Сергей Зверев - Абхазский миротворец
— Ну, допустим, — кивнул Андрей. — А что, он Гигле так, на слово поверил, никаких объяснений не потребовал?
— Да. Только не одному Гигле, а еще министру обороны Абхазии.
— Ого! — Левша приподнял брови. — Лихо! А министру, надо полагать, из Москвы позвонили?
— Точно. Кстати, в случае необходимости и сам президент республики слова Гиглы подтвердит. Он тоже был в курсе.
— Ничего себе! — присвистнул Андрей. — Даже президент? Вот это да!
— Контрактник, еще раз тебе говорю — про масштаб не забывай. В Абхазии триста тысяч человек! Их президент доступней московского префекта какого-нибудь!
Левша взглянул на часы. И сказал заметно изменившимся голосом:
— Ну, парни, пора.
— Где сейчас грузинские разведчики? — спросил Скат.
— Над территорией республики.
— Абхазы точно справятся? Собьют один? Если они промажут, то весь план полетит.
— Не промажут. Я сегодня над их системами наведения двух зенитных комплексов поколдовал. Теперь из них не то что самолеты — мух сбивать можно. Ага… — Левша на секунду смолк, прислушался. У него в ухе был маленький динамик, от которого шел витой провод, уходивший ему под куртку. С его помощью он находился на связи с центром командования абхазскими силами ПВО.
— Так, они поймали цель, ведут ее, — сказал Левша. — Говорят, что сумеют ее поразить еще на протяжении семи минут. Все, парни, в самолет. Как только вы взлетите, я дам команду стрелять.
— Хорошо. Ну, удачи!
— Мне-то что, — криво усмехнулся Левша. — Вот вам — удачи!
Скат и Андрей полезли в самолет. Командир занял место главного пилота, а Сабуров второе кресло — то ли штурман на нем должен был располагаться, то ли второй пилот. Разбирался в этой специфике Андрей плохо. Во время подготовки его наскоро обучили летать — ну, то есть взлететь, сесть и худо-бедно держать нужный курс он мог. Но всякие тонкости воздушного вождения оставались для него тайной за семью печатями. С другой стороны, тех знаний, которые у него имелись, в большинстве случаев должно было хватить. А учить летное дело досконально — это занятие минимум на год. Разумеется, тратить на это столько времени было недопустимо. Кстати, судя по действиям Ската, его познания в пилотировании были примерно на том же уровне.
— Долетим? — спросил Андрей с легким сомнением в голосе.
— Куда мы, на хрен, денемся, — отозвался Скат. — В крайнем случае, Левша нам подскажет, если сильно от курса отклонимся.
— А ведь на аэродроме огней не будет. Они беспилотникам не нужны.
— Блин! Точно! — Скат тяжело вздохнул. — Ладно. И без огней сядем. Видел бы ты одну мою посадку в Афганистане, в восемьдесят первом.
— А что там было?
— В итоге я все-таки сел. Но последние метров сто по земле было ощущение, что я торможу задницей, как зимой на ледяной горке. Шасси то ли плохо выпустил, то ли сломались они, до сих пор точно не знаю. Но когда остановился самолет, у него половины брюха уже не было.
— Как же он не взорвался?
— Нечему было взрываться. Баки сухие были, я дотягивал на последних каплях топлива.
— А боекомплект?
— Не было боекомплекта. Я на гражданской «птичке» летел, кто бы мне боевой борт доверил. Ладно, об этом случае я тебе потом поподробнее расскажу, если живы останемся. Так, давай шлемофон надевай, а то слышно ничего не будет. Ну! Поехали!
Самолет тронулся с места, стал разгоняться и через минуту уже был в воздухе.
— Левша, я воздух, — раздался в наушниках Сабурова голос Ската. — Мы взлетели.
— Вижу. Отдаю команду зенитчикам… Так, отдал!
После этих слов в наушниках воцарилась напряженная тишина. Андрей понимал, что как бы ни колдовал с абхазскими ПВО Левша, не может быть стопроцентной гарантии того, что они сумеют грузинский самолет-разведчик сбить. Время тянулось медленно, словно каждая секунда была из мягкой резины.
— Есть! — раздался в наушниках торжествующий голос Левши. — Сбили! Выходите на курс! И еще, Скат, сильно не нажимай, хорошо, если вы прилетите последними. Тогда техники уже будут другими заняты.
— Понял. А сколько всего самолетов было?
— Три. Теперь два и плюс вы.
— Ясно. Постараюсь не торопиться. Вот еще что, Левша. Если отклонюсь от курса, подправишь.
— Хорошо. Ну, давайте, парни!
Полет длился совсем недолго — минут пятнадцать максимум. Андрей никак не мог привыкнуть к здешним расстояниям — куда ни плюнь, всюду близко. Ну, собственно, что удивительного. Вся Грузия размером со среднюю российскую область, а Абхазия и того меньше.
Последние минуты он здорово нервничал. Конечно, Левша обещал, что его идея сработает как надо и грузинские приборы примут их за своих. Но мало ли… Вдруг Левша что-то не предусмотрел. Вдруг как раз в эту секунду какой-нибудь грузинский генерал отдает команду на уничтожение чужого самолета.
Но секунды шли одна за другой, и ничего не случалось. Только один раз Скат немного к югу отклонился, Левша его поправил. Вскоре внизу появились огни аэродрома.
— Другие самолеты уже сели? — спросил Скат.
— Да, — коротко ответил Левша. — Все, отключаюсь. Дальше опасно, перехватить сигнал могут. Удачи!
— Спасибо! — хором отозвались Скат и Андрей — но Левша уже отключился и, видимо, их не услышал. Самолет пошел на посадку. Все ниже, ниже… Кажется, Скат попадает, куда нужно. Да, точно!
Короткий толчок — самолет коснулся земли и побежал по полосе, снижая скорость.
— Все помнишь? — спросил Скат.
— Да, — кивнул Сабуров.
И взял из-под сиденья рюкзак. В нем были бомбы. Все они были снабжены мощными магнитами, чтобы можно было быстро крепить к металлическим поверхностям, а также часовыми механизмами и приемниками, позволяющими взорвать их по радиосигналу. Передатчиков, которые этот сигнал могли дать, было два — один у Андрея, второй у Ската. Кроме бомб, в рюкзаке были боеприпасы — их взяли с избытком, и еще кое-какое необходимое снаряжение.
Самолет шел уже совсем медленно. Именно сейчас опасность была максимальна. Техники могут заметить, что самолет не такой, и поднять тревогу. Остается только надеяться на темноту да на то, что Гигла подобрал им «птичку», похожую по очертаниям на грузинские самолеты-разведчики. Но надежда — она надежда и есть. Может оправдаться, а может и нет.
Андрей стиснул зубы и еще раз вспомнил последние слова, которые Скат сказал, когда они план операции обсуждали.
— Вот что запомни, Андрей, — сказал он тогда, заглянув Сабурову в глаза. — Мы рискуем. Есть опасность, что попадемся. Так вот, в этом случае ни при каких обстоятельствах не смей признаваться, что ты контрактник, что на государство работаешь. Если грузинам удастся доказать, что Россия вмешивается в конфликт на стороне Абхазии, что русские военные на грузинской территории спецоперации проводят, то последствия могут быть катастрофические. Вплоть до признания России не нейтральным государством, а одной из сторон конфликта. Тогда и до потери Россией международного мандата на миротворческую деятельность в этом районе недолго. Думаю, ты можешь себе представить, что будет, если вместо нас здесь встанут американцы, англичане или еще какие натовцы.
Андрей хорошо себе это представлял. Как замечательно натовцы умеют заниматься миротворческой работой, показала их деятельность в Косове. Там обязанности миротворцев выполняли кейфоровцы — это международные вооруженные силы, называются так они по английской аббревиатуре KFOR. Так вот, кейфоровцы совершенно явно поддерживали албанцев, а сербов, которые остались там в меньшинстве, защищать они и не думали. Наверняка в Абхазии так же получится, если сюда американцев и их прихлебателей впустить.
— В общем, нельзя признаваться, — продолжил тогда Скат. — Что угодно ври, хоть инопланетянином назовись, но сознаваться, что на Россию работаешь, не смей. Обещай мне, что не сделаешь этого!
Андрей пообещал. И сейчас про это обещание вспомнил. Хватит ли ему, в случае чего, сил его сдержать?
Тут самолет остановился, и все мрачные мысли из головы Андрея вылетели — стало просто не до них. Техников пока видно не было, но появиться они могли в любую секунду. Андрей и Скат выскочили наружу и быстро забрались под самолет. Откуда появятся люди, было неясно, так что лучше посидеть там, где наверняка сразу не заметят. Они лежали совсем рядом, Андрей слышал дыхание Ската, видел пистолет с удлиненным глушителем стволом в его руке. Глушитель, кстати, был совмещен с пламегасителем — даже вспышки при выстреле видно не было.
С минуту ничего не происходило. А потом впереди послышались приближающиеся шаги.
Скат напрягся. От его действий сейчас зависело все. Выскочить слишком рано — и есть риск промахнуться. Чуть опоздать — и техники могут заметить, что прилетел не такой самолет, какой они ожидали.
