Андрей Ильин - Ловушка для героев
— Приказывать не хочу! Это дело добровольное. Потому что совершенно безнадежное, — сказал командир. — Максимум, что могу обещать, — это полчаса не самой веселой жизни. Без продолжения… Ну что, желающие найдутся? Тогда желающим — шаг вперед.
Желающие нашлись. И шагнули из строя.
— Боевая задача ясна?
— Так точно! Ясна!
— Надеюсь, понимаете, что обратного хода не будет? И вообще ничего не будет.
— Так точно! Понимаем!
— Ну тогда смотрите… Тогда на вас вся надежда… Тогда будем ждать, как вы управитесь… Капитан Кудряшов.
— Я!
— Значит, так, «замок», отдели им по одной обойме от боезапаса каждого бойца и еще подкинь гранат. Десятка два. Нам они все равно не помогут, если они лопухнутся…
— Отделить по одной обойме…
Бойцы вытащили из подсумков автоматные рожки. Передали их по рукам. Капитаны рассовали их по подсумкам и карманам.
— Ну, ни пуха…
— Разрешите идти, товарищ майор?
— Идите. И если можете — возвращайтесь.
— Постараемся…
Бойцы дозора отошли на несколько шагов и пропали, как сгинули в густой листве. Но прежде чем пропасть, еще раз оглянулись и взмахнули рукой.
Вот и все прощание…
— Всем быть готовыми. Всем — ждать. Ждать трудно. Особенно когда не знаешь, сколько ждать. И если не ждешь ничего хорошего… Минута. Вторая… Десятая… Пятнадцатая…
— Где они сейчас могут быть?
— Метрах в семистах. А может быть, уже и дальше…
Дозор был ближе. Много ближе. Всего-то в полукилометре. Дозор наблюдал копошащихся за деревьями вьетнамцев, разбив наблюдаемое пространство на сектора.
— Видишь?
— Вижу.
— Сколько?
— Бойцов десять-двенадцать.
— У меня десять-двенадцать. Итого — больше двух десятков. По дюжине на брата.
— Не мало.
— Сколько есть…
— Ну что, с ходу?
— Давай с ходу… Один хрен…
— Тогда — на счет «три»!..
Дозор вступил в бой, разом забросав прочесывающего местность противника гранатами и осыпав его строй градом выпущенных из автоматов десятков пуль. Дозор стрелял не для того, чтобы попасть, не для того, чтобы нанести врагу урон в живой силе, — для достижения максимально возможного шумового эффекта. Чем больше шума, чем интенсивней стрельба — тем выше вероятность, что противник поверит в реальность прорыва. Не настоящего — ложного прорыва, который должен был отвлечь на себя основные силы противника. Должен был облегчить задачу, расчистить путь бойцам того, настоящего прорыва…
— Ну что, шагнули?
— Шагнули!
Два бойца, составлявшие дозор, одновременно вскочили на ноги, одновременно бросили еще несколько гранат и, стреляя на ходу из автоматов, побежали, часто приседая, неожиданно и резко меняя направление движения, прыгая из стороны в сторону, падая, откатываясь вбок и снова, но уже в другом месте, вскакивая на ноги.
Побежали не для того, чтобы куда-то прибежать. А для того, чтобы выгадать несколько лишних минут. Несколько лишних минут жизни. Назначенной исключительно для того, чтобы, прыгая, падая, откатываясь и поднимаясь, пробежать еще несколько десятков метров.
— Слева автоматчик!
— Вижу!
— Справа…
Еще по гранате в подозрительно шевельнувшиеся в стороне кусты. И еще по одной вперед, расчищая дорогу. И еще по одной… Не экономя, не думая о завтрашнем дне. Которого все равно не будет…
— Прямо двое!
— Слева!
— Справа!
— Прямо…
Главное, чтобы стрельба и взрывы не утихали. И чтобы они смещались в сторону, определяя направление движения прорывающейся группы.
Еще две гранаты. И длинные автоматные очереди вдогонку. И несколько неприцельных выстрелов из пистолета…
— Сколько они воюют? — спросил командир.
— Уже одиннадцать минут.
Одиннадцать минут для подобного боя было много. Очень много.
— Продержаться бы им еще минуты три-четыре…
Одна.
Две.
Три…
Новая серия взрывов. И длинная пауза. Неужели все?
Длинные очереди. Но уже только одного автомата. И уже не смещающиеся.
— Приготовиться к бою. Пленных — в голову наступающего отряда.
Чтобы если и принимать выстрелы, то вначале не в свои, а в их тела. Чтобы прикрыться ими как живой броней от летящих навстречу пуль и осколков. И чтобы пробить ими бреши в возможных минных полях.
— Если что, если они станут разбегаться — клади их на месте. Без всякой жалости!
— Есть, командир!
Ну что ж, на войне как на войне! И даже без войны — как на войне!
Еще одна длинная очередь. Еще одна. И одиночные, один за другим, выстрелы. Как точки в азбуке Морзе.
Точка — пауза.
Точка — пауза.
Точка…
Сигнал!
Значит, еще живы. По крайней мере один жив!
Значит, еще несколько мгновений продержится!
— Всем вперед!
Первыми — подталкиваемые в спину недобрыми взглядами и дулами автоматов — американцы. Недобрыми — потому что добрыми, когда в эти спины придется того и гляди стрелять, невозможно. Потому что иначе курок не нажмешь.
Следом — группа прорыва. Те, которым придется гасить огневые точки врага. Своими телами, после тел американцев, гасить…
За ними — командир и «носильщик». И самое главное — «груз».
Последними — арьергард, прикрывающий тылы.
— Пошли?
— Пошли!
Пригибаясь и прикрываясь стволами встретившихся деревьев, отряд двинулся вперед. Все быстрее и быстрее…
— Чисто?
— Чисто! На удивление чисто! Две тысячи пятьсот метров вперед.
— К повороту на азимут сто десять.
— Есть к повороту на азимут сто десять! Поворот. И снова — «ходу»! Как можно быстрее и как можно дальше от места боя. От места, где в неравной схватке в полном составе пал прикрывающий ложный плацдарм дозор.
— Сбоку двадцать — противник!
Залечь, замереть, переждать проход спешащего к месту отвлекающего прорыва небольшого отряда вооруженных вьетнамцев. Выждать еще пару минут. Оглядеться, подняться и продолжить прежний путь.
Быстрее!
Быстрее!!!
— Сзади двести восемьдесят противник!
— Уйти тихо невозможно?
— Невозможно. Они идут прямо по следу! Все-таки достали, все-таки ухватили в последний момент!
— Арьергарду принять бой! Всем остальным — бегом марш! Бегом! Бегом! Бегом!..
Под аккомпанемент звучащих в тылу выстрелов. Оторвались! Кажется, оторвались…
И даже догнавший основную группу арьергард.
— Все живы?
— Все!
— Противник?
— Бойцов пять. Скорее всего «левые». Которые случайно заметили наше продвижение.
— Всех?
— Всех!
— Других не видели?
— Нет.
— К повороту на азимут сто восемьдесят… Девятьсот метров вперед.
— Противник слева восемьдесят… Чтоб их всех!..
— Боевому охранению принять бой. Всем остальным — продолжать движение. Капитану Кудряшову, капитану Синицыну оставаться на месте!
На месте? «Замку» на месте? И «носильщику»…
«Носильщику» на месте?!
— На месте!
Командир, «замок» и переносчик и ответственный хранитель «груза» отделились от группы.
— Нас не ждать! Через пятнадцать минут мы вас догоним!
Похоже, командир решил сбросить «груз»! Похоже, дело совсем дрянь, если он решился на такое! «Груз» оставляют только тогда, когда нет другого выхода. Бросают, чтобы потом, уведя за собой погоню — вернуться. Или чтобы сообщить командованию координаты места сброса. Если хоть кто-нибудь останется в живых. Или просто бросают, чтобы его никто и никогда не нашел! Чтобы в первую очередь его не нашел противник!
Похоже, командир не верит в благополучный исход побега.
Похоже, благополучного исхода не будет…
— Здесь! — сказал командир указав на обширную грязевую лужу, густо заросшую мелким кустарником. — Здесь его сам черт не найдет.
Разведчики сняли подсумки и вещмешки. Расчехлили саперные лопатки.
— Ты в охранение. Мы — работаем…
— Есть!
«Замок» встал в охранение.
По упавшему стволу дерева, чтобы не оставлять на прибрежной грязи следов, разведчики сошли в воду. И из конца в конец пересекли лужу.
— Здесь?
— Здесь…
Копали в самом глубоком месте. Копали интенсивно, чтобы грязевидная земля не успевала затянуть воронку.
— Может, хватит?
— Нет, давай еще на полметра. Чтобы наверняка.
Зарылись еще на полметра, буквально заныривая во взбаламученную воду с головой. И копая, копая, копая…
— Все! Давай! Пока яма не затянулась. «Груз» уложили на самое дно прямо в вещмешке, для верности засунув в него пару камней. Под мешок протолкнули две гранаты с разжатыми усиками предохранительных колец. Сами кольца привязали к вещмешку. Теперь всякий случайный человек, надумавший поинтересоваться содержимым мешка, был обречен на смерть. А его содержимое — на уничтожение.
Воронку забросали землей, притоптали. Нагребли еще земли и еще раз притоптали. И разгладили руками.
