Горец. Оружейный барон - Старицкий Дмитрий
— Ты шантажируешь меня, Савва? — принц поднял бровь. — Это не я хочу, это империя в лице ГАУ [19] хочет.
— Никак нет, ваше высочество, никакого шантажа — голый расчет. Семьсот станков или три тысячи слесарей и лекальщиков высокой квалификации. Лучше станки, потому как на них реально делать взаимозаменяемые детали рабочими средней квалификации. А то и учениками. К тому же почти всех высококвалифицированных рабочих мы из окопов уже повыдергали. Брать их больше неоткуда.
Принц протянул руку, в которую я поторопился вложить требование. Он просмотрел весь список, поцыкал недовольно зубом. Покачал головой и размашисто подписался под листком. И сказал строго, возвращая мне бумаги:
— Ну, если ты не дашь пулеметов, Савва, то тебя самого из твоего же пулемета расстреляем на главной площади.
— И строителей надо, — добавил я. Выбивать так выбивать, куй железо, пока оно горячо. — Только не пленных — у нас производство секретное. Пока лето, можно и под открытым небом пулеметы клепать, но осенью дожди зарядят… А сколько времени до той осени осталось?
Принц устало выдохнул и что-то записал у себя в перекидном календаре.
— Надеюсь, это все? — с надеждой спросил он.
Ага… два раза… держи карман шире, твое высочество…
— Кирпич нужен на новые цеха. Стекло. Оцинкованная жесть на кровельные работы. Деньги…
— Деньги… — хмыкнул принц. — С деньгами, Савва, и дурак все сделает.
Шутит его высочество. Уже хорошо…
22
Рабочих на завод я набрал по воинским частям и госпиталям. Свыше двух с половиной сотен высококвалифицированных мастеров-металлистов самых разных специальностей нашел. Это не считая увечных инвалидов и стариков пенсионного возраста, которых мы определили наставниками молодежи в нашей системе ФЗО. [20]
Во многих воинских частях, особенно тыловых, солдат-умельцев мне отдавать категорически не хотели. Но я был уже далеко не тот Савва Кобчик и не стеснялся подключать административный ресурс. После окрика из дворца такие вопросы быстро утрясались сами собой. А вокруг меня заклубилась аура шибко блатного и очень влиятельного перца. Знакомства со мной стали искать перспективные полковники, а незнакомые мне офицеры первыми отдавать на улице честь. Чем я и пользовался в корыстных интересах, предлагая «по великому блату» устроить партию пистолетов системы Гоча прямо с завода без коммерческих наценок торговли, которая без зазрения совести увеличивала цену как минимум на треть. Пользовались торгаши тем, что этот пистолет официально не стоит на вооружении.
Я же толкал их «по цене производителя», но… оптом. Не менее трех десятков пистолетов с полным обвесом в партии. При этом сам завод не терял ни копейки своей плановой прибыли. Одно время даже кобур деревянных не хватило. Пришлось гонца засылать к маркграфу во Втуц за дополнительной партией.
Слух о таком гешефте среди офицеров ольмюцкой армии распространился со скоростью лесного пожара, и вскоре мы не только распродали весь склад готовой продукции, но имели авансированный портфель заказов вперед на полгода. Самая крупная партия была заказана от дивизии полевого укрепрайона, где казенные пистолеты Гоча офицеры зажали разведчикам. Оказалось достаточно кронпринцу лишь выразить начдиву свое легкое неудовольствие этим фактом, и…
Однако на будущее мы с Гочем пистолеты, которые отправляются в открытую торговлю, и пистолеты, которые идут по армейскому заказу (в основном через службу второго квартирмейстера) сделали несколько разного дизайна, при полном сохранении конструкции. В основном это коснулось внешнего вида рукояти. И теперь вся линейка называлась так: автоматический пистолет системы Гоча, модель 1 — это шестизарядный, который мы уже сняли с производства. Модель 2 — десятизарядный старого дизайна (он же в просторечии солдатский). И модель 3 — десятизарядный нового дизайна (он же офицерский). Все в одном калибре под патрон 6,5х25 миллиметров. Надеюсь, хоть таким образом у солдат-разведчиков пистолеты отбирать офицеры больше не будут. Все же когда тишком — это одно, а когда всем сразу зримо — совсем другое. Тем более что «солдатский» пистолет в свободную продажу перестал поступать.
Рецкий маркграф, как и обещал, прислал на завод три десятка рукастых и грамотных пацанов лет шестнадцати. Как правило, сирот. Да и мы в Будвице почти столько же набрали из неполных семей, отдавая предпочтение детям, у которых отцы пали на фронте за отечество. Казарму с классами для них устроили рядом с детским садом, в одинаковую форму одели и на довольствие поставили. Воспитателей им нашли в госпитале среди увечных рецких стрелков, отдавая предпочтение орденоносцам — на пацанов это положительно действует…
Но это я опять вперед забежал…
Вот только чего мне это все стоило… Две недели я уже в городе, а к семье так и не выбрался, хотя соскучиться успел. С утра и до ночи мотаюсь, как белка в колесе. Точнее, в карете. Дома только ночую, да и то не всегда — чаще в заводоуправлении, в котором Гоч мансарду жилую надстроил. Там хоть ужин себе готовить не надо. Обслуга на то дежурная есть. Судя по томной походке смазливой ночной горничной, подозреваю, что она Гочу оказывает и некие дополнительные услуги. Пока только подозреваю — свечку не держал, а на людях она пределов допустимого поведения не преступала.
Да и с самим Имричем там можно спокойно перед сном поговорить без помех — он совсем перебрался на жительство на завод. Время на дорогу считает нерациональной тратой. Наваял за несколько недель — хорошо, что только на бумаге, — с десяток автоматических пистолетов самых разнообразных конструкций, но… уродцев, место которым только в кунсткамере. Уж больно монструозно они выглядели, типа японского «Намбу». Я даже начал подозревать в Гоче кавказские корни — там тоже просто обожают большие пистолеты.
— Это так… Полет фантазии, — объяснил он мне, немного стесняясь своих любовно изготовленных чертежей. — Отдых от заводских трудов.
— У тебя какие обрезки одиннадцатимиллиметровых стволов остаются? — перебил я тему, а то Гоч стал настраиваться петь оду технике до утра.
— Почти двадцать сантиметров где-то. А что?
— Тогда смотри… — стал я черкать бумагу.
И нарисовал я ему в разрезе ни много ни мало, а хорошо знакомый мне по дому пистолет Токарева, тот, который «ТТ». Простой, технологичный, во время Великой Отечественной войны его подростки напильниками пилили, и ничего так… враг не жаловался. Есть, конечно, конструкции и проще — тот же пистолет Макарова, к примеру, но там за простоту эксплуатации платили жутким геморроем в производстве. Вот этого нам точно не надо. Пусть деталей будет побольше, но сами детали попроще. Да и сталь для «макарки» требовалась специфическая. Единственное, что я изменил в ТТ, — это браунинговый дизайн с его неудобной рукояткой облагородил элементами «правительственной модели» кольта. Получилось красиво, стильно и удобно.
И пока у нас нет прочного тонкокатаного листа, заряжание пистолета изобразил от обоймы, как на тех же пистолетах Гоча, в постоянный магазин, но… в рукоятке. На семь или восемь 11-миллиметровых патронов.
— Ну и зачем нам конкурент пистолета, который у нас фактически на потоке стоит? — задумчиво произнес Имрич и посмотрел на меня очень выразительно.
Разве что согнутым пальцем мне по лбу не постучал.
— Чтобы быть первыми, — ответил я. — Первыми в этой компактной схеме. Когда сделаем нормальный сменный магазин — это будет революционный прорыв. И ты, Гоч, войдешь во все энциклопедии мира, — посулил я ему печенюшек на будущее.
Да, как-то Гоч все же мое воспитание пересилил и заставил общаться с ним на «ты».
— Револьверный патрон, конечно, можно переснарядить бездымным порохом, — почесал Гоч подбородок, — но это дурное дело. ГАУ за свой револьвер держится крепко. Согласились только слегка ствол укоротить. И все. Нам нужен совсем новый патрон. Без закраин. С капсюлем центрального боя. А это уже совсем другие углы нарезов в стволе. Проще сделать новый ствол с нуля. Так что не спасут нас обрезки стволов крупнокалиберного пулемета. Разве что делать из них компактный гражданский револьвер. Коротенький. Зарядов на пять в барабане под старый массовый патрон.
