Сергей Зверев - Флотское братство
– Это кости домашних животных, – громко объявил Майшбергер. – Дождем наносит всякую дрянь в эти катакомбы, а их никто не прочищает…
В этот момент один из шедших впереди молодых людей указал на помятую и продырявленную солдатскую каску, из-под нее белел пустыми глазницами человеческий череп. Майшбергер тут же умолк, а Фриц Зельге прикрикнул на остановившихся было в ужасе своих подручных, чтобы те шевелились. Чем быстрее они сделают дело, тем раньше выберутся из этого подземелья. Нацисты прибавили шагу, напряженно сопя и отдуваясь на ходу. Они тащили носилки со смертоносным грузом дальше, и под их тяжелыми сапогами хрустели, ломаясь, кости, не понять, человеческие ли, звериные ли.
Второй коридор также был извилистым и вел еще дальше первого – или, во всяком случае, таким он показался тащившим тяжелые бочки с ипритом и дрожавшим от суеверного страха нацистам. Этот коридор также представлял собой какую-то часть подземного лабиринта, однако менее разветвленного, отходящие в разные стороны галереи были низкими и узкими, в них можно было передвигаться только на четвереньках, постоянно задевая о стены. В эти ответвления более не вело никаких электрических кабелей.
Сам коридор, по которому они шли, заметно сужался, потолок незаметно приближался к полу, и вот уже приходилось идти согнувшись в три погибели. Носильщики отчаянно кряхтели и бормотали самые грязные немецкие ругательства, однако продолжали тащить свой смертоносный груз дальше. Внезапно коридор сильно расширился и окончился небольшой подземной площадкой, стены которой были зелеными от плесени, пол усыпан всякой мерзостью, а зловоние подвала стало невыносимо тошнотворным. Но здесь был очень высокий потолок, откуда-то сверху, через узкий выходивший, очевидно, на поверхность люк проникал дневной свет. Люк этот был забран толстой решеткой, а стены были выложены красным кирпичом, позеленевшим от времени. Из люка сверху отчетливо доносился плеск воды, шум оживленной городской улицы, гул человеческих голосов.
Нацисты с наслаждением поставили на пол носилки с бочками. Распрямили затекшие от напряжения спины, стали потирать занывшие, непривычные к работе руки.
– Что это такое? – в изумлении пробормотал один из них, рассматривая таинственное подземелье.
– Ливневая канализация, – с готовностью пояснил Майшбергер. – Вот этот люк выходит прямо на городскую площадь возле самого порта. А вон там, – старый фашист показал на стену, противоположную входу в подземелье, – находится море.
Видя, что нести бочки дальше некуда, фашисты расслабились, иные из них вопросительно поглядывали на старого фашиста, ожидая разрешения выбираться обратно.
– Так, бочки поставьте рядом, вплотную друг к другу, – отдал команду тот.
Фашисты во главе с Фрицем принялись выполнять и это указание.
Сам Майшбергер тем временем подошел к небольшому стальному ящику, что стоял в углу у стены и пришедшими поначалу не был замечен. Открыв этот ящик, старый фашист стал доставать оттуда один за другим армейские пакеты со взрывчаткой и бережно укладывать их на бочки с ипритом. Фашисты, теперь поняв его намерение, стояли вокруг и смотрели на его работу.
Последним из стального ящика был извлечен некий электроприбор со множеством разноцветных проводков, батарейкой, крохотной цифровой клавиатурой, венчала же все это красная сигнальная лампочка.
– Дистанционный взрыватель, – пояснил вполголоса Фриц своим ребятам, во все глаза разглядывавшим это устройство. – Видите, красная лампочка не горит? Значит, взрыватель еще не приведен в боевую готовность…
– Сейчас будет приведен, – пробормотал себе под нос Майшбергер, соединяя на взрывателе какие-то проводки. Тут же красная лампочка загорелась ровным ярким светом. Майшбергер кивнул, набрал на крохотной цифровой клавиатуре какую-то комбинацию цифр. После этого лампочка стала равномерно мигать.
– Вот так, – сказал Фриц Зельге. – Теперь остается только укрепить взрыватель на заряде…
– Сначала я проверю, принимает ли он мой сигнал, – отозвался Майшбергер.
Он положил взрыватель на свободное место на бочке, сосредоточенно некоторое время созерцал его, потом отсоединил какие-то проводки. Казалось, от этого ничто не изменилось во взрывателе, красная лампочка продолжала равномерно мигать.
– А теперь попробуем набрать цифровой код, – сказал старый фашист, вытаскивая из кармана свой мобильный телефон.
Он набрал на клавиатуре комбинацию из двенадцати цифр, стоявшие вокруг него с открытыми от ужаса ртами глядели на все его действия. Тут же лампочка перестала мигать, но зажглась ровным светом. Майшбергер удовлетворенно кивнул.
– Вот так, значит, все работает…
Он снова склонился над прибором, соединил проводки, набрал снова цифровой код, после чего укрепил взрыватель на стопке пакетов со взрывчаткой. Теперь химическая мина была окончательно приведена в боевое состояние.
– А что, для того, чтобы привести взрыватель в действие, достаточно звонка по простому мобильнику? – спросил один из фашистов.
– Но ты же видел, – с досадой отвечал ему Фриц.
– Но тогда если кто-нибудь случайно наберет ту же самую комбинацию цифр…
– Будет взрыв, – отвечал Майшбергер. – Правда, моя комбинация начинается с четырех восьмерок и состоит из двенадцати цифр, тогда как даже междугородний номер состоит только из десяти, однако вероятность такого совпадения хоть и ничтожная, но она не равна нулю. Так что затягивать с операцией не следует.
– Из двенадцати цифр? – удивился один из фашистов. – Как же вы не боитесь их забыть? Ведь тогда может все сорваться…
– А я набрал не произвольную комбинацию цифр, – отвечал Майшбергер. – После четырех восьмерок следует число, месяц и год рождения одной моей хорошей знакомой. Вы ведь не знаете дату рождения Инги Латимер?
– Нет…
– Значит, вы не знаете кода вот этого дистанционного взрывателя, – заключил Майшбергер. – Все, пойдемте отсюда, наша работа на сегодня окончена.
Молодые фашисты вздохнули с заметным облегчением, когда выбрались из страшного темного подземного хода с человеческими останками на полу в ярко освещенный коридор заводского подземелья. Здесь фашисты остановились и окружили Майшбергера со всех сторон.
– Ну и что нам делать дальше, онкель Рудольф? – за всех заговорил Фриц Зельге. – Из-за этой операции с ипритом СБ теперь гонится за нами по пятам. Нам нужно выбираться из Польши обратно на родину. Слышите, онкель Рудольф? Вы должны нам в этом помочь!
– Непременно, Фриц, какой разговор! – приветливо улыбнувшись, отвечал старый фашист. – Вы мне очень помогли, даже жизнью своей рисковали ради дела. Я теперь перед вами в долгу! Только ведь, вы сами понимаете, переезд из одной страны в другую – дело сложное, за один день его не устроишь…
– Но служба бязьпеки у нас на хвосте! – воскликнул Фриц в отчаянии.
– Здесь мои владения, и здесь вас никто не тронет! – сурово возразил старый немец. – Считайте, что на территории этого завода вы уже на родной немецкой земле.
– Но мы же не можем оставаться в этом подземелье несколько суток, без еды, питья, лежать на холодном бетонном полу!
– Я и об этом подумал, – невозмутимо заявил Майшбергер. – Пойдемте со мной…
Молодые нацисты послушно последовали за ним по ярко освещенному коридору, пока не вышли к знакомому уже подземному залу, из которого пандус выводил на поверхность, где стоял их грузовик. Однако Майшбергер не повел их наверх, но, включив карманный фонарик, свернул в один из темных коридоров и направился в глубь катакомб, туда, где отчетливо слышался шум морского прибоя.
Этот коридор казался вовсе заброшенным, его бетонные стены выглядели обветшалыми и даже кое-где полуразрушенными, из трещин в них сочилась вода.
– Куда это мы идем, онкель Рудольф? – нервно засмеявшись, спросил Фриц. – Вы хотите сделать из нас детей подземелья?
– Вроде того, – был ответ. – Там в конце коридора есть мой тайник, что я оборудовал специально для подобного случая. Сами видите, что в такой коридор служба бязьпеки не сунется!
Он остановился возле какой-то невзрачной и заброшенной на вид двери, дернул за ручку, тяжелая стальная дверь со скрипом отворилась. Майшбергер протянул руку, щелкнул выключателем, зажег свет.
Это оказалось довольно просторное помещение, аккуратно убранное и вычищенное, никаких следов строительного мусора здесь не было. В помещении располагалось около дюжины кроватей, на полу стояли ящики с немецким баночным пивом. А на стене висело полотнище нацистского флага, красного со свастикой посередине, бывшее единственным украшением этой в целом весьма аскетически убранной комнаты.
– Ну что ж, я думаю, в целом не так уж плохо, – видя, какое благоприятное впечатление произвела на его молодых коллег эта комната, сказал Майшбергер. – Несколько дней, наверное, прожить тут можно.
