон, как мужики на тебя пялятся.
Сашка снисходительно улыбнулась.
– Тебе-то что, Сереженька? Пусть пялятся.
– Привлекаешь к нам не нужное внимание. А я, может, переживаю, – заметил я хмуро, открывая перед девушкой дверцу автомашины.
Сашка тут же обвила мою шею прохладными руками.
– Какой же ты дурачок, Сережка! Я только твоя и всегда буду только твоей! Ну, перестань дуться на меня, глупый!
Она чмокнула меня в щеку и села в БМВ.
Спустя некоторое время, когда мы уже мчались по дороге на юго-запад, Сашка вдруг тихо спросила:
– Сережа, ты меня любишь?
Я не ожидал такого вопроса. Мы с ней никогда не говорили о своих чувствах друг к другу. Честно говоря, я ждал и боялся такого разговора. Да, мне было хорошо с этой простой, открытой, веселой девчонкой. Но скоро, так или иначе, история с Никасей закончится. Что дальше? Что я могу дать Сашке Булкиной? Она ведь еще очень молода, а я уже в таком возрасте, когда обращение «молодой человек» начинает радовать. Ей нужен нормальный обеспеченный муж, семья…
– Люблю.
Сашка заулыбалась.
– Сильно-сильно?
– Нечеловечески! – буркнул я, вдруг разозлившись сам не зная почему.
Девушка нежно погладила меня рукой по щеке и все так же тихо сказала:
– Я тебя тоже сильно-сильно… Ты – мой генерал.
Она замолчала, задумчиво глядя в окно. Я постарался сосредоточиться на управлении автомобилем. Наш серый БМВ исправно глотал километр за километром гладкий асфальт прекрасных германских автобанов. Я направил машину по дороге Е44 в направлении Трира. Этот город был основан еще в шестнадцатом году до Рождества Христова при римском императоре Августе и носил название Аугуста Треверорум. Между прочим, Трир претендует на звание самого древнего города Германии, хотя с этим не согласны жители нескольких других мест. Город известен всему миру как место рождения Карла Маркса. Менее известно, что почетным гражданином Трира одно время был Адольф Гитлер.
Справа и слева вдоль дороги виднелись зеленые холмы. Кое-где на их вершинах располагались маленькие городки с торчащими колокольнями церквей, башни старинных замков или громадные мачты ветрогенераторов. Постепенно невысокие холмы превратились в покрытые густым лесом горы. Отвесные скалы сжали дорогу. По пути мы несколько раз пересекли медленно текущие воды Мозеля.
– Как же здесь красиво, Сережа. Мы как будто в сказке оказались, – восторженно проговорила Сашка, любуясь величественной гладью реки.
– Ты права. Природа просто волшебная, – согласился я с девушкой.
– Как ты думаешь, когда мы сможем поехать к моему отцу? – вдруг спросила Сашка.
Я пожал плечами.
– Вот закончим наши дела в Париже и съездим.
– Знаешь, для меня это будет настоящий праздник. Я ведь всю жизнь жду этого момента, – улыбнулась девушка.
– Давай сначала сделаем работу, получим деньги. Какой же праздник без денег? Так, будни…
Сашка недовольно нахмурилась.
– Какой ты, все-таки, Сережка, зануда! Приземленный и меркантильный! Вечно ты мне крылья обрываешь. Не даешь даже помечтать.
Я наставительно произнес:
– С тобой так и надо, а то ты потолок пробьешь на своих страусиных крыльях.
Девчонка посмотрела на меня с укором.
– Вот из-за таких как ты, Серый, люди и не летают!
Тем временем мы миновали, оставшийся в стороне, Трир. Следующим этапом нашего путешествия был Люксембург. Я вел машину уже несколько часов и планировал после Люксембурга сделать остановку для короткого отдыха. Где-нибудь возле Тьонвиля, уже во Франции.
– Слушай, а где в Париже мы будем искать эту Никасю? Это же, наверно, большой город? – задала новый вопрос Сашка.
– Очень большой. Пожалуй, самый большой в Европе.
