Андрей Молчанов - Падение «Вавилона»
Мне были предложены кресло и бутылка кока-колы. На отменном английском.
— Господин Подкопаев, — учтиво начал лысый, — вы, как нам известно, просите правительство Германии о предоставлении вам политического убежища.
— Увы, — согласился я.
— Думаю, — продолжал ворковать белым голубем лысый, — ваша просьба будет рассмотрена в положительном аспекте. Я даже в этом не сомневаюсь, уважаемый господин Подкопаев!
— Но, — сказал я.
— Да, — качнул головой собеседник и излучил доброжелательную улыбку. — Но. Мы не можем принимать в свою страну кого попало. И обязаны выяснить все факты биографии переселенцев. Это закономерно, не так ли?
— Так ли.
— Тогда начнем по порядку. Итак, вы родились в Вашингтоне…
Я размеренно и равнодушно отвечал на вопросы, с успехом перепрыгивая через колдобины своей околошпионской деятельности в индийском городе Бангалоре, хотя интерес к этому периоду моей жизни у дознавателя имелся явный; свое великовозрастное забритие в армию объяснил жесткими мерами военкомата, страдающего хроническим недобором призывников, а перемещение из Ростовской области в Германию — протекцией второго мужа мамы, подозревая, что тут-то и начнется старая песня: что знаешь-слышал-видел…
Однако я ошибался.
Лысый довольно-таки внезапно произнес:
— Ваш отчим, Толя, давно не принимает никакого участия в вашей судьбе, так что не надо нам врать. В Германию вас вывезли… — Он запнулся на миг. — На хорошей немецкой машине. Со спецсигналом. Из глубин Ростовской-на-Дону области. А теперь слушайте вопрос, от правдивого ответа на который зависит ваше будущее. Кто находился в багажнике машины?
— Домкрат, — выпалил я.
Мордоворот криво усмехнулся. Лысый сокрушенно почесал затылок.
— А кто… составлял компанию домкрату?
— Запасное колесо, вероятно, — невозмутимо ответил я.
— Он над нами издевается, подонок, — вступил в беседу человек-гора, угрожающе ворочая челюстью.
— Спокойно, Сэм… — холодно произнес лысый.
Сэм? Очень интересно… Я понял: ко мне пожаловали серьезные черти… Хотя нужен чертям не я, а Олег. Или информация о нем. А, собственно, что я знал? Нет, кое-что знал. Новый номер связного телефона. Но только хрен им, а не номер. Не для того спасал я бедолагу-полковника, чтобы затем выставить его на широкую распродажу. А на что-либо хорошее от этих всеведущих мерзавцев рассчитывать ему явно не приходилось. И не благодаря ли их заботам он угодил в тюрягу, кстати?
— Я рекомендую вам, — железным голосом произнес лысый гад, — подумать о своем положении. Вы дезертир, изменник родины…
— Что вы хотите? — спросил я. — Скажите без загадок. А то крутитесь, как плотва возле пустого крючка, пузыри пускаете…
— Хорошо. Вы помогли сбежать из мест заключения осужденному уголовнику Олегу Меркулову. Так? Не бойтесь, мы не коллегия военного трибунала и обвинять вас ни в чем не намерены. Скорее, даже наоборот…
— Ага. Вы пришли наградить меня «Пурпурным сердцем» или медалью «За взятие Берлина»?
— Оставьте свои идиотские шуточки! — взвизгнул лысый, обнаруживая наличие естественных реакций на происходящее. — Иначе вы плохо закончите, господин авантюрист! Спрашиваю вас в последний раз: содействовали вы…
— Во-первых, — перебил я, — все заканчивают одинаково плохо. В итоге. Во-вторых, побег — интимное дело ушлого гражданина Меркулова, и ваши домыслы о моем соучастии — беспочвенны. В-третьих… беседовать с вами о чем бы то ни было я желаю в присутствии консула США, ибо намерен вернуться на историческую родину.
Мордоворот неожиданно от души рассмеялся. Затем полез в карман пиджака, вытащил оттуда американский паспорт, чья обложка отчего— то была черной, а не синей. Приглядевшись, я понял, что мне демонстрируют дипломатический документ.
— Ну, говнюк, — рявкнул он, — ты хотел видеть представителя правительства Соединенных Штатов? Он перед тобой, мистер перебежчик!
— Я хотел бы видеть другого представителя, — заметил я грустно.
— Какого?
— С преобладанием интеллекта над мышечной массой. А не наоборот.
Мордоворот побледнел, закусив пухлую губу. В следующее мгновение он стал красен.
— Ты, видимо, еще не понял, — произнес он, — что героизм — очень плохая карьера…
— Поехали, — деловито засуетился лысый, сгребая с письменного стола какие-то бумаги и поправляя узел галстука.
— Да, хватит языком трепать… — Его коллега поднял свою увесистую задницу из жалобно пискнувшего от долгой перегрузки кресла. Спросил меня: — Где личные вещи?
Я указал на пакет с бутылкой сухого и очень легкой закуской к нему.
— Вот… Еще туалетные принадлежности, но они в комнате.
— Обойдешься без принадлежностей, — изрек дипломатический представитель, более похожий на гангстера. — Там, куда мы едем, зубы тебе без щетки начистят.
— И где находится этот пункт бытового обслуживания? — задал я, несколько труся, законный вопрос.
— В чистилище, — шмыгнув носом, объяснил лысый.
Сопровождаемые комендантом, подобострастно заглядывающим в глаза моим инквизиторам, мы вышли из общежития и уселись в автомобиль «БМВ— 750» с частным немецким номером. Лысый устроился за рулем, мордоворот и я заняли заднее сиденье, превратившееся под весом американца в подобие обтянутых кожей качелей, и благодаря этому тело мое приняло несколько приподнятое положение, чего нельзя было сказать о духе. Щелкнули блокирующие дверцы замки, и машина покатила в неведомое.
Повторно проявив здоровый интерес, я осведомился, куда же мы все— таки направляемся?
— Вам не понравится мой ответ, — проронил лысый.
— И все же?
— В Красную Армию. Вас ожидает там пламенный прием.
— Ребята, — сказал я, — нельзя же быть такими крокодилами! Это же конкретное убийство!
— Самоубийство, — поправил меня лысый. — Поскольку вы не захотели пойти нам навстречу. А когда идешь навстречу, то избегаешь столкновений. Вы не избегли. С чем вас и поздравляю.
Я посмотрел в оконце, где тянулся багряный лиственный лесок, пронизанный робким осенним солнцем.
— Остановите, — попросил я. — Надо отлить.
— Потерпишь, — прокомментировал дипломат. — Кстати, смотри не обкакайся. Кожа здорово впитывает запахи. А нам такая память о тебе не нужна.
— Кроме того, — продолжил я, — мы можем перевести нашу беседу на деловой уровень.
— Поздно, — сказал мордоворот.
— Ну хорошо, — тяжко вздохнул лысый, жертвуя, видимо, неприкосновенным запасом своей доброты и сворачивая в лес. — Дадим человеку шанс… Последний. — Он остановил машину у края небольшой полянки.
Вновь щелкнули замки, на сей раз разблокировав двери.
— Только, — предупредил дипломатический работник, достав из кобуры, таящейся под пиджаком, небольшой хромированный пистолетик, — хочу тебя предупредить, ублюдок: вздумаешь корчить из себя спринтера или стайера, прострелю оба твоих костыля, у меня это очень хорошо получится, даже не сомневайся.
Мы вылезли из машины.
Я не торопясь справил нужду, после, приблизившись к своим палачам, достал из-за пояса «макаров», передернул затвор, послав патрон в патронник, и произнес, с удовольствием глядя на их окаменевшие рожи:
— В Красную Армию я не поеду.
— Да мы же не собирались… — взволнованно начал лысый, но я перевел ствол пистолета на уровень его лба, и он заткнулся.
— И в белую армию я не поеду, — продолжил я. — А поеду я, с Богом, куда-нибудь от всех вас подальше, во глубину Европы. Открой багажник, лысый.
Приказание было исполнено с поспешностью необыкновенной.
— Теперь давай мне свою пушку, — попросил я мордоворота. — Только медленно ее доставай, двумя пальчиками, как кошелек — карманник…
Пистолетик дипломата мягко упал в пожухлые травы. Я, подобрав его, сунул в карман брюк.
— Ну, чего застыли? Лезьте в багажник! — сказал я господам из спецслужб. — Знакомьтесь с домкратом, сами себе напророчили…
— Да я маму твою!.. — прохрипел, леденяя яростным и одновременно затравленным взглядом, мордоворот и сделал это напрасно, поскольку своим беспредельным хамством достал меня окончательно и бесповоротно.
Ахиллесова пята любого мужчины — его яйца. Острый носок моего ботинка глубоко погрузился в промежность обладателя стальной мускулатуры, мгновенно мускулатуру парализовав. Той же ногой я толкнул мордоворота, протяжным басом выпевающего букву "о", в грудь, и он тут же заполнил своей массой багажник, воздев к небу волосатые ноги с задранными брючинами и выставив на обозрение потертые кожаные подошвы очень большого размера.
Все произошло настолько быстро, непроизвольно и лихо, что я и сам поразился просто-таки киношной элегантности собственных действий. У лысого же и вовсе отвисла челюсть, и, сноровисто уместив по личной инициативе конечности сослуживца в просторном багажнике, он без всякой дополнительной команды с моей стороны энергично нырнул туда сам, что я одобрил, единственно отобрав у него ключи от машины и документы на нее.
![Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]](/uploads/posts/books/54853/54853.jpg)
