Михаил Серегин - Долг грабежом красен
Когда Веселовский расположился на стуле рядом с майором, Полунин произнес:
– Ну что ж, а теперь я вас внимательно слушаю. С какими интересными предложениями вы ко мне пришли?
– А вы недоверчивы, Владимир Иванович, – медленно произнес Бахметьев, глядя то на «ТТ» в руках Полунина, то на свой «ПСМ», лежащий рядом с ним на кровати. – Почему вы с таким подозрением относитесь ко мне? Я ведь как минимум вернул вам свободу, а может быть, даже и жизнь, когда помог сбежать из милиции.
– Это вы называете свободой, – усмехнулся Полунин. – Я живу под чужим именем, прячусь, как зверь от охотников. Я не могу вернуться в свой город и увидеться со своим сыном. Конечно, это свобода, но уж очень кастрированная.
– По крайней мере, у вас есть свобода действий, – парировал Бахметьев. – А это уже немаловажно.
Полунин внимательно посмотрел на майора ФСБ и вслух сделал предположение:
– Похоже, вам выгодно, чтобы у меня была свобода действий.
– Бросьте вы притворяться, Владимир Иванович. Как будто не понимаете, о чем идет речь, – несколько раздраженно заявил Бахметьев. – Идет игра. Опасная и сложная, и в этой игре у каждого игрока свои интересы. Я не собираюсь этого скрывать. Да, я преследовал свои цели, освобождая вас из-под стражи. Я и дальше буду преследовать те же цели, помогая вам. Но это не значит, что вы лично мне не симпатичны. Я в полной мере сочувствую вашему горю, которое вы пережили, потеряв близких вам людей. Скажу даже более того…
– Хватит, майор, – оборвал Бахметьева Полунин. – Не надо этих сантиментов. Вы ведь пришли сюда говорить о деле. Вот и начинайте. Я уже понял, что вы собираетесь играть в этой, как вы выразились, игре, против Сатарова. Но я еще не понял, на чьей стороне.
– На стороне закона, разумеется, – пожал плечами Бахметьев и тут же с горячностью добавил: – Неужели вы подумали, что мы позволим продажным ментам вместе с бандитами захватить власть в городе? Спецслужбы не должны и не могут оставаться в стороне от того беспредела, который творится в наших краях. Я не тешу себя иллюзиями насчет того, что мы вообще сможем предотвратить проникновение криминала в бизнес и власть. Но порядок в обществе достигается балансом сил. А не тогда, когда одна из группировок, перестреляв всех остальных, будет контролировать все и вся.
– Понятно, – произнес Полунин. – Похоже, извечная взаимная неприязнь ментов и спецслужб побудила вас на очередной акт противостояния. К тому же к власти в городе пришла группировка, вами не контролируемая… Однако монополия на власть, наверное, все же приносит свои плоды. Я слышал, что компания расплатилась с долгами и постепенно набирает обороты. Так что, наверное, не все так плохо.
В глазах Полунина сверкали ироничные искорки, когда он говорил это. Но неожиданно для него сидевший рядом с Бахметьевым Веселовский яростней, чем от него можно было ожидать, заговорил:
– Это все далеко не так, как кажется со стороны. Дела в компании не столь хороши. Да, компания рассчиталась с большей частью долгов, снова стали регулярно выплачивать зарплату, которую даже повысили. Но при этом реконструкция производства, несмотря на большие доходы, не началась и в ближайшее время не начнется. Одновременно с этим немалые деньги исчезают с предприятия, оседая на заграничных счетах Сатарова и его приближенных. Сам Сатаров управляет компанией, не советуясь ни с кем. Зачастую принимая неверные решения, которые если кому и выгодны, то только ему. Он ведет себя так, как будто он единоличный хозяин.
– Он и есть полновластный хозяин, – произнес Полунин. – И, похоже, вам, Веселовский, непросто смириться с мыслью о том, что он подмял под себя всех.
– Да, непросто, – решительно заявил Веселовский. – Я был ему верный союзник, все это время, пока он боролся за власть в компании. Терпел его грубые выпады против меня. Я думал, когда мы наконец достигнем должного успеха, он оценит по заслугам мои старания. Но мне доставались лишь крохи с барского стола.
– Насколько я понимаю, вы являетесь владельцем десяти процентов акций завода, – уточнил Полунин. – Это крохами не назовешь.
– Да что от них толку, – еще больше взъерепенился Веселовский. – Ведь дивиденды по этим акциям не платятся. И продать я их не могу, поскольку Сатаров мне этого не позволит. А если даже я это и сделаю, больших денег за этот пакет мне не дадут. Поскольку восемьдесят процентов акций на заводе контролируют Сатаров и его люди. И с моим небольшим пакетом сложно бу-дет что-либо предпринять, даже объединившись с Томашевским. Мы не сможем получить блокирующий пакет, который должен составлять тридцать процентов акций.
Веселовский замолчал, глядя на Полунина, который, казалось, уже не слушал его.
Владимир стоял, прислонившись спиной к стене, и размышлял о чем-то своем. Потом он рассеянно посмотрел на Веселовского и Бахметьева.
– Похоже, Сатаров забыл о том, что чем больше власти, тем больше врагов, – произнес Полунин. – И, кажется, передо мной сидят отнюдь не сторонники Сатарова.
– Я рад, что мы смогли убедить вас в этом, – с легкой улыбкой на лице сказал Бахметьев.
– Остается только выяснить, зачем вам нужен я, – отозвался Полунин. – Если такая мощная структура, как ФСБ, имеет претензии к Олегу Григорьевичу, то мне остается только посочувствовать ему и спокойно подождать где-нибудь в тихом уголке, пока с ним разберутся.
– Не упрощайте ситуацию, Владимир Иванович, – заметил Бахметьев. – Местное управление ФСБ не такое уж мощное, как вам кажется. Мы, конечно, не сидим сложа руки и многое можем сделать, но все же нам нужна ваша помощь.
– Вы что это, серьезно заявляете? – удивленно спросил Полунин, с усмешкой глядя на Бахметьева. – Вы мне всерьез предлагаете влиться в местную структуру ФСБ? Поднять, так сказать, боевой дух организации? Похоже, вы меня принимаете за Джеймса Бонда или как минимум за Рэмбо.
– Прекратите ерничать, Владимир Иванович. Это совсем неуместно, – раздраженно заявил Бахметьев. – Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно. Вам отнюдь не предлагается усиливать наши ряды. Но ситуация сложилась так, что город достаточно плотно контролируется людьми Сатарова, на стороне которого играют менты. Если мы сейчас начнем предпринимать какие-либо действия против этой банды, это их, разумеется, насторожит. Они предпримут контрдействия, которые могут значительно ослабить эффективность наших ударов или вообще свести их на нет. К тому же мы не можем позволить себе, действуя против бандитов, выходить за рамки закона. Вы меня понимаете?
– Я вас понимаю, – усмехнулся Полунин. – Вы хотите сказать, поскольку я нахожусь вне закона, то вполне могу позволить себе подобные действия, плодами которых вы потом и воспользуетесь.
– Мы воспользуемся, – поправил Полунина Бахметьев. – Мы с вами.
– Узнаю работников спецслужб, – грустно усмехнулся Полунин. – Делать грязную работу чужими руками.
– Просто нам нужен агент-нелегал. Который бы действовал как герой-одиночка, – заявил Бахметьев, не обращая внимания на слова Полунина. – Мы же, в свою очередь, будем прикрывать его и помогать, не высовываясь до поры до времени.
– Героем-одиночкой здесь не обойдешься, – заявил Полунин. – Вам это хорошо известно. Сатарова и его группу надо зацепить официально, а для этого нужны влиятельные люди здесь, в Москве, которые не связаны с местными властями.
– Мы это прекрасно понимаем и работаем в этом направлении, – ответил Бахметьев. – Мое московское начальство приложит немало усилий к тому, чтобы в область была прислана независимая следственная бригада, которая разберется в сложившейся ситуации. Но ей надо дать формальный повод. Должны быть, как вы сами выразились, зацепки, хорошие зацепки, чтобы эта комиссия начала работать. Вот для этого нам нужны вы. В случае вашего согласия вам предстоит много работы. А мы вам в этом поможем.
Полунин положил пистолет рядом с собой на кровать и не спеша закурил.
Делая глубокую затяжку, он подумал про себя: «Ну что ж, похоже, господин Бахметьев и его руководство мыслит так же, как и я. И предпринимает шаги в верном направлении. Если учесть действия Мирона в том же направлении, то вероятность удачного исхода повышается. Вопрос лишь в том, какова будет награда всех участников коалиции. Видимо, большинство из охотников своей добычей мыслит никак не меньше, чем половину акций компании. Ради которых, собственно, и ведется эта война».
Полунин прервал затянувшееся молчание и вслух спросил:
– А каков будет мой приз в случае победы?
– Признаться, я удивлен, – произнес Бахметьев. – О каком призе вы говорите? Неужели то, что вы рассчитаетесь со своими обидчиками, не является для вас утешением?
– Разумеется, является, – подтвердил Полунин. – Но мне необходимо еще и восстановление моего честного имени. Если вы гарантируете мне это, я готов заключить с вами сделку.
