Вячеслав Денисов - Убийство с отягчающими
Выходит, что он ни делал, оценивалось Чубасовым вовсе не так, как виделось его заместителю, старающемуся пересесть в кресло первого зама.
Сразу после того, как на пленке прозвучало неоднократно воспроизводимое слово «предпринять» и воцарилась вынужденная тишина длиною в доли секунды, стали слышны два писка. Они звучали и тогда, когда Шульгин спрашивал, но их просто не было слышно. Их и сейчас можно обнаружить, если только порядком поднапрячь слух. Но все-таки слышно: «пи…», «па…»…
– Я тебе могу даже назвать две последние цифры телефонного номера, который набирал некто на мобильной трубке. Это «три» и «девять». – Отвалившись на спинку высокого кожаного кресла, Чубасов насмешливо прищурился и щелкнул зажигалкой. – Значит, говоришь, «оп, кто-то идет»?
Лицо генерала в табачной дымке казалось зловещей маской хохочущего Мефистофеля.
– Значит, Полянский под полным твоим контролем? Шульгин, скажи честно – я кажусь тебе идиотом?
– Товарищ… – сбился зам. – Нет же, конечно!
– Тогда я тебе ответственно заявляю, и ты должен воспринять это не как бред склонного к маразму старца. Под полным контролем не Полянский у тебя, а ты у Кряжина. А то, что ты успел раньше «важняка» к телу Гринева, – это просто его недоработка. Никто не безгрешен. Это тот случай из десяти, когда тебе удалось подумать о чем-то быстрее, чем ему.
Для генерал-майора только что стало откровением поведение Полянского. В тот момент, когда он разговаривал с капитаном «тет-а-тет», на том конце связи рядом с подчиненным Шульгина сидел еще кто-то и набирал номер на своем мобильном телефоне. Вероятно, дозвонился, раз Полянский вынужден был неожиданно прервать разговор.
Скверно.
Глава шестнадцатая
Выйдя из машины, управляющий казино «Эсмеральда» захлопнул дверцу и направился к крыльцу. Нажал в кармане на кнопку сигнализации, и компьютер включил все имеющиеся системы безопасности машины. Теперь на дорогую машину можно даже не смотреть. Система охраны на ней – выше всяких похвал. Приблизится к ней кто-то ближе чем на метр, тут же предупреждение: «Отойдите от машины». Если не послушается и подойдет, взвоет сирена. Короткая, наподобие той, что верещит рано утром, когда в продовольственный магазин заходит заведующий и снимает магазин с пульта вневедомственной охраны.
И каждый сигнал отображается на брелоке хозяина. Гаенко, проникни чужак в его машину, даже будет точно знать, через какую дверцу это проникновение осуществлялось. Хорошая сигнализация, из Швеции. Там, говорят, машины не угоняют – редкость это в поведении граждан. А потому педантичные шведы изготавливают сигнализации на импорт, как сопутствующий товар для своих авто.
Есть еще одна функция. Перестраховщики шведы постарались… Можно сесть в машину, отключив сигнализацию. Потом вставить в замок зажигания родной ключ с кодом. Подключить иммобилайзер, без которого машину не завести даже с родным ключом. Однако если не отключить систему безопасности, вещающую на пульт местной инспекции по безопасности движения, то минут через пять езды тебя засечет пеленг рыщущего в поиске подобных катаклизмов экипаж и отобьет охоту красть чужие машины. Или забывать сотрудничать с собственной системой безопасности.
А как иначе? Иначе нельзя. Машина стоимостью в восемьдесят тысяч долларов, исполненная по спецзаказу, должна оставаться у владельца как можно дольше.
Прошагав под внимательными взглядами охранников через створку детектора металла, Гаенко вышел в коридор и направился к самой дальней двери. Есть места в России, которые всегда успевают за западными веяниями. Это банки. И политика русских банкиров такова, что ныне банки в стране, занимающей сорок девятое место по уровню развития и доходам на душу населения, являются образцами для подражания тем, кто находится в первой тройке рейтинга. Мраморные стены, гранитный пол, мозаичные потолки – так в США, например, не все храмы украшены. Стекла – пуленепробиваемые, система безопасности – понадежнее, чем на машине Игоря Викторовича, и за каждым таким стеклом лицо, никогда не перестающее улыбаться. Есть должности, при которых постоянное наличие улыбки на лице обязательно, как прокладка на каждый день. Хозяйки этих улыбок их уже просто не замечают. Хоть прыгай вприсядку, хоть наклоняйся – улыбка не стряхивается. Стюардессы, те тоже всегда улыбаются, но эти улыбки больше похожи на послеоперационный незаживший шов. Резиновые. Возьми пальцами за щеки, сведи пальцы – улыбка исчезнет. Отпусти – щеки снова расползутся.
Дело в заработной плате. В некоторых банках девушки постоянно улыбаются от души, даже когда от них это не требуется. В месяц они получают, как весь экипаж воздушного судна вместе с первым пилотом и штурманом.
А здесь все улыбаются. Один Игорь Викторович никак не может выдавить хоть какое-то подобие жизнелюбия. Дойдя до дубовой двери с золоченой табличкой «Управляющий» и золотым же позументом по косяку, он нажимает на звонок.
Его, конечно, впускают. Во-первых, человек он здесь привычный, во-вторых, все равно до главного в этом заведении ему еще надо добраться. Сначала его встретят двое, они проверят документы и вновь проверят на наличие железа на теле. Теперь уже не рамкой, а ручным металлоискателем. Пропустят, и еще один рубеж обороны – приемная. Там сидит секретарша управляющего. Она единственная, кто не улыбается. Пиджак у нее распахнут, а за поясом рукоятка «ПСМ». На шпильках и в мини она никогда не ходит, все больше в туфлях на плоской подошве и в брюках. Кофе она не занимается, для этого есть секретутка с намазанными, как вареники клубничным вареньем, губами.
Эта неулыбчивая секретарша с пистолетом в миниатюрной кобуре за поясом – последний блокпост перед главным лицом в банке. Если ей человек не понравится, она тут же нажмет на кнопку крошечного пульта в кармане, в два раза меньшем, чем пульт Игоря Викторовича от «Вольво», и снова появятся двое из передней. Они возьмут посетителя за локотки и выведут вон. Могут даже объяснить по пути к выходу на улицу, чтобы тот здесь больше не появлялся.
Такая вот суровая жизнь за несколькими рубежами обороны у управляющего банком.
Но Гаенко пропускают везде. Есть указание: пропускать, предварительно выполнив с ним все мероприятия по линии СБ.
Секретарша, узнав Гаенко и прекрасно зная, что тот уже дважды проверен, все равно ощупывает всю одежду управляющего казино взглядом. И взгляд этот так проникающ и чувствителен, что в тот момент, когда он скользит по брючным карманам Игоря Викторовича, тот чувствует легкую эрекцию.
– Какими судьбами, Игорь Викторович? – приветствует один управляющий другого, и чувствуется в этом голосе некое понимание и близость. Не душевная, конечно, боже упаси, – деловая.
– Те четыре миллиона, которые я просил перевести, – напоминает Гаенко.
– Те четыре, что без четырех тысяч и двухсот долларов? – уточняет хозяин просторного, пахнущего ванилью кабинета.
– Я хотел бы, чтобы три с половиной были переведены на другой счет.
– Да нет проблем, – удивляется банкир. – Неужели вы видите проблему настолько серьезной, что даже не решились распорядиться об этом по телефону? Игорь Викторович, мы слуги народа. Ваше желание для нас – руководство к действию. Впрочем, перейдем сразу к делу. Я лично распоряжусь.
Гаенко провел руками по волосам и чуть потемнел лицом.
– Три миллиона и пятьсот тысяч долларов. Вот номер счета и реквизиты банка. – Он переложил бумажку из кармана пиджака на стол и просяще посмотрел на хозяина кабинета. – Он в Австрии. Я могу рассчитывать, что деньги будут переведены завтра?
– Конечно. – Банкир смахнул бумажку в ящик стола и поправил лацканы сбившегося пиджака. – У вас проблемы? Впрочем, это не мое дело. Был снова рад иметь с вами дело. О деньгах не беспокойтесь. Да, чуть не забыл. Вклад на предъявителя?
– Там указано. – И Гаенко показал глазами на столешницу, под которой скрывался ящик с бумажкой.
– Два с половиной процента за услуги банка, – быстро подсчитал на калькуляторе часов банкир, – это… Восемьдесят семь тысяч пятьсот долларов. С какой суммы прикажете забрать?
– С оставшейся здесь, – дернул щекой Гаенко и поспешил откланяться.
Усевшись в машину, управляющий казино включил зажигание и выехал на Мясницкую. Вот он, сорок седьмой дом. Аппарат Уполномоченного по правам человека в России. После банка прямо-таки хочется зайти и излить душу. Такого чудовищного нарушения прав Гаенко, сколько жил на свете, не встречал.
По дороге вынул из кармана трубку.
– Алло, это я. Все сделано. В среду деньги будут на указанном счету.
– Хорошо. Я вас понял, – был ответ. – Если будет необходимость, я на вас выйду.
Он выйдет на него, если вдруг у него появится такая необходимость! Тварь продажная…
«После всего того, что сделано, ты еще захочешь выйти на меня?!»
