Алексей Витаков - Домой не возвращайся!
– Разговор к тебе имеется, мил человек.
– Если мил, то чего ж в такой скотской форме разговариваешь? – Бальзамов сплюнул ошметок грязи.
– А как с тобой иначе? По-другому ты бы не пошел, и разговаривать бы тем более не стал. Извини, конечно, я ведь сильно-то не хотел. Ну, ты все равно лежи пока и больно не рыпайся. Палочка острая: кольнет еще ненароком. Мустафа, – обратился старик к запыхавшемуся грабителю. – Гляди по сторонам. Чуть чего, сразу сообщай.
– Карашо, Филипп-эфенди-джан. Кагда вэрнусь дамой, покажу нашим, как работать нада. Хал, навэрна, сразу началником охрана сдэлает.
– Ты не волнуйся, мил человек, грабить мы тебя не собираемся. Разговор один есть, вот какого плана: есть такой человечек – Саид Омаров. Ну?
Чего-чего, а такого вопроса из уст бомжа Вячеслав явно не ожидал. «Странно, – думал он, – неужели и среди бомжей у Омарова свои люди? Не очень похоже, хотя от него всего ожидать можно».
– Чего – ну? Я бы сам с ним мечтал познакомиться.
– Шутковать изволишь! Давай зайдем с другой стеночки: ты зачем в окно лазил к тому парню, который водкой траванулся?
– Вы-то, Господи, откуда знаете?
– Господь устроил нашу землю так, что на ней ничего утаить нельзя… – Договорить Кондаков не успел, потому что подбежал Мустафа и показал на двух приближающихся мужчин в серых дорогих костюмах, явно представителей службы безопасности.
Один из них набрал номер на мобильном телефоне: – Алло, Скорпион, Кило на связи. Тут бомжи твоего Бальзака на сапоги поднимают.
На другом конце линии голос взревел так, что человек чуть не подпрыгнул:
– Какие еще бомжи? Кило, слушай внимательно. Бальзак мне нужен живым и, желательно, не покалеченным.
– Значит, отогнать?
– Ты что, совсем тупой? Ладно, больше ждать не буду, правда, хотелось более красиво. Тащи этого Бальзака ко мне. Настало время нам, наконец, встретиться.
Кило и Карась, набычив шеи, ломанулись выполнять приказ Скорпиона. В тот же самый момент Бальзамов, оттолкнул лыжную палку и, перекатившись, вскочил на ноги, воспользовавшись тем, что старик отвлекся на незваных гостей; бросился к пустому ящику, что стоял возле гаражной стены, прыгнул и оказался на крыше.
– Домой не возвращайся! – успел крикнуть Кондаков убегающему по железным крышам Вячеславу.
– Кило, глянь, кажись, твой корешок недавний, – весело ухмыльнулся Карась, показывая пальцем на Мустафу. Кило непроизвольно поднес ладонь к правому глазу с багровым белком и по-звериному оскалился:
– Карась, ты – за Бальзаком, а я с этим урюком разберусь.
– Уйди, старичелло. – Карась толкнул Филиппа Васильевича и запрыгнул на ящик, но в тот же момент, глухо застонав, начал сползать на землю, царапая ногтями по ржавому железу; посох старика, со свистом разрезав воздух, опустился ему поперек спины. Второй удар пришелся по основанию черепа. Карась отрубился, зарывшись лицом в мерзлую листву. Из бокового кармана пиджака выскользнул серебристый мобильник. Кондаков поднял и пару секунд вертел в руках, соображая, нужна ли такая игрушка. Деревенская хозяйственность победила: откинув полу плаща, убрал дорогую вещь в карман брюк. Посмотрел в гаражный проем. Где-то там, за отливающими синевой оконными стеклами частного медицинского центра, находился его внук Саид Омаров. По крайней мере, Кондаков имел все основания предположить это, так как минуту назад по поведению Кило он понял, что Мустафа удрал именно от него. А значит, Саид должен находиться где-то поблизости. «Не напрасно я стал наблюдать за этим студентом, – думал старик, – вон куда он меня вывел. Чуял я в нем что-то неладное. С первого раза, как увидел, чуял. Надо как-то выяснить, что он за бублик такой? А самое главное, почему охранник ринулся за ним в погоню?» Карась зашевелился, приходя в себя, зашуршал листвой, тяжело мыча. Филипп Васильевич подхватил посох и быстрым шагом направился в ту сторону, куда метнулся Мустафа, убегая от Кило.
А Кило гнал Мустафу сквозь дворы по скользкой грязи, по лужам, по опавшей спрессованной листве. Азиат был намного легче и быстрее охранника, но тот старался не отставать, сожалея, что не может выдернуть свой «магнум» и грохнуть в ненавистный черный затылок: слишком много людей. Выскочили на прямую, как стрела, аллею. Расстояние друг от друга не более семи шагов. Кило нащупал в кармане металлические шары, с помощью которых упражнял пальцы, достал один и метнул в спину, понимая, что в этом забеге ему не выиграть. Снаряд угодил между острых лопаточных крыльев. Мустава охнул и, как подкошенная птица, врезался носом в асфальт. Железная клешня схватила за шиворот, встряхнула, поставила на ноги. Холодная, злая сила вывернула руку, заломила до хруста, заставляя согнуться в три погибели.
– Греби колесами, падла! – услышал Мустафа над ухом: – Я тебя прозевал, я и приведу. А если хозяин отдаст, хорошо развлекусь. Выть на весь свой сраный Восток будешь.
Свернули за угол, пошли вдоль небольшого заборчика к гаражам. Неожиданно справа воздух качнулся, сверкнула белая стальная молния, и на поясницу Кило с коротким свистом обрушился удар нечеловеческой силы. Кило взревел, выгнул спину и разжал хватку на запястьях Мустафы. Второй раз посох бывшего разведчика стеганул под колени, ломая, опрокидывая ничком накачанную плоть охранника. Поверженный попытался встать, отжимаясь мощными руками от земли, но третий удар по литой шее толкнул в черноту беспамятства.
– Вах, Филипп-джан, эта очэнь крута. Давай карман обыщем. Нам прыгодытся.
– Чужое брать нехорошо, Мустафа. Сколько раз я тебе уже говорил!
– Ну, хота бы мабылу. Сгадытся, аллахом атвэчаю.
– Нам с тобой одного хватит. Я уже у другого мужика забрал.
– Ти что двух быков завалыл? Вах, Филипп-джан, ти настоящий воын. Я тэба матэрью прошу, давай возмем, а!
– Если не угомонишься, клянусь здоровьем, отхожу палкой.
– Сам жэ гаварыл, что упало, то прапал, а тэпэрь па другому гаварыш, нэ пастаянный какой.
– Все, уходим, Мустафа. – Кондаков резко дернул азиата за ухо так, что тот присел от боли.
Они сошли с узкой асфальтовой дорожки, обогнули гаражи и оказались в другом дворе. Из-за мусорного контейнера навстречу вышел Фикса:
– Нехорошо поступаешь, дед Филипп. Ты же знаешь, мне с моей общиной и так нелегко приходится. Теперь цивильные нам войну объявят. Придется искать другое место. Ведь мы же с тобой договаривались, живешь тихо, не бузишь. Кому нужны мои шизофреники и психи? Их просто убить могут, если они разбредутся искать новые места обитания, везде своя конкуренция. Я же все тебе объяснял!
– Погоди, Фикса, не причитай. Мы всего лишь двух криминальных быков помяли, цивильные они только по одежде. Я тебе предлагаю, пока вон тот сны цветные смотрит, досмотреть и экспроприировать то, что заслуженно причитается обездоленному классу.
– А ты уверен, что не очухается и не покалечит? – При этих словах за спиной бугра стали появляться члены общины с неподдельным интересом в глазах.
– Уверен, это тебе будет наш откат за мелкое хулиганство, а вечером еще и поляна в придачу.
– Ладно, но гляди, не дай Боже, если что не так выйдет: достану, где и черти не хаживали. – Фикса свистнул из-под ладони коротко и глухо. Оглядел собравшихся. Махнул рукой, дескать, пошли.
Одиннадцать человек облепили бессознательного охранника и, тихо переругиваясь, шипя и сквернословя, стали выворачивать карманы, стаскивать одежду, которая жалобно трещала в руках тех, кто пытался ее поделить. Со стороны всё это было похоже на пир изголодавшейся птичьей стаи, которая настолько плотно сгрудилась над добычей, что из-за тел не было видно ни единого миллиметра земли.
– Ти мнэ гаварыл, что чужой имушества брать нэ харашо. Мнэ нэ разрэшил, а ым, значит, можна, да! – выговаривал Мустафа Кондакову.
– А им можно, потому что они возвращают себе то, что у них было отнято. – Старик, перегнувшись в контейнер, подцепил острием палки полусгнившую спортивную куртку.
– Всё, сворачиваемся! – через пару минут раздался сдавленный шепот Фиксы, и члены яблочковской общины прыснули в разные стороны, растворяясь в недрах дворов. На асфальтовой дорожке в одном нижнем белье, да и то порванном, остался лежать представитель службы безопасности частного медицинского центра.
ГЛАВА 30
«Что это значит: "Домой не возвращайся" – думал Бальзамов: – Он угрожал мне, или говорил о какой-то другой опасности? Что вообще все это значит? Какие-то бомжи, нагрянувшие охранники, кто за кем бегает, и кто кого боится? Этим быкам, безусловно, нужен был я. Старик с палкой хотел со мной поговорить на тему Омарова. Затем срывает погоню, давая мне легко уйти. Значит, старик и быки из центра находятся по разные стороны баррикады. А если так, то и Омаров бомжу, явно, не друг. Вывод: другом отчаянному деду могу стать я. Но что он хочет услышать от меня? Почему он уверен в том, что я знаю Омарова? А может, действительно, знаю? В ту ночь, когда меня забирали, не было ли его в толпе азиатов на лифтовой площадке? Да вроде нет: одна молодежь толпилась, хотя откуда я знаю, с заломленными руками много не разглядишь. Старик давно следит за общагой – это очевидно. Дурья башка, ну конечно, если один из охранников ломанулся за мной, значит, последовал соответствующий приказ: взять меня. Но ведь дед не может знать, зачем я приходил к центру? Тот, кто отдавал приказ, чего-то испугался. Иначе зачем такая спешка? По поведению быков старик понял: я им не товарищ, поэтому предостерег фразой "Домой не возвращайся". Сам того не ведая, этот древний дед спровоцировал Омарова отдать приказ на задержание. Бомжи следили за мной, а потом разыграли ограбление, с тем чтобы заманить меня в укромный уголок и выспросить обо всем, но помешали быки. Уфф, наконец-то какая-то ясность. Непонятно только одно, понимает ли старик, от кого исходит опасность? Надо думать дальше. Стоп. Ведь зонтик у меня из рук вырвал человек азиатского происхождения. Далее: один охранник стал преследовать грабителя, другой попытался – меня. Зачем им нужен азиат бомжатского вида? А что, если это предполагаемый донор, сбежавший от них, или бывший член криминальной команды? Тогда понятно, почему он им нужен. Обитатели левого крыла тоже все восточных кровей. Тут во всем виден азиатский след. И еще, по тому, как убегал грабитель, можно сделать вывод, что они знакомы. Слишком уж лихо рванулся, от незнакомцев так не бегают. Теперь всё, как на ладони: быки побежали задерживать меня, и тут, нос к носу, встретились со своим давним знакомым, недаром прозвучала фраза про "корешка", решили убить двух зайцев, поэтому разделились. Старик же к тому времени знал, что быки принадлежат к банде Омарова, так как видел: азиат узнал их, а они – азиата. Этот похититель зонтиков мог давно и обстоятельно рассказать своему товарищу по помойкам, от кого и почему он бегает. Итак, эта пара бомжей каким-то образом связана с Омаровым. Даже ищет его, причем, ищет через меня. Я "на хвосте" привожу их к частному медицинскому центру. После этого они решают выяснить, кто я и смогу ли быть полезным? Почему? Да потому, что видели, как ночью товарищ поэт залезал в окно Эдика, мало того, наблюдали меня в обществе Омарова. Но когда и где? Лифтовая площадка отпадает: они не могли быть внутри общежития, тем более, ночью. На улице? Замри, Бальзамов, сосредоточься, сейчас от этого зависит твоя жизнь. "Домой не возвращайся". Ты понял, черт тебя задери, почему он тебе это крикнул, потому что ты видел этого вурдалака, но не знаешь, под чьим именем он топчет землю. А вурдалак, в свою очередь, знает твое место жительства и имеет все основания бояться твоего разоблачения. Начни сначала: бомжи могли тебя видеть в его обществе, исключительно на улице. С кем ты пересекался, здоровался, общался или просто нечаянно толкнул плечом. Вспомни все встречи за последние две недели. Что было: белая горячка у Джучи, во время которой ты выскакивал на улицу встречать и провожать "скорую помощь". Вряд ли! Приезжали: молоденький доктор лет двадцати пяти, несовершеннолетняя медсестра, а за рулем дремал тощий, как швабра, пенсионер-водитель. Их подозревать, по меньшей мере, смешно. Так же смешно думать на Гречихина: у него после таких подозрений мания величия развиться может. Этот капитан Мохов спрашивал о драке. От кого он узнал? Уж не от романтиков ли помоек и свалок? Всё остальное время у общежития тебя можно было видеть только в одиночку. Что касается драки, то трудно себе представить, что одним из тех, кого потрепал ротвейлер, мог быть Омаров. Компания Машкиного мужа не смогла даже с собакой справиться. Тоже не подходит. Тогда где? А помнишь запах, тот самый, ты едва не задохнулся: тошнотворный, высасывающий до печенок. Неожиданно появился и незримой пеленой окутал все вокруг. Через несколько дней исчез. Показалось? Нет, уверен на все сто процентов. Пережив его хоть раз, потом ни с чем не перепутаешь…»
