Сергей Зверев - Мастер ликвидаций
3
В доме царила такая тишина, что без малейшего усилия можно было услышать шелест листвы раскинувшихся под окном яблонь. Кресло-качалка, камин, хорошие сигареты и, главное, давно забытое чувство умиротворенности – об этом можно было только мечтать. Казалось, здесь, в этом забытом богом местечке, время остановило свой бег. И, если бы не телевизор в углу да не электронные часы на нем, вряд ли можно было бы с полной уверенностью сказать, какой на дворе век: двадцатый, двадцать первый или, к примеру, девятнадцатый?.. Эх, если б еще не мысли о дочери! От них на душе теплее, но одновременно понимаешь, как безнадежно ты далек от нормальной человеческой жизни.
«А может быть, просто старею…» – грустно усмехнулся Павел и бросил короткий взгляд на часы.
На табло светилось «8.46», но Павел никак не мог заставить себя расстаться с удобным креслом. Ночь он провел в этом заброшенном особняке, но, вопреки ожиданию, совершенно не выспался и не отдохнул. Как ему хотелось плюнуть на все и помчаться в Москву, принять душ, повалиться в родную постель! А Пономарева отдать на растерзание людям Саранского. Пусть допрашивают по полной программе, пусть вырывают у него признание: на кого эти ребятишки пахали и сколько бабок получали за свою грязную работу.
Именно так Павел и собирался поступить, но в последний момент передумал. Все утро он размышлял о Пономареве и пришел к мысли, что их судьбы в чем-то схожи. Обоим, в силу определенных обстоятельств, пришлось стать палачами, обоим приходилось убивать по приказу. Только у Павла, в отличие от Пономарева, не было никаких шансов вырваться из адского колеса. А вот Пономареву он мог дать такой шанс.
«Если расскажет мне все, я не сдам его Саранскому. Россия велика, пусть катится на все четыре. Документы можно сделать любые, были бы бабки. А с чистыми документами проще начать новую жизнь… – откинувшись на спинку кресла, Павел вновь закрыл глаза и принялся мысленно убеждать себя, что поступает правильно. – Может, когда-нибудь и мне повезет так же. Недаром говорят, что жизнь – это бумеранг… Нет, я сделаю это не ради себя, а ради Светланки. Пусть даже она об этом никогда не узнает…»
Он грустно усмехнулся, представив себе реакцию Маргариты, окажись она рядом. «Какого черта ты ударился в благотворительность? – спросила бы она. – Господи, Павел, хватит витать в облаках! Да посмотри на рожу этого бандита! Как только ты его отпустишь, он пристрелит тебя из-за угла!»
Увы, столь страстного монолога сегодня он не услышит. Даже по телефону. Во время потасовки Пономарев наступил на свой сотовый да так «удачно», что тот приказал долго жить. Других средств связи в доме не оказалось. А звонок Маргарите был бы более чем кстати.
«Интересно, думает она сейчас обо мне, беспокоится или нет? – вопрос поставил Павла в тупик. В любой другой момент, зная характер Маргариты, он ответил бы: – Если это – в сфере ее личных интересов, то да, беспокоится. Если нет – и пальцем не пошевелит… – Но сейчас не хотелось думать о ней плохо. – Конечно, беспокоится, – решил Павел. – Мы хоть и разные, но, если погибнет один, вряд ли выживет другой… Вот черт, пошли третьи сутки, как Маргарита ничего обо мне не знает!» – от этих мыслей сон как рукой сняло. Вскочив с кресла, он сделал несколько дежурных упражнений – поприседал, отжался, помахал руками – и бросился к умывальнику.
Холодная вода окончательно привела его в чувство. Даже появился аппетит. Однако в холодильнике, кроме банки рыбных консервов, полбуханки хлеба, завернутого в целлофановый пакет, и бутылки водки, ничего не оказалось. Пришлось довольствоваться наспех сделанными бутербродами. Соблазн пропустить хотя бы стопарик был велик, но от водки решил отказаться. Предстоял нелегкий разговор с Пономаревым, да и в Москву возвращаться пора…
Волею судьбы в эту ночь Пономареву пришлось примерить на себя шкуру своих жертв – ночь он провел в том же подвале, где несколько дней ждал своей участи Павел. Нет, это не было местью. Просто более надежного места в доме не оказалось. Оставить же его рядом с собой заведомо означало бы не сомкнуть глаз. На такое Павел пойти не мог. Хотя вчера Пономарев выглядел изрядно потрепанным, в запасе у него оставалось предостаточно сил. В этом Павел убедился, когда, спустившись в подвал, обнаружил пленника совсем не в том месте, где оставил. Мало того, что Пономарев отполз к окну, так еще и надыбал где-то осколок бутылки. Благо, руки у него были связаны не веревкой. Так уж вышло, что веревки Павел не нашел. Вместо нее пришлось воспользоваться той же проволочной удавкой, которая оборвала жизнь Макса.
– Мои соболезнования по поводу зря потраченных усилий, – не удержался от иронии Павел.
В ответ Пономарев лишь злобно сверкнул глазами и отбросил осколок в сторону.
– Что дальше? Сам пойдешь или тебя волоком тащить?
С губ Пономарева слетел смешок сумасшедшего:
– Не понимаю, – пробормотал он, успокаиваясь. – Какого хрена тебе так везет? Чем ты лучше? Почему ты, а не я?
Его тон мог означать только одно – сопротивляться Пономарев не будет. Павел помог ему встать, развязал ноги и указал на лестницу:
– А теперь, с дистанцией в два шага, давай за мной. Там и потолкуем.
Он поднялся первым, дождался, когда выберется Пономарев, и направился в гостиную. Там, кивнув пленнику на кресло, подошел к магнитоле и, сунув в нее кассету, включил запись.
– Э-э, так не пойдет! – запротестовал Пономарев.
Павел опустился в кресло напротив и спокойно заметил:
– Выбор у тебя невелик: или все выкладываешь и мотаешь куда глаза глядят, или… Меня, например, больше устраивает первый вариант. А тебя?
Пономарев недоверчиво прищурился.
– Неужели собираешься меня отпустить?
– Собираюсь. Но только в том случае, если скажешь правду.
– А если совру?
– Не советую. – Павел вытащил пистолет и, сняв его с предохранителя, положил на стол перед собой.
Пономарев опустил голову, ненадолго задумался, потом с вызовом посмотрел Павлу в глаза и негромко проговорил:
– Хорошо. Спрашивай.
Павла немного удивила легкость, с которой Пономарев согласился давать показания, но, с другой стороны, что ему оставалось делать? Расплачиваться жизнью за чьи-то грехи? Ради чего? Все равно к званию «Героя России» не представят. Да и кому нужно это звание в гробу? Надеяться на то, что Павел смалодушничает и не спустит курок, было глупо. Профессионалы так не поступают. А поскольку Пономарев и сам был профессионалом, то прекрасно понимал, что за чем может последовать.
– Как давно существует банда? – начал Павел.
– Наша группа – больше года.
– Сколько человек в нее входит?
– Трое.
– Ты, Макс и… Кто третий?
– Дриневский.
– Майор РУОПа? Это тот, которого сняли снайперским выстрелом?
Пономарев отвел глаза.
– Именно так.
– Дриневский был у вас за старшего?
– Да.
– Почему его убрали?
– Засветился. Да и с шефом, говорят, любил поцапаться. Вроде из-за бабок, но точно не знаю. Меня в такие подробности не посвящали.
«Что это за организация такая: мочат друг друга, как дикари на охоте», – подумал Павел и спросил:
– Какого рода задания вам поручали?
В ответ Пономарев криво усмехнулся.
– Тебе бы только в МУРе работать. Уж больно гладко стелешь.
– У нас мало времени, – поторопил Павел. – Давай по делу.
– А если по делу… – Пономарев на секунду задумался. – Сам знаешь, все крутые нынче в стратеги переквалифицировались, депутатскими креслами пообрастали, банками… Черновая работа им уже в лом. А другим способом зарабатывать не научились. Вот мы им и понадобились.
– Кому им?
– Да возьми любого…
Павел начал заводиться, и Пономарев почувствовал это.
– Я всего лишь исполнитель, – торопливо проговорил он. – Мне приказали – я сделал дело, получил бабки и отвалил до следующего задания. Знаю, что всем заправляет очень крутой мужик. Работает грамотно. Школа ФСБ чувствуется, но утверждать не буду. Лично я его в глаза не видел и пива с ним не пил… Инструкции – как и что делать – получали от посредника, который названивал Дриневскому. Ну, а тот подключал к работе нас. Только не думай, что все так просто. Наша тройка – в команде не единственная. Есть еще три или четыре. А может, и пять. В связке мы никогда не работали. Каждая группа – сама по себе. Так что даже если кто-то завалится, при всем своем желании сдать других не сможет…
Павел обвел гостиную выразительным взглядом:
– Может, станешь утверждать, что и этот особняк ничей, вроде как колхозный?
– Наверное, чей-то. Но мне это по фиг. Для нас он был перевалочным пунктом. Сюда привозили похищенных.
– Только сюда?
– А зачем лишние хлопоты? Чего бояться? Тот, кто платит выкуп, в милицию не обращается. А кто не платит… Сам понимаешь.
– И часто выпадала такая работа?
– Раз в месяц.
– В остальное время дом пустует?
