Андрей Воронин - Ставки сделаны
Однако никакой слежки он не обнаружил и, несколько расслабившись, решил убить оставшееся время в небольшом кафе, которое более всего походило на длинный узкий коридор. В его дальнем конце располагалась барная стойка, а вдоль стен стояли высокие табуреты, сидя на которых посетителям приходилось воздерживаться от неосторожных движений, чтобы не сталкиваться спинами. Здесь он выпил чашечку на удивление хорошего кофе по-турецки, выкурил сигарету и просидел еще минут сорок, слушая ностальгический голос Демиса Руссоса.
Когда сумерки сгустились окончательно, Олег вышел из кафе и направился к дому, в котором находилась квартира Крымова. Одетый в черную футболку и джинсы, он практически растворялся в вечерней тьме, а благодаря летним туфлям с каучуковой подошвой его шаги были почти не слышны.
Ерема жил на четвертом этаже новехонькой четырнадцатиэтажки, которую выстроила солидная фирма недвижимости для элитных клиентов. Контора старалась, чтобы ее люди были обеспечены всем необходимым и еще сверх того: тогда, по расчетам штатных психологов, у тех не возникнет соблазна заработать на стороне. Например, для улучшения жилищных условий.
К тому же организовать своим сотрудникам жилплощадь в крутых «коробках», «башнях» и «китайских стенах», которые то там, то здесь вырастали что ни день по всей Москве, для Конторы было очень даже несложно. За каждым владельцем таких компаний-монстров, как риэлтерские и строительные корпорации, водились грешки, и порой немалые. При достаточном усердии раскопать можно было все, что угодно; а там, глядишь, очередной новый русский откупался от людей в штатском небольшой такой квартиркой на двести квадратов в престижном районе. Или новой моделью БМВ. Или платиновой карточкой престижного клуба. Или еще чем.
Чем мог, тем и откупался, в общем…
Олег вошел в подъезд, кивнул молодому охраннику, словно старому знакомому, и набрал код Крымова на серебристой металлической панели рядом с лифтом. Уверенные действия незнакомца успокоили секьюрити, который поднялся было из своего кресла в небольшом стеклянном боксе. Снова придав лицу расслаблено-скучающий вид, он снял трубку телефона и принялся набирать номер.
Кабина опустилась бесшумно. Почти так же раскрылись и двери, из которых пахнуло каким-то тонким ароматом.
Ступив внутрь, Олег нажал на тактильном дисплее цифру «четыре». Та вспыхнула красным, зазвучала негромкая симфоническая музыка, и лифт плавно двинулся вверх.
Пока кабина поднималась, Олег вытащил из небольшой сумочки на поясе тонкие виниловые перчатки и, надев их, спрятал руки в карманы, поверх приспустив футболку. В той же сумочке у него лежала универсальная отмычка со сменными насадками, ручка-пистолет, фонарик толщиной с палец, при необходимости превращавшийся в электрошокер, выстреливавший два электрода на расстояние до полутора метров, и дискета, выполненная с использованием особо прочных материалов. Он планировал спокойно и основательно покопаться у Еремы в компьютере.
Из оружия Олег взял с собой только сверхлегкий пневматический «глок» – особую модель для спецподразделений, в которой вместо обычных патронов использовались иглы из отравляющих веществ, полученные методом холодного пресса. Попав в тело, такая игла растворялась, не оставляя следа, а жертва, пораженная особо сильным синтетическим ядом, умирала практически мгновенно. Причем игла растворялась бесследно, не оставляя после себя химических «меток», по которым ее можно было бы распознать. Наступала смерть – и все.
В дополнение к «глоку» Олег пристегнул к правой голени ножны с утяжеленным титановым клинком каплевидной формы, одинаково хорошо подходившим как для метания, так и ближнего боя. Им можно было и колоть, и рубить, оставляя серьезные и глубокие раны на теле противника.
Еще на левом запястье Олега был намотан шнур, который с первого взгляда можно было принять за одну из безобидных фенечек, широко распространившихся в среде современной молодежи. Это было оружие для ближнего боя – тонкая углеродная нить, с двух концов закатанная в шероховатый пластик, чтобы ее было удобно держать обеими руками. Такая нить представляла собой доведенную до совершенства с помощью современных полимерных технологий итальянскую удавку, называвшуюся гаррота.
В экипировке Эрдмана не было лишних вещей, которые могли бы хоть как-то затруднить его передвижение. Легким пружинистым шагом уверенного в себе человека он вышел из кабины, когда та достигла четвертого этажа, и поискал дверь Еремы. На площадке их было всего две; Олег приблизился к той, на которой значился номер «тринадцать».
Он уже подготовил отмычки и, подойдя к двери, сразу же опробовал первую – длинную, причудливо изогнутую, с мелкими насечками насадку для так называемых английских замков. Осторожно, без напряжения, ввел ее в узкую скважину и плавно повернул. Затем, после щелчка, – еще раз.
Сегодня ему светила счастливая звезда. Замок легко отворился. Оглядевшись, Олег бесшумно проскользнул внутрь и аккуратно притворил за собой дверь.
В квартире было жарко и стоял затхлый, чуть прогорклый запах. Такой, какой бывает в нежилых помещениях солнечным летом.
Некоторое время Олег стоял неподвижно, выжидая, пока глаза привыкнут к темноте, царившей в помещении. Когда проявились, словно на пленке, очертания стен, мебели и дверных проемов, он внимательно осмотрелся. Из прихожей вели два коридора: один, по всей видимости, в кухню, а второй – в гостиную. Он выбрал второй.
Гостиная, как и следовало ожидать, оказалась просторной. В ней был электрокамин, кожаный гарнитур из большого дивана и двух кресел, несколько гравюр на стене и ряд галогеновых светильников, свисающих с потолка на тонких проводах. В нише напротив дивана стоял телевизор с гигантским экраном. Слева и справа от него, в углах комнаты, возвышались полутораметровые башни акустических колонок домашнего кинотеатра.
Из гостиной можно было попасть в спальню и кабинет.
В первую – через арку, занавешенную стилизованным под средневековье гобеленом. Во второй – через стеклянную дверь, такую прозрачную, что Олег поначалу едва не прошиб ее лбом.
На этот раз он выбрал кабинет.
Там было несколько высоких, практически до потолка стеклянно-металлических стоек для книг, видеокассет и компакт-дисков. У стены напротив окна, прикрытого горизонтальными жалюзи, стоял компьютер – «Макинтош» из знаменитой и чертовски дорогой «кубической» серии, в которой использовались лишь беспроводные соединения.
Первым делом Олег решил осмотреть компьютер. Включив фонарик, он внимательно обследовал системный блок – монолитный на вид серый куб, стоявший на прозрачной стеклянной подошве, отчего казалось, особенно сейчас, в сумерках, что он просто висит в воздухе. Наконец он отыскал внешне незаметную полоску тактильного пульта и ткнул в то место, где был изображен значок «вкл».
«Мак» запустился практически бесшумно. Замерцал серым монитор, в течение трех секунд загрузилась MacOS, и началось автоматическое подключение к Интернету, о чем возвестил в своем открывшемся «окне» фирменный макинтошевский браузер последней версии. Олег подвинул к себе причудливо изогнутую эргономичную клавиатуру и хотел было прервать этот процесс, но внезапно передумал.
Интересно, какой сайт проставлен в строке браузера по умолчанию, подумал он.
К вящему удивлению Эрдмана, это оказался несерьезный chat.ru – сайт, где собирались поболтать всякие бездельники, девчонки с косичками, прыщавые студентишки с понтами и уставшие от жизни дяди с одышкой.
Он еще раз потянулся к клавиатуре, чтобы выйти из Интернета и обследовать память компьютера, но тут его внимание привлекло происходящее на экране.
Браузер не просто установил соединение с chat.ru. Он сразу же подключился к приватной комнате, разумеется виртуальной, где, как оказалось, уже был посетитель.
То есть – посетительница, поскольку на мерцающем экране тут же появились следующие строки:
Anabel>привет, наконец-то, где ты пропадал, любимый? я так соскучилась, думала, случилось то, чего ты так боялся.., как твои дела?
Некоторое время Олег просто смотрел на буквы – так, будто впервые их видел. Потом положил пальцы на клавиатуру и набрал наудачу:
Erema>привет, любимая.
Глава 2
Волков жил в подвале. Сухом, чистом и относительно хорошо проветриваемом подвале музея Великой Отечественной войны. Бок о бок с ним здесь обитали тощие крысы, которых он каждую ночь для острастки разгонял по норам, зашибая насмерть парочку. Еще здесь были изъеденные молью знамена каких-то дивизий, пулемет системы «максим», новенький и даже в смазке, ящик с солдатскими гимнастерками и несколько проржавевших касок, повешенных на вбитые в стену и такие же ржавые гвозди-"сотки". Всю возможную мебель ему заменял небольшой топчан в углу, под которым Родион прятал укороченный автомат Калашникова с двумя запасными обоймами. Этим «стволом» ему удалось разжиться во время побега из ведомственного госпиталя Конторы, больше похожего на тюрьму, а не на медицинское учреждение.
