Владимир Черкасов - Наезд на актеров
— Откуда ж я знаю? — удивилась Сонька. — Остров еше под таким названием имеется.
— О-остров, — протянул Мадера. — Его не выпьешь. Ты-то вон по главной примете — Медь. — И деловито осведомился: — Манда тоже рыжая?
Сонька гордо вскинула голову.
— Без подмесу. По тем волосам истинный цвет бабы и проверяется. А то перекрасятся в блондинки, а между ног чернота.
Покрутил Мадера своей огромной лысиной, яично отсвечивающей над тугим лицом с черной щеточкой усов под картофельным носом.
— Ты, Соня, по бабьему товару — профессор. Значит, перекидываешь свою хату под Маэстро?
— Да, давно собиралась. А тут сам Вахтанг подтолкнул, измудохал до полусмерти. По почкам бил, потом кровью ссала.
Мадера неодобрительно покачал головой с оттопыренными ушами.
— И на мужиков он такой смелый?
— Да какое! У него мужское только в штанах болтается, и то скоро откажет, как он упражняется. Если б не Нодар над ним, я б с Вахом сама справилась. Но Нодар сейчас круто вмешался, Нюську мою вместо меня задумал оставить, а я, значит, совсем побоку.
— Ништяк, Соня. Угомоним и Вахтанга, и Нодара.
— Я в том, Мадера, и не сомневалась.
Они стали выпивать, закусывать. Начал Мадера все-таки с водки.
Сонька, понимая, что должна войти под покровительство Маэстро не с пустыми руками, стала дальше докладывать:
— Я почему с тобой стрелку-то забила: стремные дела у нас на хате были с одним из бригады Духа. Завалился один, Камбуз ему кликуха, с пушкой и стал вашего Вадика требовать.
— Ну-ну, — поощрил ее Мадера, знавший, что все, что касается Вадика, на особом счету у пахана Маэстро.
— Стал тот Камбуз орать, будто б Вадик завалил Гриню и еще одного его кореша. Едва я его успокоила, потом водярой упоили.
— Что еще Камбуз лепил?
— Боле ничего конкретного. Но явно хотел Вадика замочить.
— Вахтанг при этом был? — цепко поинтересовался Мадера.
— Был. У него сразу матка опустилась. Но у меня-то она любое выдержит.
Мадера тронул усы.
— Слыхали о том. Может, и спробуем. Как думаешь?
Сонька роково улыбнулась и повела шарами грудей, плещущихся под батистом блузки.
— А я усатых боюсь — усами защекотите.
— Там другие усы будут работать, — самодовольно ответил Мадера и уточнил. — Часто Вахтанг с Нодаром перезванивается?!
— Всю дорогу шестерит. Да что Вахтанг?! Я ж с Нодаром недавно личную беседу имела. Тот тоже Вадиком интересуется.
— Как?!
— Ну, пудрил мне Нодар мозги в разных направлениях, а к одному выводил: где Вадик да когда снова к нам зайдет. Наказывал мне о заявах Камбуза никому не говорить; а коли Вадик засветится, то ему немедля сообщить.
— На чем же вы закончили с Нодаром по этому вопросу?
— Пришлось мне сказать ему, что Вадик откуда-то звонил: вроде, занятой и не скоро увидимся.
— А вот это зря, — вставил Мадера.
— Не могла иначе: Вахтанг Вадиков звонок слышал. А что Вах узнает, то и Нодар.
Мадера попивал свое «причастие», думая, что надо срочно сообщить эту информацию Маэстро. Он заключил:
— Лады, Соня. Считай, что Маэстро за тебя полностью мазу держит. Пока на Вахтанга сильно хвост не поднимай. Будут в ближайшие дни кое-какие события, увидишь, как все на нужные места встанет. А о том, что звонил Камбуз, забудь. Нодару это подтвердила, но если снова кто-то к тебе с вопросами приступит, отрицай, что был такой Камбузов базар, и Нюське скажи.
— Все поняла, Мадера.
Он бросил деньги на стол.
— Отдыхай, Соня. Я линяю. Если что, звони.
Мадера взял вторую нераспечатанную бутылку мадеры с собой. Подмигнул Соньке, сияя лысиной на причудливой голове с ушами-топориками, и с подскоком удалился.
Сонька пересчитала оставленные деньги: щедро было отвалено.
Она приказала подать ананасы в шампанском и мороженое. Подумала, с извечным женским трепетом ощущая кредитки:
«Вот это деловые так деловые, настоящие мужики».
* * *
После доклада Мадеры о встрече с Сонькой Маэстро расставил все по местам.
Он получил информацию и о волне арестов сбытчиков последней автопартии в Грузии. Маэстро с удовольствием отметил свое чутье насчет паленого аэродрома у Чкаловской, но в общем итоге в его делах назрел кризис. Стремность упиралась в Нодара. После провала в Грузии тот, суммируя кидание его банка Мадерой, проколовшуюся на турфирмах свою шестерку и вмешательство Маэстро в руководство секс-хатой, должен был серьезно наехать.
«До какой же степени отчаялся Нодар?» — размышлял Маэстро. Тот ему не звонил, хотя прокол в Грузии требовал немедленной разборки, и это было самым плохим знаком. Так ведет себя партнер, который больше не нуждается в объяснениях, а значит, настроен на крайние меры. Сведения Мадеры о выходке Камбуза в павильоне окончательно укрепили Маэстро в решении опередить Нодара по всем возможным для атаки флангам.
Во-первых, почти приговором Вадику, а значит, и Маэстро стала болтовня Камбуза. В блатной среде не ведут долгих дознаваний. Для того, чтобы навесить на киллера Вадика и его пахана ярлык убийц Духа и Веревки, заявы Камбуза хватало, тем более что сразу после нее того убили. Стоит Нодару сообщить эти «обстоятельства» в бригаду Духа, как те разберутся свинцом сначала с исполнителем — Вадиком.
Вкупе с действиями Грининых парней сам Нодар мог мобилизовать силы грузинских воров в Москве, чтобы наказать Маэстро за провал автопартии. Не имей Нодар зуб на Маэстро за свои промахи по банку и турфирмам, за секс-хату, можно было б уладить с пролетевшими в никуда машинами. Но в нынешнем раскладе, не сомневался Маэстро, Нодар будет изображать его роль в грузинской сделке так, как ему выгодно.
Маэстро прикинул, с какого фланга начнет Нодар, и решил, что сначала тот даст наколку Грининым парням. Поэтому требовалось немедленно замести следы по свидетелям визита Камбуза на секс-хату. Нелоялен Маэстро был лишь Вахтанг. Он позвонил Вадику в «пансионат», сначала спросив о его здоровье.
— Отлично себя чувствую, — ответил подлечившийся Вадик, хотя рана в спине еще давала о себе знать при резких движениях.
— У тебя всегда «Будь готов!» — тепло проговорил Маэстро. — Но дела у нас сейчас так сложились, что пусть с травмой, а на дело выходить надо. Камбуз успел раззвонить о тебе по завалу Духа и Веревки.
— Что вы говорите?! — тихо удивился Вадик.
— За день до того, как сам успокоился, нарисовался Камбуз у Вахтанга. Там и Сонька с Нюськой были. Искал Камбуз тебя, заявил, что ты убрал Гриню и Веревку. А Вахтанг стукнул о том Нодару. Думаю, Нодар сейчас кинет эту наколку Грининым парням.
— То есть, происходит именно то, что вы при неудаче прогнозировали.
— К сожалению, сынок. Вплоть до того, что и грузинские воры готовы на меня окрыситься. Но бригада Духа пойдет на нас первым эшелоном, и прежде всего надо гасить это направление.
— Воевать с бригадой? — вежливо уточнил готовый на любое супер-Вадик.
— Это рано. Пока лишь Вахтанга надо срочно убрать. Он слышал базар Камбуза. Нодар наведет Грининых, они обратятся за подтверждением к Вахтангу.
— А Соня и Нюся?
— Эти под мою мазу полностью встали. Мадера только что с Сонькой говорил, наказал ей, чтобы они с Нюськой о заяве Камбуза наглухо зарыли… А ты-то Соньку и раненый не забывал.
— Вы о моем ей звонке? — виновато проговорил Вадик. — Я не видел в нем ничего опасного.
— Так бы и было, если б Камбуз не влез. А после твоего звонка, о котором Нодар узнал, пиковый рассек, что я сейчас без твоего прикрытия.
— Извините меня, пожалуйста.
— Ништяк, сынок. Легло-то складно. Пусть Нодар так и думает. Оприходуешь Вахтанга — на тебя сразу и не подумают, а значит, и на меня.
— Как лучше последствия этой операции обеспечить?
— То есть ховать ли Вахтанга, как Духа? Не надо. Он на бойком месте вкалывает. На хату, вроде Камбуза, любой духарь может завалиться — да и кончить грузина. Делай прямо на месте со всеми блатными красотами: нож, глумление над трупом, — коси под какого-нибудь шизанутого клиента. А Сонька с Нюськой о неизвестном залетном подтвердят, когда менты и блатные за них потом возьмутся. Ты их проинструктируй.
— Хорошо. Впервые мне придется с кем-то вместе операцию обеспечивать, тем более с сообщницами, — проникновенно сказал Вадик.
— Не расхолаживайся, сынок. Горячие дела лишь начинаются. Вахтанга не будет, но для бригады Духа ты останешься главным объектом, чтобы пропажу Грини и завал Веревки и Камбуза раскрутить.
Маэстро нажимал на то, что у Вадика ответственнейшая роль, хотя знал, что тот в любом случае воевал бы за него с полной самоотдачей. Смущала пахана Вадикова влюбленность в Соню. По своему тяжелому опыту, битому зонами, ножами, пулями, он убедился, что и виртуозно задуманное, отлично проведенное дело сплошь и рядом рассыпается в прах, если в нем замешана «трещина».
