Андрей Воронин - Слепой для президента
«Вот жизнь! Сорок пять лет оттрубил в КГБ и ни разу не выстрелил. Бывает же такое! И звание у меня солидное – полковник, а стрелять из боевого оружия в боевой обстановке так ни разу и не пришлось. Не довелось мне убить выстрелом какого-нибудь преступника, участвовать в захвате шпионов. Ну да ладно, ладно, что зря расстраиваться, с моей помощью столько людей ушло из жизни, что если бы я полдня без остановки стрелял, то не убил бы столько, сколько умертвила моя лаборатория», – «Вальтер» лег на место.
Еще две полки занимали многочисленные коробочки разных размеров. Вот в этих-то коробочках и хранились результаты сорокапятилетней деятельности полковника Симаковского – всевозможные отравляющие вещества, многие из которых были уже бесполезными.
Давным-давно кончился срок их годности, но полковник не выбрасывал их, не в силах расстаться со своими творениями. Время от времени – раз в год или два – он перебирал ампулы или гладкие капсулы, любовно поглаживая их дрожащими старческими пальцами. Ради одной какой-то ампулы, в которой и вещества-то было не более трех-четырех граммов, иногда приходилось работать и день и ночь на протяжении года, но результат порой даже превосходил ожидание заказчика, а иногда отрава оставалась невостребованной, в таких случаях о ней старались забыть. Ведь почти каждый яд разрабатывался для определенных условий, для сочетания с определенными продуктами, под конкретного человека, иногда приходилось учитывать даже особенности климата. Симаковский знал толк в этих вещах, и страшно переживал, когда срочный заказ вдруг становился никому не нужным.
Наконец-то в руках Бориса Андреевича появилась коробочка, похожая на портсигар. Старик открыл ее.
Внутри, на вате, рядком, как пули, лежали четыре продолговатые ампулы.
«Вот чего жаждет полковник Руднев. Ну что ж, одну из них я ему дам. Можно было бы, конечно, потребовать денег. Ну да, ладно, все-таки своим помогаю, не каким-нибудь бандитам, с этими бы у меня разговор был короткий – чайку не хотите?»
Правда, было несколько случаев, когда старик Симаковский помог бандитам, продал несколько ампул абсолютно безобидных, на взгляд Бориса Андреевича, отравляющих веществ, которые при минимальной сноровке мог изготовить и кустарь.
И несколько бизнесменов ушли из жизни. Симаковский получил немало денег, что и позволяло ему успешно сводить концы с концами. Но то – самые простые яды, которые потом легко обнаруживаются в организме.
Наивысшими же достижениями своей научной мысли Симаковский полагал два направления. Одно он просто развивал, начали его другие, и задолго до него – яды, которые после воздействия распадаются на абсолютно безобидные составляющие. Второе же направление он считал своим открытием: разработанные им вещества назвать ядом язык не поворачивался, их можно есть килограммами и даже не почувствовать изжоги, но каждый такой «яд» рассчитан на сочетание с определенным лекарством. Несложно узнать, какие лекарства постоянно принимает человек, выбрать нужный «яд» и ждать, когда же произойдет роковое сочетание.
Венцом же своей деятельности отставной полковник считал вещество, которое, наверное, так никто ни разу и не применил. Оно становилось смертельно опасным лишь в сочетании с операционным наркозом, с обезболивающими. Имело оно одну особенность – задерживалось в организме; для того, чтобы вывести даже малое его количество, требовалось месяца два-три. Работал над этим веществом Симаковский по своей инициативе, заказа такого никто ему не давал. Но руководство сразу же согласилось финансировать его проект, ведь у всех старых гебистов свежи были в памяти и дело «врачей-вредителей», и легендарная смерть легендарного же Фрунзе.
Именно таким препаратом интересовался Руднев.
"Значит, знал, что подобные разработки велись. Значит, знал, что у меня может иметься этот «яд». Как, скорее всего, знал и то, что я в пору безденежья помог бандитам. Нет, правильно, что я не стал с ним ссориться.
Неприятности пусть случаются с другими. Конечно же, я могу догадаться, кому понадобился мой препарат, в чей организм он попадет. Но ведь могу и не догадаться.
Удостоверение подлинное, человек при должности… Эх, такую страну развалили – империю. Должен же кто-то за это поплатиться. Вот я счетчик и выставлю".
Полюбовавшись на труды своих рук, аккуратно, бережно Борис Андреевич сложил все коробочки в сейф и закрыл его. Когда книжные полки встали на место, отставной полковник КГБ уселся к письменному столу и извлек из верхнего ящика свой дневник. Перевернул одну из страниц и поставил число:
"20 сентября 1996 года.
Заходил человек из охраны президента. Удостоверение подлинное, на имя полковника Руднева. Он заказал вещество, блокирующее действие мозга в сочетании с наркозом. Один из моих сотрудников окрестил это вещество «Каприз». Так вот, именно за «Капризом» полковник и заходил. Я обещал помочь, естественно, безвозмездно".
Старик Симаковский закрыл тетрадь и спрятал в стол.
Полковнику Рудневу и в голову не могло прийти, что за ним неустанно наблюдают. Да еще кто?! Тот, за кем он сам охотится! Аркадий Борисович покинул дом в Милютинском переулке, сел в свой «фольксваген» и направился в сторону Кремля.
"Интересно, к кому он заходил? – размышлял Глеб Сиверов, понимая, что дальше следить бесполезно, через многочисленную охрану не пробраться. Да и в центре города, на подъездах к Кремлю, там, где кварталы поменьше, преследование вычислить куда легче.
– Ну вот и хорошо, – приговаривал Аркадий Руднев, – все пока идет так, как приказал шеф. И дай Бог, чтобы все так и продолжалось. Пока сбоев нет.
Глава 20
Ровно в восемь вечера, пересев из своего БМВ в такси, Глеб Сиверов прибыл в Замоскворечье. Генерал Потапчук уже ждал его на втором этаже двухэтажного дома.
Кофе был сварен. По уставшему лицу Потапчука Глеб понял, что и у генерала выдался довольно сложный день.
– Присаживайтесь, присаживайтесь, Глеб Петрович, – пригласил генерал, расставляя на журнальном столике чашки. – Чувствую, у вас есть серьезные вопросы.
– Да, генерал. Может, было бы лучше, если бы они отсутствовали, но ничего не поделаешь, вопросы возникли не сами по себе, их подкинула жизнь. Терпеть не могу лишние вопросы. Они… Генерал оборвал Сиверова, не позволяя ему уходить в сторону:
– Ну ладно, ладно, Глеб Петрович, давайте без философствований. Я готов ответить на все ваши вопросы, если, конечно, смогу.
– Хорошо, – начал Глеб, – что происходит с нашим президентом? Меня не интересуют газетные версии, хотя и среди них появляются любопытные. Меня интересует та часть правды, которую знаете вы. Вы мне можете объяснить что-либо, или же для вас тоже – газеты и радио единственный источник информации?
– Я думаю, вы сами в курсе.
– Не знаю, в курсе ли я, но меня интересует состояние его здоровья.
– Не много ли? Это вопрос из вопросов.
– Да, вопрос.
– Это, Глеб Петрович, интересует не только вас. Это интересует и меня, и его врачей, друзей, врагов, и, думаю, самого президента.
– Вы можете меня просветить, генерал, что за операция предстоит Ельцину?
– Вы и впрямь не доверяете газетам.
– Можете или нет?
– Конечно же, могу. И я даже знал, что вы у меня об этом спросите.
– Откуда?
– Интуиция, наверное, – рассмеялся генерал, – я же профессионал все-таки.
«Да-да», – подумал Сиверов.
Генерал открыл свой неизменный старомодный портфель и бросил на стол тонкую папку.
– Вот здесь, почитайте. Многие вопросы отпадут сами собой. А я пока попью кофе.
– Чудесно. – Глеб взял папку, в которой лежали различные ксерокопии.
– Что это?
– Это, Глеб Петрович, статьи из газет и журналов.
– А что, генерал, у вас уже нет отчетов собственных служб? Вы, как и я, пользуетесь вырезками из газет и журналов?
– Нет, у нас есть свои отчеты, но то, что я собрал, вернее, собрали для меня, проверено и перепроверено.
В общем, вранья и вымыслов здесь нет.
– Ваших людей не допустили ознакомиться с закрытой информацией?
– Самое смешное заключается в том, что теперь понятия «закрытая информация» практически не существует.
– Неужели? – съязвил Сиверов.
– Всю, Глеб Петрович, подчеркиваю, всю ее можно найти в газетах.
Единственная трудность заключается в том, чтобы просеять информацию сквозь сито правды.
Это так же сложно, как и мыть золото.
– Значит, началась золотая лихорадка.
Сиверов поудобнее уселся в мягкое кресло и стал читать. Сразу же в глаза бросилась «шапка»: «Сердце президента».
Затем крупно был набран заголовок: «Девяносто или девяносто шесть процентов операций шунтирования сердца – успешные».
Под ним черным жирным шрифтом шло вступление.
"Новость о том, что Президенту России предстоит операция на сердце, стала, пожалуй, основной сенсацией этого месяца. Хотя вряд ли можно сказать, что событие это явилось полной неожиданностью. Слухи о том, что у президента неприятности с сердцем, ходили давно И чем громче в коридорах власти эти слухи опровергались, тем яснее становилось, что под ними есть реальная почва.
