Сергей Зверев - Абхазский миротворец
— Нет. Разведчики полностью автономны. Во время полета они ничего на базу не передают — это для маскировки. Так что важно только, чтобы сам момент, когда мы его собьем, грузины пропустили. Но тут есть все шансы. Радары у них неважные, а местность здесь гористая. Даже, допустим, заметят они, что с радара пропала одна из их птичек. А через минуту снова появится. Что они решат? Наверняка, что просто связь прервалась, какой-то сбой техники. Я, конечно, не специалист, но Левша говорит, что такое сплошь и рядом случается. И никто из-за недолгой потери из виду объекта особенно не волнуется.
— Хорошо. Но когда мы садиться будем, нас же просто глазами техники грузинские увидят. Ну, или кто там у них эти самолеты встречает.
— Техники и встречают, это точно известно, у нас есть разведданные по их аэродрому, с которого беспилотники летают. На этом же аэродроме и практически все остальные их боеспособные самолеты базируются.
— Ну, вот эти техники и увидят, что прилетел не такой самолет.
— Мы прилетим ночью. Своих огней у беспилотников нет. А Гигла выбрал нам самолет, максимально похожий на эти беспилотники. В общем, техники, конечно, заметят, что самолет не такой. Но, скорее всего, только тогда, когда они уже достаточно близко к нему окажутся. И наша с тобой задача сделать так, чтобы поднять тревогу они не успели. Все это рискованно, конечно, но куда деваться — не парикмахерами работаем. В нашем деле без риска ничего не бывает. А шансы у нас кое-какие есть, и даже неплохие. Вряд ли у грузин кто-то такой наглости ожидает — что диверсанты прямо у них на аэродроме приземлятся. Там у техников наверняка и охраны никакой нет. А вооружены они в лучшем случае пистолетами. И нападения не ждут. В общем, мы должны справиться.
«Хорошее слово — должны», — подумал Сабуров. А вслух спросил:
— Вдвоем полетим?
— Да. Гигла сейчас скорее помешает, чем поможет. У него рана воспалилась, горячий, как печка. Про Светку и говорить нечего. А Левша должен на земле остаться, техническую сторону дела обеспечивать. Так что летим только мы с тобой. Теперь говори, есть какие-нибудь идеи, предложения?
— Мне сначала понять надо, как мы планируем действовать. Ну, хорошо, допустим, мы сели. Допустим, техников успели нейтрализовать, прежде чем они шум поняли. А дальше?
— Вот как раз в том, что дальше делать, проблема и заключается. Нужно подобраться к наиболее боеспособным самолетам. Их штук десять.
— Где они стоят, известно?
— Да. Там три ангара, вот в них и стоят. Но ангары наверняка охраняются. Даже если мы переполоха не поднимем, забраться в них будет сложно.
— А что, если одежду техников взять? — сказал Андрей.
— А что… — протянул Скат. — Это мысль. Не факт, конечно, что успеем, но попробовать стоит.
— И прихватить с собой несколько бомб на магнитах.
— Это само собой. Но идея с переодеванием неплоха. Значит, так, ты по техникам не стреляй. Нужно будет по ним очень точно попасть, чтобы одежду не испачкать.
— Понял, — кивнул Андрей. — И еще есть одна идея.
— Ну, говори.
— Мы ведь атаку на флот отдельно планировать будем?
— Конечно, отдельно. Нельзя же эти операции одновременно… — тут Скат осекся. Понял, что Андрей имел в виду. А Сабурова уже несло — его словно азарт какой-то охватил. Дескать, пропадать, так пропадать! Снявши голову, по волосам не плачут!
— Один из серьезных боевых самолетов можно попытаться не уничтожить, а захватить, — сказал Андрей, наклонившись вперед. — И на нем атаковать корабли!
Скат с полминуты молчал, обдумывая это предложение.
— Конечно, это уже совсем нагло, — наконец сказал он.
— Зато работает то же самое преимущество — никто такого не ожидает. Сколько от аэродрома до места базирования флота?
— Да километров пятьдесят, вряд ли больше. Страна маленькая, все близко.
— Вот! По воздуху, на боевом самолете это несколько минут! Они не успеют опомниться, Скат! К тому же представь, в какое они положение попадут на международной арене! Их собственный самолет атаковал их же корабли! К России никаких претензий не будет! Наоборот, им придется скромно молчать в тряпочку! А если еще какого-нибудь из грузинских военных подкупить, чтобы он перешел к нам, а потом дал пару интервью, что, дескать, это он решил не допустить начала еще одной войны и уничтожил боевую технику, которая для этой войны была подготовлена.
— Ну, Андрей, это тебя что-то уже совсем далеко занесло! Такие вещи пусть дипломаты продумывают. — Но по блеску в глазах Ската было видно, что идея ему понравилась. Андрей это заметил и продолжил:
— Но нам же никто не запрещает им идейку подкинуть? Например, через генерала. Скат, ну сам посуди, ведь это будет отличный ход в информационной войне! А она сейчас тоже важна! Если мировое общественное мнение будет по отношению к Грузии неблагоприятно настроено, то не решатся грузины войну начинать!
— Я об этой твоей идее сообщу генералу, а там уж он пусть сам решает, давать ей ход дальше или не давать. Наше с тобой дело — урон военной технике побольше нанести. Так, еще какие мысли будут?
Андрей отрицательно покачал головой.
— Тогда давай детали операции подробно обсуждать.
Глава 16
Самолет оказался не таким маленьким, как ожидал Сабуров. Он представлял себе что-то вроде «кукурузника», но «птичка», рядом с которой они вышли из машины, выглядела куда солиднее и современнее. Самолет был размером с большой автобус, на боку было четыре иллюминатора. Никаких опознавательных знаков Сабуров на нем не заметил.
— Откуда такой красавец? — поинтересовался Левша, который приехал на аэродром вместе со Скатом и Андреем.
— Гигла раздобыл, — объяснил Скат. — По его словам, это личный самолет одного из «новых абхазов».
— Кого?
— Ну, бизнесменов абхазских. Вообще-то, большая часть здешнего бизнеса пребывает еще в зародышевом состоянии. Но несколько человек, которые уже поднакопили приличные деньги, есть.
— Мандаринами удачно торговали? — улыбнулся Левша.
— Нет. Мандарины — это как раз та часть бизнеса, которая в зародышевом состоянии. Приличные деньги здесь заработали на недвижимости. Здесь же после войны куча пустых домов осталась. Вот кое-какие оборотистые ребята и стали ими торговать. Причем далеко не всегда честно. Тут ведь специфическая территория, юридически, с точки зрения международного права, это вообще часть Грузии, так что местные власти ни на какие сделки права не имеют, поскольку считаются незаконными. Поэтому открывается простор для всяких интересных комбинаций. Между прочим, от них и наши с тобой, Левша, коллеги пострадали не в последнюю очередь, — слово «коллеги» Скат произнес с явственной иронией. Левша это заметил, но подтекста не понял.
— Что за коллеги?
— Военные. В основном всякие жирные хомяки из Генштаба и окрестностей. А что? Земля у моря, климат райский — почему не купить домик, тем более за такие деньги, которых в Москве и на собачью будку не хватит? Вот и покупали. А потом приезжает летом сюда какой-нибудь полковник, и выясняется, что за тот дом, который он купил, тут еще два полковника спорят. И у всех документы в порядке! Третий подключается к разборке, а через пару дней из Москвы еще один приезжает — тоже с документами.
— Они по нескольку раз продавали один дом?
— Ага. Рекорд — шестнадцать раз. Представляешь, что тут творилось, когда все эти собственнички здесь собрались и выяснили, что их шестнадцать? Мало того, в том доме, который они дружно приобрели, абхазская семья живет — и никуда съезжать не собирается. Причем местные власти на стороне семьи.
— И чем все кончилось?
— А ничем. Поскандалили они, кто поменьше, кто побольше, и уехали в Москву. Там тоже по высоким кабинетам побегали, потрясли щеками, порассказывали, как их обидели. Но так ничем это и не кончилось. Юридической власти у России на абхазской территории нет. А неофициально действовать можно только силой. К счастью, наше руководство сообразило, что портить с абхазами отношения из-за нескольких обиженных жиртрестов не стоит.
— Занятно, — протянул Левша. Особого сочувствия к обманутым соотечественникам в его голосе не было. — Значит, хозяин самолета из таких прохиндеев?
— Ну да.
— И что, он так легко свою «птичку» отдал? Или Гигла не сказал, что больше он ее не увидит?
— Сказал. Но еще он ему сказал, зачем нужен самолет… Левша, не смотри на меня, как солдат на вошь! Разумеется, сказал без подробностей. Просто, что нужен для защиты независимости республики.
— Что, этот «новый абхаз» такой патриот? — с удивлением спросил Сабуров.
— Именно, — кивнул Скат. — Они тут все патриоты. Это Россия может себе позволить, чтобы этим словом чуть ли не ругались. Нас больше ста миллионов. А абхазы — народ маленький. Их всех, с женщинами и детьми, тысяч триста всего — это население даже не одного московского района, а его четверти. Вот у абхазов другого выбора и нет, кроме как патриотами быть. Без патриотизма их проглотят и не подавятся. Да уже бы проглотили в девяносто втором. А с патриотизмом подавились.
