Сергей Зверев - Сотворение мира
Глава 40
Над восстановлением агдамского детского дома пришлось потрудиться немало. Это относится и к тем, кто спонсировал столь благое дело, и к тем, кто клал кирпич, вставлял стекла и выполнял прочие работы. Но делалось все на совесть. Случайные люди здесь не участвовали, так что результаты были видны – все выглядело прочно, надежно, добротно.
Новые полы блестели свежим, еще не истертым ногами покрытием, окна были прозрачными, незапыленными, а новенькие парты и стулья словно бы говорили о том, что все плохое позади. Руководство позаботилось о том, чтобы повсюду стояли горшки с цветами, а художники постарались над тем, чтобы стены украсили росписи. Вот тут уж было на что посмотреть. Горные вершины, красивые дома, храмы – красоты родного края сверкали яркими красками, радуя гостей и хозяев. А ими являлись конечно же дети.
Сегодня в актовом зале некуда было и яблоку упасть. На сцене шло представление, организованное силами руководства и воспитанников детского дома. Это была именно та постановка, которая в прошлый раз была прервана обстрелом. Как и тогда, дети в поролоновых костюмах изображали фрукты, а заведующая пребывала в костюме червяка-вредителя.
Спектакль в зале, красиво украшенном гирляндами из осенних листьев, букетами цветов, подходил к концу.
– Быстро лето улетело перелетной птицей вдаль, – декламировал Роберт, – осень чудно расстелила увядающую шаль. Вмиг заворожила взоры огневой своей листвой, колоском, созревшим в поле, пожелтевшею травой.
Подошла очередь Зары:
– Одарила гостья-осень урожаями плодов, моросящими дождями, кузовком лесных грибов…
– Так давайте славить осень песней, пляской и игрой, будут радостными встречи, осень, это праздник твой! – закончили дети вместе, взявшись за руки.
Снова, как и в тот раз, кроме местных, в зале восседали прибывшие на праздник представители армянской диаспоры. Естественно, не обошлось и без Левона Казаряна. На его деньги и был, собственно говоря, восстановлен многострадальный детский дом. Он не пожалел средств для того, чтобы теперь комплекс выглядел лучше прежнего.
Бизнесмен сидел в первом ряду и, улыбаясь, кивал произносившим свои речевки детям. Рядом с ним находился и Локис – Казарян пригласил своего спасителя в гости.
– Как все-таки приятно видеть, что дети сыты, одеты и находятся в приличных условиях, – тихонько произнес самый известный уроженец Агдама, – вот уж на такое благое дело никаких денег не жаль.
– Это точно, – кивнул сержант, думая о том, что если бы он сам располагал такими суммами, то также не поскупился бы на детишек.
Но, к сожалению, финансовые возможности десантника были куда более ограниченными.
– Талантливые дети, что ни говори, – продолжал комментировать Левон, – я вообще часто замечаю, что те, кто с детства лишен родительской ласки и внимания, часто оказываются куда более успешными, чем их благополучные сверстники.
– Жизнь сама научит, – произнес Локис, – если зубами не вцепишься, то в пролете можно остаться.
На задних рядах сидел и Фазиль Аббасов. Он и сам удивлялся тому, что происходит. Действительно, случай был поистине уникальным – впервые за долгие годы хоть на один день, но он попал в родной город. С одной стороны, это не могло не радовать, а с другой – в очередной раз вынуждало задуматься на тем, как же несправедливо устроен мир.
Он думал о том, почему же так получается, что, родившись и прожив большую часть жизни здесь, сейчас он, как и многие другие, вынужден жить в другом месте? Впрочем, понимал Фазиль, это относилось ко всем людям, ставшим беженцами по обе стороны армяно-азербайджанской границы…
Он уже успел походить по городу. Что-то он узнавал, а что-то было для него совсем незнакомым, а то и печальным. Многие здания, да что говорить – целые кварталы и улицы практически исчезли, превратившись в руины. На месте других, не переживших войны, теперь находились пустыри или новые строения…
Фазиль покачал головой, пытаясь прогнать слезы, выступившие на глазах. Глядя на мальчика на сцене, он думал о том, что его собственный сын уже был бы таким, как этот непоседливый мальчуган, так хорошо выступавший на празднике урожая. Он вздохнул, рассуждая, что ведь и у него все могло бы сложиться иначе. Да, Аббасов мог бы жить нормальной жизнью, иметь семью. Если бы не тот злосчастный день…
Аплодисменты и возгласы одобрения наполнили зал.
– Молодцы!
– Браво!
Аудитория не стихала. Люди, переполненные чувствами, вызывали «артистов» на сцену. Смущенные дети, ведомые «тетей Ануш», вышли и поклонились. Затем они удалились, крайне довольные собой.
– Как тебе, Владимир, представление? – повернулся Казарян к десантнику.
На его лице было написано такое удовольствие, словно это он поставил номер.
– Молодцы, – кивнул Локис, – хорошо выступили.
– Вот именно! Отлично выступили.
Люди выходили из зала, шумно обмениваясь впечатлениями. Локис двинулся в раздевалку. Он хотел поговорить с Робертом.
Раздевалка оказалась неподалеку, и сержант постучал в дверь.
– Входите! – донесся оттуда голос.
Десантник вошел в помещение. Мальчик стоял голый до пояса, только сняв свой «фруктовый» костюм.
– Классно выступили, – кашлянул Локис, – мне понравилось.
– Спасибо, – улыбнулся Роберт, пожимая руку.
– Послушай, а костюмы вам кто делал? – поинтересовался миротворец.
– Как это кто? Сами шили, – с гордостью ответил детдомовец.
Они присели на лавочку.
– Ты знаешь, – задумчиво говорил Роберт, – я теперь многое понял. Например, то, что не все азербайджанцы враги.
– Да что ты? – с сарказмом покачал головой собеседник.
– Да-да, – не заметил иронии подросток, – мне теперь стыдно за свое поведение. Тем более когда оказалось, что те, кто участвовал в этой истории, – вообще чужаки.
– А помнишь, я же тебе говорил, что у террористов нет национальности? Так оно и оказалось.
– Да…
Локис открыл было рот, чтобы продолжить разговор, но тут дверь распахнулась, и в помещение вошли Фазиль и Параджанян.
– Так вот вы где! – обратилась женщина к миротворцу. – А мы вас повсюду ищем.
– А я никуда и не исчезал, – улыбнулся тот.
Тем временем Аббасов, мельком взглянув на Роберта, остановился в изумлении. Его словно хватил удар. Он с расширившимися глазами, открыв рот, уставился на мальчугана. Тот в недоумении сдвинул брови, пытаясь понять причину такого повышенного внимания к своей персоне.
– Как же это?.. – пробормотал Фазиль.
На лице азербайджанца выступил холодный пот. Он увидел на груди у мальчика родимое пятно. Этот знак Фазиль не смог бы спутать ни с чем – точно такое же пятно в виде звездочки было на груди у… его сына.
Душераздирающий крик, который испустил азербайджанец, можно было услышать далеко за пределами детдомовской раздевалки. Он бросился к мальчику, схватив того за руки.
– Али! Неужели это ты? Ты жив?!
– Я – Роберт. – Мальчик непонимающе глядел то на него, то на десантника с Ануш.
– Я так долго тебя искал! – продолжал восклицать Аббасов, покрывая лицо сына поцелуями.
– Подождите… – пробормотала Параджанян.
– Нет, это вы подождите! – заявил азербайджанец. – Сейчас я вам скажу, где и когда был найден мальчик, а вы мне скажете, так это или нет.
Он коротко рассказал о далеких событиях того страшного дня, когда машина двигалась по Лачинскому коридору.
– Ну да, – ошеломленно кивнула заведующая, – Роберта нашли именно в тот день.
– Все! Все сходится! – вскричал отец. – Это мой сын, Али.
Локис, сам изумленный такой сценой, глядя на обезумевшего от радости Аббасова, забеспокоился о том, чтобы от переизбытка чувств у азербайджанца и правда не поехала крыша.
«А то еще двинется дядя, чего доброго, и сыну никакой пользы от этой встречи», – хмыкнул сержант.
Но Фазиль от буйной радости перешел к более спокойной. Усевшись с сыном на лавочку и не отпуская того от себя, он засыпал его тысячей вопросов о всякой всячине. Теперь отцу хотелось знать все – как жил сын все эти годы.
Растроганная Ануш вытирала слезы. Она плакала от радости. Ведь хотя бы один из ее воспитанников нашел своего отца! Это было просто невероятно.
Локис вздохнул. Вот ведь как иногда судьба испытывает человека! В этот момент кто-то тронул его за плечо. Сержант обернулся. Позади стоял Казарян.
– Вот так история, а?
– Да, – кивнул Левон, – впечатляет.
Они еще постояли немного, глядя на счастливую встречу ближайших родственников после долгих лет разлуки, пока Казарян не сказал:
– Послушай, Владимир, у меня к тебе разговор. Пойдем, выйдем на улицу, чтобы не мешать.
– Идем, – согласился сержант.
Они вышли на крыльцо, спустились вниз и уселись на скамейку, в тени деревьев. Армянин вытащил пачку сигарет, они закурили.
– Я хочу напомнить, – начал разговор Казарян, – что от своих слов не отказываюсь.
