Андрей Воронин - Комбат в западне
— Еще ничего, когда стоишь, опустив руки, — тихо проговорил Борис Иванович, — но стоит поднять — сразу появляются складки.
— Костюмы надо уметь носить, — поспешил утешить его Подберезский.
— А что их носить — надел и пошел.
— Комбат, камуфляж на каждом встречном смотрится?
— Нет, ты что. Чтобы камуфляж носить, нужно крепким мужиком быть.
— То же самое и с хорошим костюмом.
Подберезский ходил возле Комбата и осмотрев его, честно признался себе:
«Нет, Борис Иванович смотрится фальшиво, обманом за версту разит».
— Ну что? — спросил Рублев, зная наперед, что сейчас услышит от друга.
— Херня, — признался Подберезский, — не смотришься ты в дорогом костюме.
— А ты смотришься?
— Могу продемонстрировать.
Борис Иванович уже хотел было скинуть пиджак, но Подберезский взял с полки фотоальбом и развернул где-то на середине. На небольшом цветном снимке на фоне какого-то готического собора стоял Подберезский в костюме, с сигаретой, вправленной в мундштук, в левой руке. Волосы, обычно непослушные, аккуратно уложены.
— Ты, что ли? — усомнился Комбат.
— А то кто еще? Во Францию в прошлом году по делам ездил.
— Да, умеешь носить. А мне такой не подойдет. Что же нам делать?
Подберезский подошел к шкафу и вновь стал перебирать костюмы. И тут его осенило:
— Сейчас я тебе прикид подберу.
Комбат с радостью разделся, оставив на себе из шмоток Подберезского только рубашку и галстук.
«Если Комбат не подходит для дорогого костюма, — думал Андрей, — то нечего мечтать, что Бориса Ивановича можно изменить за такое короткое время».
— Штаны, — он подал ему зеленые, от одного из костюмов брюки.
А затем взял свой самый нелюбимый пиджак малинового цвета с золотыми пуговицами. Бывшая жена, не отличавшаяся хорошим вкусом, как-то купила ему эту дрянь, будучи в полной уверенности, что именно так должен выглядеть солидный человек: идет по улице и сияет золотыми пуговицами. Издалека видно, что богатый.
А вот Комбат не увидел в этом подвоха. Он надел брюки, влез в пиджак и его даже не смутило, что одежда немного ему не по плечу, чуть маловата.
— Вот теперь вроде бы порядок. Похож на ребят, которые в дорогих машинах ездят.
Подберезский не стал убеждать Комбата, что в таких шмотках в Москве можно встретить разве что провинциалов, да лиц «кавказской национальности».
— Ничего себе видок! — говорил Комбат, пытаясь заглянуть себе за спину. — И там сидит, как влитый.
Было в этом импровизированном костюме что-то от военной парадки или дембельского мундира. И теперь, когда Комбат был облачен в малиновый пиджак, почему-то перестало бросаться в глаза, что щеки его выбриты далеко не идеально.
— Вот только галстук душит, — Рублев с отвращением распустил узел и расстегнул верхнюю пуговицу.
— Я же тебе говорил, батяня-Комбат, к костюму привыкать надо.
— На хрен мне к нему привыкать! Всю жизнь ходить в нем не собираюсь. А на то дело, которое затеяли, можно будет пару часов в день и потерпеть. Выйду из твоей квартиры — снова затяну.
Подберезский остановился.
— Хотя нет, лучше, наверное, ходить с расстегнутой верхней пуговицей.
— Ты уверен?
— Точно. Так интереснее.
В шкафу у Андрея стояло и несколько пар обуви, которые он еще ни разу не надевал. Подберезский предпочитал закупать обувь до начала сезона и приобретал по несколько пар, зная наперед, что ему долго приходится привыкать к новой одежде, к новой обуви, прежде чем почувствует себя в ней удобно.
Комбату достались ботинки на толстой рифленой подошве фирмы «Экко», немного не по сезону, более зимние, чем осенние. Но голландскую зиму вполне можно сравнить с русской осенью, да и Комбату они понравились, потому что напоминали армейские ботинки, только были раз в пять мягче и сшиты аккуратнее. Одна беда: размер у Андрея был на один меньше, чему у Рублева.
— Ничего, и не такие разнашивали, — сразу же отверг Рублев предложение Андрея поехать купить ботинки.
Он подумал, что неплохо было бы в таком прикиде появиться на глаза своей женщине — Светлане Иваницкой.
«То-то удивилась бы, а то и вовсе не признала бы!»
Но эти мысли оказались мимолетными и вновь Комбат подумал о деле. Он не привык действовать хитростью, обычно ставку делал на силу. Поэтому теперь во многом ему предстояло полагаться на полковника Бахрушина, на чутье Андрея Подберезского и знание дела своего брата Андрея. А самому ему предстояло выполнять роль наживки.
— Ты уж извини, Андрюша, но долго я находиться в этом не могу, — Комбат снял пиджак, сел, закурил. — Не нравится мне твой прикид. Если бы не Леонид Васильевич меня об этом попросил, черта с два я стал бы ввязываться.
Подберезский прищурился:
— Тебя и брат об этом просил.
— Если бы на него не стал давить Бахрушин, он бы никогда ко мне с подобным предложением не обратился.
— А вот, кажется, и тот, о ком мы говорили, — Подберезский выглянул в окно. Во двор заехал черный лимузин.
— Не твои ли соседи?
— Таких у нас во дворе нет.
И точно. Когда двери черной машины, снабженной темным тонированным стеклом, отворились, на асфальт ступил Бахрушин. Одет он был в штатское, и Подберезский еще раз поразился тому, как Леонид Васильевич при своей неказистой фигуре умеет носить костюм — ни единой складочки, стрелки такие, словно бы брюки только что вышли из-под утюга.
Подберезский встретил гостей на площадке, проводил в дом. Бахрушин прибыл в сопровождении помощника, капитана ГРУ Виктора Альтова. Это был молодой человек, чуть больше тридцати, с копной соломенных волос и пронзительным взглядом голубых глаз.
Комбат несколько стесняясь своего нового наряда, встретил полковника, стоя в новеньких ботинках посреди гостиной. Леонид Васильевич, заметив, какие метаморфозы произошли с бывшим командиром десантно-штурмового батальона, не смог скрыть улыбки, хотя и старался изо всех сил.
— Ничего себе!
— Это Андрюша все придумал. Может, вам и не так виделось?
— Что ты, Борис Иванович, именно так я себе и представлял. По-моему, должно сработать.
— А почему вы не на «Волге»?
— На какое-то время эта машина будет принадлежать тебе.
— Какая-то она с виду не того…
— А что тебе не нравится, Борис Иванович?
— Ну… Какая-то бандитская, что ли, — наконец-то подыскал подходящее слово Комбат.
— Такая и нужна.
— Да нет, я видел, бизнесмены теперь больше на джипах ездят — длинные, тоже черные. Проходимость-то у джипа не сравнить с мерседесовской!
— Может ты и прав, — задумался Бахрушин. — Еще, не поздно переиграть.
— Если мне придется куда-нибудь ехать самому, то я предпочел бы джип.
— Теперь ты будешь ездить только с шофером, — предупредил Бахрушин. — Не вздумай садиться за руль сам.
— Это будет зависеть от обстоятельств.
Полковник ГРУ поставил на стол небольшую коробочку и раскрыв ее, высыпал на лакированную поверхность с дюжину золотых перстней. Тут можно было отыскать и дутые перстни-печатки, и перстни, украшенные камнями, на двух сверкали бриллианты.
— Подобрал, чтобы подороже смотрелись, — объяснил Бахрушин, раскладывая перстни рядком.
— Вы меня, словно бабу какую разодеть решили. — Что, и это мне? — вытаращил глаза Комбат, разглядывая перстни.
— А то кому же? Не я же стану их носить, — отвечал Бахрушин.
— Будто цыган какой-то или вор в законе, — Борис Иванович поморщился. — А это обязательно?
— Обязательно.
— Хорошо хоть серьгу в ухо не предлагаете.
Он выбрал один из перстней — самый большой по размерам — и с трудом водрузил его на безымянный палец.
— Ваша взяла, Леонид Васильевич.
— Одного мало, наденьте-ка еще парочку.
С отвращением Комбат нацепил перстень с большим бриллиантом на левую руку и еще одну печатку на правую. Помахал руками перед лицом Бахрушина.
— Ну, теперь я «в натуре».
— Думаете, мне приятно на это смотреть? — Бахрушин ходил по комнате. Ему не хватало терпения, чтобы присесть. — Видеться мы с вами теперь будем, Борис Иванович, редко, только в крайнем случае. Связь со мной держите по телефону. Сперва звонок помощнику на «чистый» номер и после этого я сам позвоню вам.
Или же присылайте ко мне капитана Альтова.
— Виктора, — обронил молодой человек, хранивший до этого молчание, лишь поздоровавшийся при встрече.
— И он со мной будет неотвязно?
— Я думаю, двух ребят мало будет.
— Нет уж, вы меня недооцениваете, Леонид Васильевич.
— Вот вам ключи от номера, документы.
Комбат взял в руки книжечку гостиницы «Космос».
— Фамилию и имя мы вам менять не стали, только на случай, если кто-то будет интересоваться, мы изменили биографию в милицейском компьютере.
— Спасибо. Но я и сам изменился, — Комбат провел ладонями по темно-малиновому пиджаку, — с трудом себя узнаю.
